Вопросы. Вопросы. Вопросы.

Мою голову в очередной раз разрывали сплошные вопросы.

Наконец примерно через час вернулся Слава. Привычно подошёл к матрасу, на котором я устало сидела, потрогал мой лоб и неожиданно спросил:

— Доведение до самоубийства это какая статья?

— Что? — ошарашенная вопросом, переспросила я.

— Отвечай, — угрожающе нахмурился он.

— Сто десятая УК РФ, — так же жёстко ответила ему я, совершенно не понимая смысла странного вопроса.

— Отлично, значит с тобой всё в порядке, — в момент подобрел он. — Вытяни руки.

— Зачем? — снова не поняла я.

— Вытяни руки, — вновь нахмурился человек, совершенно не терпящий непослушания.

Вытянула, успокаивая себя лишь мыслью о предстоящей встрече с Тимуром.

И тут случилось нечто, невероятно меня удивившее и заставившее истерично рассмеяться. Слава начал бережно надевать на меня чёрные наручники… с мехом. Такой диссонанс с образом сумасшедшего похитителя вызвал у меня порыв неудержимого веселья. Я самым наглым образом начала хохотать, ибо выглядело это до абсурда смешно — если бы не было так до боли печально.

— Наручники с мехом?! Ты издеваешься?! — выдала я, отдышавшись, спустя пару минут.

— Просто забочусь, — по-прежнему хмуро выдал он.

— А-а-а. Это у тебя забота такая, получается? Наручники с мехом, но при этом НАРУЧНИКИ? Предоставил мне жилплощадь, только в холодном подвале с обшарпанными стенами. Даёшь возможность увидеть свет исключительно при полнейшем послушании. Такая у тебя, Слава, забота получается? — я внимательно смотрела в когда-то небесно-голубые глаза. — Всё так? Я ничего не перепутала?! — пыталась я всё же выбить из него хоть каплю адекватности. Напрасно.

Слава попросту дёрнул наручники на себя, заставляя меня подняться и направиться следом за ним. Мы шли вдоль длинного еле освещённого коридора буквально пару минут. Где-то были слышны отголоски капающей из труб воды и завывал прохладный утренний ветерок. М-да, картина напоминала очередной сюжет из фильма ужасов, в котором мы с Тимуром несчастные заложники. Наконец мы свернули направо. Вдоль очередного длинного коридора начали появляться закрытые двери. Прошли первую. Вторую. Третью. Четвёртую. Оставалась самая последняя — пятая. Ну конечно! Снова эта чёртова цифра ПЯТЬ! И откуда у Славы такая любовь к ней?

Он усмехнулся, явно умудрившись прочитать мысли о пятёрке на моём лице, затем потянулся открыть дверь, сжимая в левой ладони мои руки в наручниках.

Щелчок. Сердце забилось чаще. Поворот ключа, и заскрипела ржавая дверь, открывая моему взору пренеприятнейшую картину.

Слабоосвещённое, отделанное белой плиткой помещение жутким образом контрастировало с теменью в коридоре. Однако это были сущие мелочи по сравнению с… Тимуром, лежащим без сознания на полу.

В душе всё тут же сжалось и заныло от переживаний. Как удалось Славе связать и усыпить моего бойца? За что он так с нами?!

— Прошу, — Слава наигранно вежливо разрешил мне войти первой.

Недолго думая, я подбежала к любимому и опустилась на колени возле него:

— Тимур, Тима. Пожалуйста, Тимур, приди в себя, — называть его привычными ласковыми словами я опасалась, ибо неадекватная реакция Славы была бы сейчас максимально некстати. Нежно обхватив ледяное лицо любимого в попытке согреть и хоть как-то помочь, я вновь заплакала от отчаяния. Синяки под глазами, сжатые губы, которые даже в бессознательном состоянии были в глубоком напряжении… сейчас он был так слаб и беззащитен перед неадекватностью Славы.

Мой Тимур. Мой милый. Прости меня за всё.

— Тимур, это я, — жалобно звала я его, пока у меня была такая возможность. — Тимур, пожалуйста, приди в себя. Тимур, Тимур… — как завороженная, продолжала я звать любимого.

Подействовало. Тусклые глаза слегка приоткрылись, и он мне легонько улыбнулся.

— Привет, — почему-то именно это решила сказать я в такой ситуации.

Моргнул. Тоже поздоровался со мной.

— Отойди от него, — раздался сверху знакомый грозный голос.

Тима нахмурился. Моему защитнику хотелось вступиться за меня, но он не мог. Пока не мог.

— Встань, Катя, иначе я вколю ему ещё одну дозу, — угрожающее выдал мерзавец.

Быстро поднявшись, я присела на стул в другом углу комнаты, который явно был поставлен там для меня.

Ублюдок подготовил всё для осуществления своего коварного плана: в левом углу сидела на стуле потерянная я, в правом устроился довольный Слава, а напротив, в трёх метрах от нас, полулежал Тимур.

Треугольник разборок.

Вот только двое из его участников вовсе не понимали истинного смысла происходящего. И лишь один в предвкушении молчал. Слава показательно взглянул на свои наручные часы, а затем с коварной улыбкой выдал:

— Через пару минут он начнёт приходить в себя, и мы приступим.

Ожидание. Неприятное ожидание накрыло нас с Тимуром. Мы смотрели друг другу в глаза, вместе переживали и старались хоть как-то подбодриться улыбкой.

— Хватит! — в бешенстве закричал Слава, но нам уже было всё равно. Мы вместе. И мы рядом. Точно так же одновременно и с улыбкой на губах мы посмотрели на выжившего из ума Славу. Настало время всё объяснить.

— Катя, ты ведь помнишь, что с тобой в школе училась Сабина? — словно утверждая, спросил Слава. Он прекрасно понимал, что эту личность я знаю. Ведь именно она крутила роман с Тимуром в старших классах и периодически вставляла мне палки в колёса.

— Помню, — хрипло ответила я, ещё не понимая сути вопроса.

— Она умерла. Покончила с собой от неразделённой любви, — угрожающе спокойно ошарашил меня Слава.

Сабина была мне неприятна, но зла я ей точно не желала, поэтому новость о её смерти задела меня.

— А знаешь, кто был её неразделённой любовью? — так же спокойно поинтересовался у меня опечаленный Слава.

Пожалуйста, только не Тимур. Только не он, прошу… ещё одну кошмарную новость я попросту могу не вынести.

— Тимур, — безжалостно разрушил мои последние надежды Слава.

Спокойно, Катя. Рано делать поспешные выводы, ведь перед тобой сумасшедший похититель.

Я с тревогой заглянула в глаза Тимуру и увидела там ещё большее непонимание и удивление. Он жадно следил за мимикой противника, но продолжал молчать. Не мог говорить или попросту хотел послушать? Его состояние было мне совершенно непонятно: боец будто был парализован, но всё слышал и понимал.

— Моя единственная сестра скатилась в учёбе из-за этой твари, — добивал Слава своими откровениями, — её выгнали из школы, отчислили из колледжа. Жизнь пошла по наклонной, и всё из-за тебя, — с ненавистью высказывал он свою боль Тимуру. — Ты её погубил. Из-за тебя она начала гулять в непонятных компаниях, запивать своё горе, совершенно не думая о будущем. Это ты наигрался и выбросил как ненужную куклу мою любимую сестру. Охладел. Игнорировал. — Слава начал выходить из себя, всё ближе придвигаясь к Тимуру. А я… я просто слушала и тихо погибала от его слов.

Охладел. Игнорировал. Всё это когда-то испытала и я, поэтому не понаслышке знаю, насколько больно порой любить…

— Молчишь? — Огонь внутри Славы разгорался не на шутку. — Ты и тогда молчал, когда она тебе названивала, писала. Лишь одно сказал ей при вашем последнем разговоре. Помнишь, что сказал? — Слава пытался добить своей правдой Тимура, который слушал с каменным лицом.

— «Ты ведь знаешь, что ребёнок не мой. Найди в себе силы начать всё с чистого листа», — продолжал словесно добивать нас Слава. — Вот что ты ей ответил, когда она с надеждой вновь обратилась к тебе. Подонок, какой же ты подонок… Так вот, знай, что теперь НЕ твой ребёнок и НЕ твоя девушка лежат в сырой земле, потому что тот единственный человек, от которого они больше всего ждали поддержки, попросту кинул их.

Беременна. Она была беременна. От неожиданной новости у меня в ушах зазвенело. Неужели это конец? В нашей с Тимуром сказке наступил печальный конец. Хотя вовсе и не сказка получается, слишком много негатива и так мало волшебства. Это выше моих сил. Остаётся лишь последняя, самая маленькая надежда на Тимура. Ибо я уже попросту не выдерживаю это всё.