Охрана в панике отсекла нас от пассажиров…
— Сюда… сюда…
— Подождите — громко сказал я — давайте, поговорим с людьми
Ко мне протолкался Вадим Медведев
— Товарищ Горбачев — негромко сказал он — мероприятие не подготовлено, опасно. Нужно подняться в депутатскую
Я прикинул глазом — метра три до толпы
— Вадим — нормальным, не громким, но и не тихим голосом сказал я — сейчас не сорок пятый. Война закончилась
Не может быть, чтобы хоть кто-то не знал русский в толпе. А слухи быстро расходятся.
Немцы боялись больше наших. Хонеккера оттеснили свои охранники — в то время как я добился своего и прошел к людям. Раиса Максимовна была рядом, она немного говорила по-немецки и что-то отвечала. Я общался через переводчика, ну и людям просто хотелось побыть рядом, пожать руку советскому лидеру. Причем так получилось, что в толпе были и западные и восточные немцы.
— Герр Горбачев — спросил кто-то — что вы намерены делать в Берлине?
— Времени у меня мало. За культурную программу отвечает камрад Хонеккер. Наверное, будет Фридрихштадтпаласт[23].
— Вы любите театр?
— Да, особенно политический.
Все засмеялись
— Герр Горбачев, будет ли у нас в Европе мир? — крикнул кто-то
— А за мир отвечает мистер Рейган и его ракеты. Как там называется новая его ракета — Пискипер? С чувством юмора у него все в порядке…
Снова смешки.
— Герр Горбачев, когда вы посетите нас?
— Визит уже готовится.
Кто-то выкрикнул
— Простите нас за всё!
Я посмотрел в ту сторону, откуда раздался выкрик, смутивший и охрану и самих немцев. И твердо сказал
— Мы должны оставить прошлое — в прошлом…
Хонеккер не осмеливался подняться на второй этаж — и наблюдал за происходящим со стороны. Его буквально трясло.
Мальчишка! Что себе позволяет!
Чутьем опытного политического бойца Хонеккер понял главное — Горбачев не похож ни на одного генсека, которого он знал. А на кого он похож?
На Ленина.
Подсознание подсказало — на Ленина. Первого и последнего пока советского лидера, который вел борьбу за власть не в коридорах Кремля — а на улицах
Что-то будет…
Германская демократическая республика — имела столицей Берлин, правда только часть его. Город был разделен, бывшие британская, американская и французская зона оккупации сейчас представляли из себя анклав — свободный город Берлин. К нему вела экстерриториальная автострада.
В свое время, Михаил Сергеевич пустил дела на самотек и Германия стала единой. Я в принципе тоже не против этого, вопрос — на чьих условиях объединяться. Мне в свое время довелось прочитать мемуары Брента Скаукрофта, на момент объединения Германии помощника президента США по вопросам нацбезопасности. Он написал, что настаивая на сохранении Германии в НАТО они думали не ор том как бы обмануть Горбачева. Они боялись возрождения германского фашизма. Но получилось, как мы знаем, сильно по-другому…
После войны — две части Берлина восстанавливались двумя разными системами и восстанавливались наперегонки. Восточный Берлин — это сталинки, хрущевки, трамваи Татра и машины Трабант. Встречалось и немало наших ВАЗов.
Провели первый раунд переговоров, во многом прощупывание. Я подивился аппетитам немцев. Попросил показать типичный новый район для рабочего класса. Поехали смотреть…
И вот тут я позавидовал…
Немцы строят примерно, так же как и мы — у них есть хрущовки на четыре, пять и семь этажей. Высокие дома — это у них одиннадцать. Но как же все отличается.
Я не говорю про качество материалов. Но у них на хрущевках — просторные остекленные лоджии. И в подвале не крысы бегают — подвал оборудован, там для каждой квартиры есть небольшой запирающийся чулан для всякого хлама.
Плата за жилье сто девять марок за трехкомнатную. Это немного, если учесть что средний житель ГДР получает 600-1000 марок в месяц. Кстати вся коммуналка — в числе этих ста девяти марок.
Построили не так как у нас — постарались сделать дворы, какие-то закрытые пространства. Высажены деревья. Удивительно — району как мне сказали семь лет.
В каждом микрорайоне что-то вроде социально-бытового комбината, который одновременно и дом культуры и два — три типа магазинов. Обязательно есть «деликатессен» — там продаются западные продукты за марки ГДР, но цены очень высокие. Что поразило — в обычных магазинах основной набор продуктов питания есть всегда и не стоят очереди. Это социалистическая страна! Они тоже живут, так как завещал Маркс. Но почему у них, получается, жить без очередей?
Возможность поговорить с Хонеккером по душам появилась на второй день, когда мы посетили министерство промышленности. Там была организована небольшая выставка продукции германской промышленности — и я еще раз удивился, сколь многого добились немцы, причем в стесненных обстоятельствах. Понятно, они практически всю оборонную продукцию получают от нас, причем за копейки. И основные усилия у них направлены на группу Б, так называемую. Но — немцы были бы не немцами, если бы не добились в этом успеха. Например, их фотоаппараты покупают более чем в тридцати странах мира.
И вот на обратном пути в машине я и задал вопрос
— А как товарищ Дэн поживает…
Хонеккер насторожился
Товарищ Дэн Сяо Пин.
Это само по себе было ново — называть товарищами тех, кого раньше называли предателями и ревизионистами.
— Хорошо поживает — настороженно сказал Хонеккер
— Я вот думаю — сказал я — сколько вреда социалистическому лагерю стран принесла ортодоксия.
…
— Во времена Владимира Ильича о том, что может быть единственно верная версия социализма, коммунизма или пути к нему — была бы встречена недоумением или непониманием. Маркс не оставил точных указаний на то как именно идти к коммунизму. А если бы и оставил — сколь верным был бы этот компас спустя сто с чем-то лет.
Хонеккер явно не готов был к такому разговору
— К чему это, товарищ Горбачев?
— К тому что нам стоило бы подумать о том как прекратить раздоры в социалистическом лагере. Эти раздоры разъединяют нас и делают нас бессильными перед агрессией капиталистического мира, который силен и един как никогда. Рейган и Тэтчер добились такой близости их стран — какой не было очень давно. Остальные примыкают к ним. Мы же бросаемся обвинениями в ревизионизме…
Хонеккер улыбнулся
— А товарищи в Москве не обвинят вас в безыдейности, товарищ Горбачев?
— Безыдейность. Хорошее слово.
— ???
— Безыдейность. Нет идей. Нет новых идей, куда и как двигаться, все время перемалываем и перемалываем старую жвачку. Лет десять уже нет никаких новых идей. И это нам рано или поздно аукнется…
— Что такое по-вашему еврокоммунизм
Хонеккер пожал плечами. Мы гуляли по лесу в закрытом заповеднике, где были дачи Политбюро СЕПГ
— Ревизионистское течение.
— Да, но они приходят к власти.
— И какая нам от этого польза? Они оболванивают и размывают рабочее движение…
— Эрих…
…
— В Европе так и не произошло тех революций, на которые рассчитывал еще Ленин. Это раз. Второе. Как думаешь, насколько современные рабочие похожи на тех рабочих которых видели и знали Маркс и Ленин…
— Ваш Ленин был умным человеком.
— Ответьте, не уходите от ответа
Хонеккер задумался
— Многое поменялось, конечно
— Именно. А скоро поменяется еще больше. Мы должны творчески развивать учение Маркса-Ленина применительно к сегодняшним реалиям
…
— И идти на сотрудничество с родственными нам силами. Даже социал-демократического направления…
— Вы впадаете в ревизионизм — твердо сказал Хонеккер
— Я пытаюсь развивать идеологию применительно к сегодняшнему времени! — разозлился я — вспомните, Гитлер смог прийти к власти исключительно потому что коммунисты и социал-демократы Германии враждовали вместо того чтобы объединяться! А кто в этом виноват?
