— Боже, простите, я была уверена, что у меня есть наличка.

— Ну разве не безобразие? — раздается за спиной мужской голос.

Я оборачиваюсь посмотреть — и, о ужас, за мной в ожидании выстроилось человек пятнадцать. Конечно, как же иначе.

— Даже не знаю, куда я спустила деньги, но ничего, я наверняка вспомню.

— Надеюсь, купили что-нибудь особенное, — говорит все тот же голос.

Нужно поскорее разделаться с неловкой ситуацией. Достать кредитку и заплатить за пиджак, ничего сложного. Я мысленно велю себе поторопиться, пока все меня не возненавидели, а потом убеждаю себя, что ничего страшного не случится, пусть злятся, какая разница. Расслабься, дыши.

— Извините, если можно, я бы расплатилась картой.

— Конечно, — соглашается сотрудница.

С извиняющейся улыбкой, ведь я всех задерживаю, я лезу за банковской картой, но не нахожу ее. Карты нет на месте. Нелепость какая-то. В кошельке у меня всегда лежит только одна кредитка. Когда я чуть не попала под машину, сумочку вместе с мобильником и кошельком украли, и пришлось заводить новые. Восстановив банковские карты, я решила, что есть смысл носить с собой лишь одну из них.

Я опять быстро улыбаюсь сотруднице и, все более лихорадочно и неуверенно копаясь в кошельке, пытаюсь воспроизвести в голове собственные недавние действия. «Так, сейчас разберемся. Вчера я доставала карточку, чтобы оплатить какую-то ерунду в Сети, но совершенно точно положила ее на место». Так и вижу, как сую карту в кошелек.

Теперь я роюсь в сумке — вдруг кредитка выпала из кошелька, хотя шансов, конечно, мало. Сотрудница за прилавком закусывает губу, и вид у нее уже не такой любезный. Слышно, как шаркает ногами очередь у меня за спиной, и шея у меня заливается краской от смущения. Люди явно торопятся домой.

— Прошу прощения, так неловко, я… даже не знаю, как и сказать, но у меня нет с собой ни кредитки, ни наличных денег. Придется зайти в другой раз. Простите, пожалуйста.

Сотрудница делает такое лицо, словно хочет сказать: «Вот уж спасибочки», и я готова расплакаться. Опустив голову, я запихиваю разложенное по стойке имущество обратно в сумку, чтобы уступить место следующему клиенту.

— Позвольте-ка.

Вплотную ко мне подходит какой-то мужчина, он кладет руку на стойку и улыбается сотруднице, которая, как я заметила, отвечает ему куда более приятной улыбкой, чем та, что была адресована мне. В руке у него квитанция.

— Примите, пожалуйста, плату по обоим заказам. — Я собираюсь возразить, и мужчина поворачивается ко мне: — Не переживайте, отдадите мне потом.

Понятия не имею, кто этот человек. Теперь я настолько нерасторопна и так медленно соображаю, что к тому времени, когда мне удается собраться с мыслями, он уже заплатил за свои вещи вместе с пиджаком Джима и под локоть ведет меня на улицу.

— Спасибо огромное. — Я прижимаю ладонь к груди.

— С вами все в порядке?

— Да, замечательно, спасибо большое, а то я так… ну, понимаете… опозорилась.

— Всякое бывает. И смущаться тут нечего, уверяю.

Я внимательнее всматриваюсь в него, пытаясь понять, встречались ли мы раньше. Кажется, нет.

Он чуть старше меня, возможно лет сорока с небольшим. Интересный мужчина с морщинками у глаз и светло-каштановыми волосами, но совсем не в моем вкусе. Господи, да что со мной такое? При чем тут вообще мой вкус?

— Я и правда очень вам признательна. И, конечно, верну деньги.

Мужчина улыбается приятной мальчишеской улыбкой, как будто мы с ним друзья.

— Не знаю, как вас благодарить, — продолжаю я. — Моему мужу на самом деле очень нужен этот пиджак, — я сверяюсь с часами, — не позднее чем через час, так что оставьте мне ваши реквизиты и…

— Выпейте со мной кофе.

— Прошу прощения?

— Как раз за кофе я и сообщу вам мои, как вы их назвали, реквизиты. Как насчет вон того местечка? — Он показывает на противоположную сторону улицы, где располагался кафетерий. — Там симпатично.

— Прямо сейчас?

— А почему нет? Как вы иначе потом найдете меня? — улыбается мой спаситель.

Он что, флиртует? Я не знаю, что сказать и как себя вести, поэтому кручу на пальце кольцо.

— Какое красивое, — замечает мужчина, опуская взгляд. — Это на него вы потратили свою пропавшую наличность?

— Господи, конечно, нет, я…

— Да знаю, я вас просто дразню. Даже мне, неспособному отличить рубин от сапфира, ясно, что на него никаких денег из кошелька не хватит, сколько бы вы с собой ни носили.

Я смеюсь.

— Надеюсь: это подарок на годовщину свадьбы.

— Тогда кольцо уж точно очень дорогое. Но я по-прежнему должен дать вам свои реквизиты и притом не отказался бы от чашки кофе. Что скажете?

Я колеблюсь.

— Просто меня ждут, и… — в подтверждение своих слов я приподнимаю упакованный в полиэтилен пиджак Джима.

— Всего по чашечке. Ну пожалуйста. — Он делает паузу и неожиданно для меня добавляет: — Я вас знаю, Эмма Ферн, и у меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение. Вот так встретить вас, говорить с вами — не хочу показаться безумцем, но я просто в восторге. Потрясающий момент. Если позволите угостить вас кофе, я буду считать, что жизнь удалась. И кстати, вы мне ничего не должны. Фактически я купил себе возможность выпить с вами кофе. Согласны?

И что ответить? Я понятия не имею, как быть, и прирастаю к месту, разодетая, со смокингом в руках, соображая, идти ли с моим спасителем в «Старбакс», или куда он там меня приглашает.

— Идемте же. — Упомянутый спаситель подхватывает меня под локоток и мягко ведет к переходу.

Я позволяю ему направлять меня, раз уж я стала ведомой, но останавливаюсь в двух шагах перед бровкой тротуара и оглядываюсь. Я теперь всегда так делаю. Каждый раз. И только убедившись, что за спиной никого нет, ступаю на проезжую часть.

— Итак, первым делом, пока не забыла, позвольте записать ваш номер телефона.

Я пришла в себя, и мы сидим за угловым столиком у окна. Я опять роюсь в сумочке в поисках листка, на котором можно писать. От меня не ускользнуло, что кофе мы взяли одинаковый: черный, крепкий, в европейском вкусе.

— Ну, меня зовут Сэм Хантингтон.

Я записываю имя на клочке бумаги.

— Значит, Сэм Хантингтон. — Делаю паузу, и он диктует мне свой телефон, который я тоже быстро записываю. — Спасибо! Как лучше отдать вам деньги? Можно опять встретиться в химчистке завтра, в это же время, и я все верну. Годится?

— Вы ничего мне не должны, я ведь уже сказал.

— Конечно, должна! Почему вдруг нет?

— Давайте сначала выпьем кофе, а потом, если вы действительно настаиваете, договоримся об остальном. А сейчас я просто в восторге, что вижу вас воочию. — Он сияет.

— Спасибо. Я тоже рада знакомству, Сэм.

Я невольно смущаюсь. Совершенно незнакомый человек только что спас меня из затруднительного положения, можно сказать, выкупил, но теперь выясняется, что он мой фанат, отчего я чувствую себя еще больше обязанной.

— Я большой поклонник вашего творчества, честное слово, — говорит он.

— Спасибо, Сэм, приятно слышать.

После несчастного случая произошло еще одно изменение: я ужасно устаю от избыточного внимания, меня от него просто тошнит.

— Расскажите лучше о себе, — предлагаю я. — Чем вы занимаетесь?

— Обещаете, что не будете смеяться?

— Ну нет, обещать не могу, — возражаю я. — Вдруг вы окажетесь профессиональным цирковым клоуном? Или укротителем львов. Или одним из тех, кто убирает с улиц собачьи какашки.

— А что, есть такая работа?

— Так говорят, но ручаться не стану.

— Надо немедленно проверить, — и мой визави лезет за телефоном.

Он действительно обаятельный, этот Сэм Хантингтон. Есть в нем нечто располагающее, отчего мне становится легко. Я начинаю получать удовольствие от этого маленького приключения и улыбаюсь:

— Ладно, так чем вы занимаетесь?

— Я профессиональный цирковой клоун.