— Я как раз на пробежку вышла. Хочешь, побегаем вместе?

Голова у нее дергается, будто я предложила нечто несуразное.

— Не хочу.

— Ну, других вариантов у меня нет, Кэрол.

Она придвигается ближе и говорит:

— Встретимся перед парком Грамерси у восточных ворот. Через полчаса. — Наклонив голову, она сдвигает солнцезащитные очки и с мольбой смотрит на меня. Я слышу собственный голос:

— Хорошо, приду, — и наблюдаю, как по лицу Кэрол разливается облегчение.

— Спасибо, — с короткой улыбкой говорит она и отворачивается, сунув руки в карман худи.

Что-то не нравится мне все это.

Парк Грамерси совсем близко, всего в паре миль, а за полчаса можно убежать гораздо дальше, поэтому я решаю сделать крюк по набережной Ист-Ривер. В это время года город кишит туристами, везде людно и жарко. Я не в такой хорошей форме, как когда-то, но по опыту знаю, что темп восстановится, и радуюсь боли в легких. Еще я знаю, что слишком сильно напрягаться нельзя, поэтому в какой-то момент останавливаюсь перевести дух, уперев руки в колени, и вижу свои кольца: обручальное и то, другое, с гравировкой «С каждым днем я люблю тебя все сильнее». Быстрыми рывками снимаю каждое из них и со всех сил швыряю в реку. Мимо проходят двое парней, они устремляют на меня вопросительные взгляды. Я отворачиваюсь и продолжаю бег, чувствуя себя куда легче.

Когда я добираюсь до парка Грамерси, Кэрол уже там. По-прежнему в темных очках и бейсболке она сидит на низенькой бетонной стенке, выполняющей роль ограды.

— Держи. — Я сую ей один из бумажных стаканчиков, которые принесла с собой. — Взяла тебе такой же, как сама пью, черный без сахара.

Она медленно забирает у меня стаканчик, рука у нее дрожит. Я делаю вид, что ничего не заметила, ставлю ногу на оградку и как ни в чем не бывало тяну мышцы.

— Так что случилось, Кэрол?

Она снимает очки и смотрит на меня покрасневшими от слез глазами.

— Сядь, пожалуйста, — она похлопывает по бетону рядом с собой.

Я обмахиваю оградку рукавом и сажусь.

— Разве тебе не нужно быть в Вашингтоне? Почему ты не на работе?

— Джим приезжал со мной встретиться, — не глядя на меня, отвечает Кэрол.

— Когда?

— Две недели назад. Сразу после того, как бросил тебя.

— Ясно. Значит, он тебе рассказал. А о том, как он со мной обошелся? Что-то сомневаюсь. — Я сжимаю кулаки, стараясь держать себя в руках. — Мне казалось, вы больше не встречались! Как он вообще тебя нашел?

— Ничего сложного. Он поджидал меня перед зданием, где находится наш офис.

— Зачем?

— Джим вбил себе в башку, будто я участвую в каком-то заговоре — то ли хочу его за решетку упечь, то ли секреты похитить, толком не поняла. А все потому, что министерство, в котором я работаю, ведет расследование в «Форуме».

— Ага, значит, о проверке ты знаешь. Кстати, Терри ищет Джима: похоже, к нему куча вопросов накопилась. Если увидишь моего мужа, так и передай.

— Это не шутки, Эмма.

— Скажи мне кое-что. Ты знаешь, что он подогнал данные, по которым создавал свои модели?

Она разглядывает собственные руки и ковыряет заусенцы на больших пальцах.

— Тогда он это так не подавал. Но когда мы с Джимом работали в «Форуме», кое-какие проблемы уже возникали, и мы, скажем так, постарались утаить некоторые детали от Терри. Но я думала, это мелочи, просто небольшие отклонения, которые можно скорректировать при доработке. Я думала, Джиму просто нужно больше времени. — Она вздыхает. — Он меня в этом убедил. А что там дальше было, я не знаю, потому что ушла. Как тебе известно.

Я и сама не раз слышала от Джима подобную чушь: «Мне просто нужно еще немного времени. Это всего лишь вопрос коррекции деталей моделирования».

— Ты ведь понимаешь, что там все малость посерьезнее, да? — уточняю я. — Он подделал данные, а потом скрестил пальцы в надежде на лучшее. По сути, так и было.

Она кивает, вытирая слезы тыльной стороной ладони.

— Давай вернемся к теме. Он ждал тебя возле работы, дальше что?

— Мы пошли ко мне, поговорить. И говорили всю ночь. Он сказал, что оставил тебя, поскольку хочет, чтобы мы с ним дали еще один шанс нашей любви.

Я хохочу.

— Дали шанс вашей любви? Серьезно?!

Вид у Кэрол становится уязвленный. Я лишь трясу головой, пытаясь справиться с приступом смеха.

— И ты, небось, мигом запамятовала, каким «токсичным» он был, — предполагаю я, — и как ты выиграла от вашего разрыва. Я не ошибаюсь?

— Это трудно объяснить.

Я встаю.

— Ну, знаешь, Кэрол, мне теперь вообще до него никакого дела нет, он весь твой. Наслаждайся.

Она хватает меня за руку.

— Джим думает, что я шпионю за ним, Эмма. Он сошел с ума. Последние сорок восемь часов были самыми ужасными в моей жизни. Он все время меня обвиняет. Я дышать нормально не могу. Он говорит, что если я правда люблю его, то должна доказать, что не работаю с «ними», кем бы «они» ни были. Вроде бы какие-то люди, которые хотят посадить его в тюрьму.

От этих слов меня бросает в дрожь.

— Отмотай немножко назад. Джим сказал, что его любовь к тебе вовсе не умерла. Что было дальше?

Щеки Кэрол заливает румянец.

— Он был очень убедителен. Все извинялся за то, как обошелся со мной.

Я, не удержавшись, поднимаю бровь. Она это замечает.

— Знаю, я была только рада обмануться. Может, замнем эту тему?

— Ты сама ее подняла, Кэрол.

— Джим демонстрировал свою самую лучшую сторону, и чувства вернулись, я вспомнила, как сильно любила его. Выглядит он отлично, и такой весь невероятно любящий, внимательный, вот я и позволила себе снова увлечься. Ладно, может, я сглупила, но сделанного не воротишь.

Я вижу в ней саму себя, какой была совсем недавно: влюбленной, очарованной, во власти эмоций. Почти смешно слышать свои же слова из уст Кэрол — почти, да не совсем. Потому что как-то это все убого.

— Потом он стал расспрашивать меня про работу. Говорят ли в министерстве про «Форум»? А про него? Я сказала, что нет. К моему отделу «Форум» вообще никакого отношения не имеет. Дальше он захотел узнать, имею ли я отношение к расследованию. Я к нему никаким боком, поэтому так и сказала, причем не раз и не два. Но Джим не слушал. Он снова и снова приставал с вопросами и, если честно, чуть с ума меня не свел.

Ни на миг не поверю, что Джим снова воспылал к Кэрол и решил возобновить их интрижку. Слишком уж долго он о ней не вспоминал. Когда Кэрол пересказывает слова моего мужа о том, как он по ней скучал, мне первым делом приходит в голову, что ему нужно где-то жить. Никаких доходов у Джима больше нет, и разоряться на гостиницу он не станет. Этот мастер манипуляций явно собирался бросить Кэрол, как только снова встанет на ноги, и я в первый раз за все время разговора искренне жалею ее.

— Он стал вести себя как псих с самого начала аудита, — сообщаю я. — Ты не поверишь, какая паранойя у него разыгралась.

Она горько усмехается.

— Еще как поверю, даже не сомневайся.

— Правда? Ты как-то связана с проверкой?

Кэрол хватается за горло и смотрит на меня так, словно глазам не верит.

— Нет! — восклицает она. — Хоть ты не начинай!

— Ну, слушай, предположение не такое уж невероятное. Ты же знала о липовых исследованиях.

Она начинает что-то говорить, но я останавливаю ее жестом и добавляю:

— К тому же ты отвергнутая любовница и теперь работаешь в том самом правительственном министерстве, которое надурил твой бывшенький. Это не так уж невозможно, поэтому я спрошу тебя снова, а ты, прежде чем ответить, поверь, что мне все равно. Просто хочу знать. Это ты, так сказать, инициировала аудит?

— Нет, я ничего такого не делала. И вообще больше даже думать не хочу о Джиме Ферне. Чем меньше общего у меня с ним, тем лучше, понимаешь?

Раздумывая над ее словами, я наклоняюсь помассировать икру и спрашиваю:

— И что дальше?

— Когда он у меня поселился, то начал названивать мне на службу раз по десять на дню. Если я отключала мобильник, то через администраторов доставал. Мешал мне работать. Я сказала, что с меня хватит, что мне с ним неуютно, и попросила съехать. — Она опять начинает дрожать и ломать руки.