Длинный ряд машин. Военный оркестр. Цепочка членов Госсовета — они все поехали встречать вместе, чтобы не отдавать предпочтение никому из них…

— Миша… — это Раиса Максимовна

— Не волнуйся. Главное — подружись, пригласи

— Да, но…

— Все хорошо.

Это я про Мирьяну Маркович, супругу Слободана Милошевича. Судя по тому, что я о ней знаю — в семье главная именно она. Именно она возьмется за бизнес и создаст громадную империю Пинк. Это название такое — Розовая. В Сербии того времени все понимали, что «Пинк» — надо держаться подальше от этого…

Тогда вообще весело было. Американцы готовились начать войну против Сербии — тогда еще это была Югославия. Это был девяносто второй год. Клинтона настроили всерьез — потом он, кстати, подумав, откажется. А так как в то время в американской политике действовало правило Russiafirst — Клинтон позвонил в Москву и предупредил ЕБНа о скором начале ракетно-бомбовых ударов по Белграду и необходимости быть готовым к эвакуации посольства. Он говорят, даже предложил вывезти наше посольство и всех наших граждан американскими вертолетами, но Ельцин, подумав, отказался. У нас мол своя гордость. И вот нас, выпускников — забросили туда для разведки и подготовки эвакуации. Профи среди нас было — раз два и обчелся, профи были заняты на эвакуации совпосольства из Кабула. Да и какие тогда профи — страна развалилась, многие с афганским опытом ушли. Полная задница тогда была.

Вот это и была первая моя загранка…

Что тогда в Белграде творилось — это не описать. Они опережали нас на несколько лет и Белград 92-го — это Москва высоких девяностых. Где-то 95–99 годы.

Везде торговля. Буквально везде — на тротуарах, на ступеньках магазинов — торгуют все и всем. Старики, старухи, взрослые, подростки — торг, торг, торг. Мы когда улетали, старшие товарищи нас просветили — в Югославии берут всё, так что затаривайтесь кто и чем может, тем более вы на Ил-76 летите, там нет как в Аэрофлоте нормы — двадцать кэгэ на человека. Там продадите всё, только динары не держите, сразу меняйте на доллары или марки. Тогда будете себя людьми там чувствовать. Мы так и поступали. Сербы, когда видели молодых мужчин в джинсе явно призывного возраста, говорящих по-русски, подкатывали глаза, говорили про то что сербы и русские братья и делали нам скидки, а товар забирали по хорошей цене. Все ждали высадки русских. С нашим ЕБНом она не случилась — но и американцы тогда бомбить не решились, и кто знает, почему. История с бомбежками Белграда реализовалась только спустя семь лет, когда Клинтона поймали со спущенными штанами, и надо было перевести стрелки.

Тогда по Белграду ходили военные, в форме и с оружием — не патрули. Просто военные на отдыхе и сербские «комитачи» — Драган тогда только начинал. До войны можно было поехать на такси, что многие и делали. Военные в толпе гражданских сильно бросались в глаза. Еще бросались в глаза мужчины в сербских национальных шапках — шайкачах, это дико выглядело. По Москве ведь никто не ходит в косоворотках и смазных сапогах, верно?

Пожрать было чего. В Белграде, несмотря на дикую инфляцию — никогда не было пустых полок как в Москве, потому что сельское хозяйство не угробили, крестьян в ГУЛАГ не пересажали, колхозы не ввели — и поесть было чего, все свежее продавали на чем-то вроде колхозных рынков. Со всеми сербами можно было объясниться — даже тех, кто не знал русский, можно было понять по смыслу. Все курили как паровозы. Была сигаретная мафия — на Балканах, по-моему, торговать сигаретами самый выгодный бизнес. Курят одну за одной. Не то, что у нас в Москве — у нас в девяносто первые был момент, когда окурки собирали и продавали!

По ночам были перестрелки. Почти каждую ночь, оружия в Белграде было много, склады и базы уже грабили. Просыпались от выстрелов и звуков сирен. Запомнились еще сербские полицейские — им выдали автоматы Томпсона со складов, и они ездили как гангстеры. Жесть полная была, что днем что ночью.

Игровые автоматы были. Казино. Многие играли. Пили ракию, сливовицу. Но кстати не спивались.

Что интересно, какого-то чувства обреченности, безысходности, проигрыша — не было что сильно контрастировало с тогдашней Москвой. Цены так же скакали — но люди пришиблены не были, мужики ездили на войну, на заработки, как то жить пыталась. Молодежь как и у нас массово шла в криминал, тогда на поверхность вышли Земунские, Сурчинские. На фронте ничего хорошего не было, было понятно, что Хорватию уже не сломить — но в Белграде никто не горевал и не плакал. Как то жили, день, потом еще день…

Мы наладили контакт с местными, они обрадовались нашему появлению — но тогда ничего не происходило, ни Ельцин приказ не отдавал, ни Клинтон не решался. Деньги мы поменяли на марки — тогда были не евро, а немецкие марки, там это была вторая валюта, цена на все серьезное писалась в марках. От нечего делать — изучали город, ходили на футбол. Футбол тогда переживал невиданный подъем, весь город ходил на матчи, югославская сборная перед падением страны была на пике — молодежка взяла чемпионство в 1987 году, столичная Црвена Звезда в 1991 году взяла Кубок Чемпионов. На матчах яблоку было негде упасть и что самое дикое — некоторые хорватские ополченцы тайком пробирались в Белград смотреть матчи, при том что шла война и их вообще могли убить нахрен. Дикость, говорю же, дикость.

Гласность там была — еще какая! Еженедельник Политика был — это как наш АИФ. Там все называли своими именами. Сербы сидели по кафанам, пили кофе, листали Политику и чуть ли не дрались…

Короче говоря, проболтались мы там полгода — потом пришел приказ возвращаться домой. Стало понятно, что и эвакуации не будет и бомбежек не будет. Я знаю, по крайней мере, двоих — вернувшись в Москву, они написали рапорты и вернулись в Белград — уже как добровольцы…

Самолет останавливается. Выходим.

Военный оркестр к моему удивлению начинает играть не гимн СССР — а военную песню Катюша. Так встречают нас в Белграде…

Белград встречает бетонным высотками причудливой архитектуры, старой «под Вену» архитектурой в центре, старыми улицами

Много испытавшая земля.

Страной сейчас руководит по годичному мандату Радован Влайкович, серб из Воеводины, автономного края, раньше бывшего в составе Венгрии. Сейчас мы вместе с ним летим в Боснию, в город Велике Кладуше чтобы посмотреть, вероятно, на самый успешный пример сельскохозяйственного бизнеса в Восточной Европе — кооператив Агрокоммерц.

Кооператив Агрокоммерц организовал молодой и предприимчивый агроном по имени Фикрет Абдич[26]. За двадцать лет он превратил захудалое предприятие в крупнейшее в регионе, в котором трудятся тринадцать тысяч человек. Благодаря его деятельности — одна из самых нищих и забытых местностей в Югославии стала богатой и процветающей, сюда мечтают переехать даже из города. В принципе Агрокоммерц — это тот путь, по которому я хочу пустить и советское сельское хозяйство. Чтобы оно не только кормило собственную страну — но и стало экспортной отраслью. Агрокоммерц немалую часть продукции поставляет в страны Ближнего Востока за доллары.

Как человек, имеющий не только опыт жизни в Америке, но и занятия там бизнесом — по подготовленной посольством справке, я моментально вычислил основные причины успеха бизнес-модели Агрокоммерца.

1. Успешное сельскохозяйственное предприятие должен возглавлять горожанин и в руководстве тоже должны быть в основном горожане. Конечно, исключения были и будут — но только человеку с городским менталитетом под силу построить именно агропредприятие с расширенным воспроизводством, а не колхоз. Кроме того — горожане с городским образованием — имеют куда больше опыта и компетенций, какие нужны для построения крупного предприятия.

Председатель колхоза слишком связан с землей, с теми, кто живет с ним рядом, он вынужден разбираться во всяких мелочах и вообще выполнять роль помещика в селе. Он не может раз и навсегда избавиться от пьяниц, потому что они тоже тут живут, он не может как следует спрашивать за дисциплину.