– Чем она тебе плоха? – чуть на ноги не взвился.
– С чего ты взял, что плоха? – ведунья неодобрительно поцокала языком, недовольная моим преждевременным выводом. – Двум ведуньям в одном поселении всегда тесно будет. Так что тут либо я, либо она. Но мне и так уже давно пора было уйти отсюда. Но решать, как всегда тебе. Дальше, предложение конунга Рига. Дочь у него умница, красавица и всё при ней, кроме собственного мнения и умения принимать решения.
– То есть что велели, то и будет делать, – вновь озвучил свой вывод. – Вот только мои ли веления она будет исполнять? Вот в чём вопрос.
– Правильно мыслишь, ярл, – кивнула Мейра. – Можно, конечно, её на свою сторону перетянуть, и не будет у тебя более покладистой жены. Но стоит ли оно того? Ведь сердце-то твоё давно не свободно. Но ты, Йон, как ярл должен и о людях своих думать, а тут тогда расклад несколько меняется. Если ты откажешь конунг Ормарру, то он не обидится и переживёт, но не известно, переживёт ли Асгрим, ведь без твоей поддержки, он может и не выстоять против тех, кто планирует на них напасть. А вот конунг Риг, если ему отказать, точно обидится и может пойти войной. Но и тут, как верный подданный конунга Ормарра, ты можешь попросить у него помощи, и он не откажет.
– Так что выходит, что и так и этак придётся в войнах участвовать, – задумчиво почесал макушку. – Только с одной стороны исполнение мечты, за которую придётся заплатить, а с другой стороны – вроде как покладистая ирли, но кем она в действительности обернётся, никто не знает. Не уж, кота в мешке мне не надобно. Да и права ты, сердце у меня давно не свободно.
– Как решишь, так и будет, – покорно покивала ведунья.
– А если сделать вид, что не получал я письма от конунга Рига?
– Уж тогда лучше пиши в ответе, что уже выбрал для себя невесту, и послал к ней дары. Так и честнее, и смотреться будет уже не как «не хочу», а как «не могу». Чувствуешь разницу?
– Конечно, – кивнул в знак согласия. – С этим решили, ворона с письмом о согласии и о том, что скоро прибуду с дарами, сейчас отправлю. А что с Ингваром Нордхеймским?
– Не разрушай с ним мир и доверие. Он тебе ещё пригодится, – ведунья достала из кармана кусок бумаги, с нарисованной на ней картинкой, и отдала мне. На клочке бумаги перехлёстывались краями луна и солнце, а в месте их наслоения, была вписана руна, значения которой я не знал. – Отдашь это молодому ярлу Нордхейма, когда к конунгу нашему отправишься. Мимо ведь всё равно будешь плыть. А на словах скажешь, что пусть отдаст это той девушке, которую захочет взять себе в ведуньи. Если толковая, то не откажет. А если нет, так и не нужна ему такая.
– Спасибо тебе за советы, за взвар, и за то, что мудростью поделилась, – поднялся, поклонился и уже почти вышел за порог, как в спину прилетело: «Мечта твоя с характером, богами отмеченная, так что не надейся, что с ней будет легко. Но лучше, чем с ней, тебе ни с кем не будет».
Оборачиваться не стал, вышел и тихо затворил дверь. Уверен, что Мейра уже знает и то, что я выбрал Элизу Асгримскую окончательно, и то, что ей самой пора собирать вещи, раз уж серьёзно собралась уходить. Жаль, конечно, привык к ней уже. Но своё счастье, тем более от исполнения мечты, всё-таки как-то ближе к сердцу. Так что решено, возьму самого быстрого ворона, и отправлю к Ормарру. А дары давно готовы и ждут своего часа. Осталось только решить, кого взять с собой. Плыть далеко, так что риск наткнуться на пиратов вполне даже вероятен. Эх, не спросил я о них у Мейры. Но, с другой стороны, если что она видит опасное, то найдёт способ мне об этом сказать. А раз промолчала, значит всё будет хорошо. По крайней мере – не смертельно. А значит стоит поторопиться с вороном, сбором драккара и, конечно, подношениям Ньорду и Фригг.
Нордхейм встретил меня как всегда тепло, но задерживаться я не планировал. Так что согласился на взвар с пирогом и беседу. Я рассказал Ингвару всё, что знал о срединных землях сам, вот только предупредил, что всё это знаю лишь понаслышке. Сам ведь я там никогда не был, но Хьяльв Мангусский рассказывал, как они с конунгом посетили короля Лирама Орейнского. Так что информацию-то я дал, но за полную достоверность ручаться, к сожалению, не мог. Так же передал молодому ярлу Нордхейма то, что велела отдать моя ведунья. Слово в слово повторил то, что сказала Мейра, на что Ингвар посмотрел на меня с благодарностью, кивнул и подал руку для пожатия. На словах же заверил, что постарается поскорее разобраться в своём ярловском наследии, чтобы иметь возможность умело прикрывать мою спину. Что ж, учитывая, что меня точно ожидает как минимум одно сражение, то прикрытие спины мне точно не помешает. Расставаясь, Ингвар всё-таки не удержал любопытства, и спросил, куда это я направляюсь, не успев вернуться домой. Уж не в набег ли? Ответ, что еду за ирли для себя, его не столько удивил, сколько порадовал. Надо же, он за меня был рад! Хотя, чему я удивляюсь, он же привык ко мне во время нашей дружбы с Эймундом. Что ж, буду считать это хорошим предзнаменованием и основой нашего с ним крепкого мира между Континором и Нордхеймом.
Всю дорогу до Асгрима, меня не покидали мысли о своей будущей ирли. Неужели Элиза действительно сама захотела войти в мой дом женой? И если это она подговорила Ормарра на это решение, то как сам конунг отреагировал?
Меня Элиза пленила сразу, как я впервые её увидел. Мы с конунгом тогда обсуждали возможность прокладывания новых торговых путей и островов обмена, а она, тогда ещё совсем девчонка, худенькая, с яркой лентой под цвет платья в тёмно-русой косе, заглянула к нам и заявила, что обед уже остывает. Дела наши подождать полчаса вполне могут, а вот обед – нет. И столько в её тоненьком голосе было уверенности, что не послушаться, отмахнуться, проигнорировать было просто нельзя. И ведь её точно никто к нам не посылал. Мать умерла с рождением второй дочери конунга, так что их воспитывали няньки – местные женщины, и сам Ормарр.
Я тогда был самым молодым ярлом, среди других, но Ормарр не отмахивался от предлагаемых мною идей, которые позволили бы обходить конкурентов на торге, избегать по возможности пиратов и делать жизнь, в нашем северном крае, хотя бы немного, но легче. Высказав тогда своё восхищение его маленькой хозяйкой, я заработал хмурый взгляд конунга, и весомо обронённое «мала ещё, чтобы комплименты от мужчин получать». Хотя я ни на что на тот момент и не рассчитывал. Мне ещё только предстояло заработать вес своего слова, доказать, что достоин быть ярлом Континора. А ведь предыдущий ярл до последнего не признавал меня как наследника. Впрочем, я тоже не горел желанием называться наследником Хорма, ведь не факт, что именно он был моим отцом.
Эта история до сих пор вызывала во мне гнев, стоило лишь о ней вспомнить. Я часто спрашивал у матери, отчего отец так хорошо относится к ней, и так плохо – ко мне? Но внятный, развёрнутый ответ я получил лишь за пару лет до того, как сам стал ярлом, после того, как драккар ярла Хорма, как раз за год до этого признавшего меня своим наследником, вернулся потрёпанным и без него. В тот раз пираты оказались сильнее и хитрее, чем обычно, и Хорм домой не вернулся.
Мать решила наконец-то ответит на мой вопрос, но начала рассказа с самого своего детства. Как она была любимой дочерью помощника одного из конунгов южных земель, как была просватана за наследника короля из срединных земель, и как бесстрашно она поднялась на борт драккара и без каприз переносила долгое путешествие. Вот только привело оно её не туда, куда изначально был проложен путь.
Ярл Хорм со своими людьми не брезговал разбоем, и возвращаясь с удачного набега, решил, что чужой конунг ему не указ, и раз попался ему на пути, то сам и виноват. В общем, Хорм как увидел мою будущую мать, красавицу Ийгу, так тут же и объявил, что берёт её в свой дом ирли, которой как раз и не хватало ему до полного комплекта того, что должно быть у состоявшегося ярла. Вот только характер у красавицы Ийгу оказался не медовым, и девушка всячески показывала, что добровольно она ему никакой ирли не станет. Как только Хорм её не уговаривал, как ни старался подкупить, но девушка была неприступна и холодна к нему, не простив смерть отца и сопровождающих воинов на её глазах. В один из дней путешествия, Хорму надоела несговорчивость девушки, и он, выпив лишнего, пригрозил, что отдаст её на утеху самым сильным своим воинам, если она не согласиться быть его женой и не возляжет с ним добровольно прямо в эту ночь. Ийгу не испугалась, и, в добавок, высказала недостойному, на её взгляд, ярлу всё, что думает о нем самом и его поведении. Хмель и гордость ударили в голову, и Хорм выполнил свою угрозу, отобрал трёх самых верных и сильных воинов, и отдал им на утеху несговорчивую красавицу. Воины, естественно, от свалившегося на их головы подарка не стали отказываться, и Ийгу тогда спасло лишь то, что воины понимали, что сильно портить будущую ирли не стоит, и были с ней относительно осторожными. Но к концу их утех подошёл сам ярл, и заявил, что раз теперь она не невинная девушка, то и спрашивать больше её больше незачем, и взял её силой. Не смутили его не тогда не порванный наряд, который уже почти не прикрывал тела девушки, ни кровавые разводы на внутренней стороне бёдер, ни вытекающая из лона чужая сперма, ни то, что на их акт единения смотрят другие мужчины. Утром он, конечно, пожалел о том, что натворил, и даже просил прощения, но Ийгу ему на это заявила, что теперь ей придётся стать его ирли, но прощения он не получит. А ровно через девять месяцев на свет появился я. Вот только кто именно был моим отцом, никто не знал. Ещё мать сказала мне, что больше она тех, троих воинов, что стали её первыми мужчинами, никогда не видела. Отослал ли их куда ярл Хорм, или убил, она не знал и не спрашивала, но не заметить не смогла.
