— А как?

— Ну, надо было выступить перед людьми, объяснить…

— Михаил Сергеевич! Когда люди видят пустые прилавки, они не слишком склонны слушать объяснения, почему они пусты, понимаешь? Вот вы Ленина читаете, Маркса читаете — а смотрю, в одно ухо влетает, в другое вылетает. В соревновании двух систем победит та, которая сможет лучше всего удовлетворить потребности человека. Вот это — суть, а все остальное — словоблудие. Если бы ГДР, а не ФРГ жила лучше, то это западные немцы пошли бы сносить стену, а не восточные. Вот поэтому я сейчас пытаюсь преодолеть товарный дефицит и развивать производство товаров народного потребления

— Неправильно, надо развивать производство средств производства в первую очередь.

— О, Господи…

— Владимир Александрович…

…

— А почему вы не докладываете Политбюро о вашем новом источнике в Лэнгли?

Крючков побледнел

— Откуда…

Я молча смотрел ему прямо в глаза

— В партии тоже существует разведка.

— Но это же… три человека… три человека знали.

— Знают двое, знает и свинья. А тут трое…

…

— Первое. Тех, кто мне сдал информацию, не ищите. Только хороших людей под монастырь подведете. А найти не найдете. Партия знает всё.

…

— Второе. Где его личное дело?

— У меня в сейфе.

— Дело уничтожить.

Крючков кашлянул

— Как. Как уничтожить?

— Лучше сожгите. Только лично, никому не доверяя. Его настоящего имени просто не должно нигде быть.

— А как… работать?

— Как работать. Подготовьте липовое дело. Найдите кого-то высокопоставленного в Лэнгли, кто бы мог сдавать информацию такого уровня, и заведите на него дело. Все сообщения от источника — подшивайте туда.

…

— Владимир Александрович, я здесь

Крючков явно такого разговора не ожидал. А я подумал — еще второго недомогания тут не хватало, после Ульяновского

— Да, но… есть же система учета, пусть и совсекретная.

— Что знают двое, знает и свинья

— Как деньги списывать?

— Никак. За деньгами будете приходить сюда, проведем как помощь братским партиям. Приказываю даже на совсекретных совещаниях использовать только псевдонимы источников. Если каким-то образом крот доберется до информации в вашем сейфе, он получит дезу. Американцы не ожидают, что у нас даже в нашем собственном внутреннем учете содержится искажение информации, а не реальная информация.

— Извините

— Чайку попейте.

Крючков дохлебал чай.

— Второе. Реализовывать информацию от источников только путем дезинформации. Производить аресты только по согласованию со мной.

Прошлый раз Эймса сильно подставили тем, что махом арестовали всех выданных им осведомителей. Он спасся тем, что американцы просто не поверили, что один крот сдал всех. Да и кто будет искать крота? Начальник внутренней контрразведки, которым и был Эймс?

А тут мы его попробуем продвинуть. А через источники слить дезинформацию.

— … Выберите один — два самых серьезных случая. И их можете закрыть. Только не арестами, найдите как. Чтобы выглядело как случайность. Остальных пока не трогать.

Крючков пожевал губами

— В таком вопросе надо поставить в известность Виктора Михайловича. Я не имею права действовать через его голову.

— Запрещаю: риск утечки. Ставить в известность контрразведку запрещаю, информация может утечь. Вы выполняете поручение генерального секретаря партии.

— Есть — сказал Крючков

— Теперь, Владимир Александрович. Что-то у нас сильно неладно среди наших союзников. Та же Солидарность, будь она трижды неладна. Какое-то брожение нехорошее везде. Хонеккер в свою игру еще играет. Мне его визит не понравился — не внушает он доверия, играет в игру. А про Польшу я не говорю, там все сильно запущено.

…

— Я это к чему? Политика, при которой мы доверяли нашим товарищам, ограничиваясь лишь обменом информацией, причем часто несимметричным и не в нашу пользу — нуждается в пересмотре. Полагаю, мы упустили из вида тот факт, что если события в Венгрии были инспирированы, прежде всего, контрреволюционерами и нацистскими недобитками, то Прага и сейчас Варшава имеют принципиально иную природу. Международная реакция, поняв, что карта буржуазии полностью бита в странах народного социализма — пошла обходным путем, подталкивая нестойких и запутавшихся товарищей изобретать свои варианты социализма и под их флагом вступать в борьбу с ними. Они пытаются оторвать от партии рабочий класс и это крайне опасная тенденция, которая нами вовремя не была осмыслена и изучена. Та же Солидарность — что это? Это рабочее движение. Как думаете, если бы Михник и Валенса выдвинули бы лозунги буржуазной и клерикальной реставрации, возврата к практикам военщины Пилсудского, многие за ними бы пошли?

Крючков покачал головой

— Большая часть рабочих Польши явно откололась бы

— Вот именно! Михник и особенно Валенса, простой рабочий — подыгрывают реставрации старых порядков, и скорее всего сами того не понимают. С ними надо работать, спорить, бороться идеологически, прежде всего. Вовлекать в решение практических вопросов, где они или поймут проблемы, которые ставит перед социалистическими странами и их правительствами сама жизнь — или проявят некомпетентность и публично обанкротятся в глазах рабочих, которые сейчас считают их героями. А польское правительство вместо этого выпускает на них зомовцев[17] и на улицах польских городов полицейские дерутся с рабочими, как будто революции не было!

Это я позаимствовал у настоящего Михаила Сергеевича. Типично его манера — громкие и правильные слова с историческими отсылками. Аналогии, часто шокирующие своей смелостью — но при этом такие, что не подкопаться, все вроде правильно.

Только у Михаила Сергеевича за этими словами ничего не стояло, дымовая завеса, да — но за ней ничего нет, совсем. А мне надо за ней скрыть вполне конкретные вещи.

— Так что Владимир Александрович — нездоровая ситуация складывается. И теперь придется в глубокой тайне формировать управление, которое займется нашими странами — союзниками

Крючков сглотнул

— Простите, как — займется?

— Пока сбор информации. Надо воспитать аналитиков и страноведов конкретно по этим странам и у вас и в МИД. Особенное внимание уделить Польше и Венгрии. Нужно активизировать работу по Югославии — ключевая страна региона, и там тоже после смерти Тито неблагополучно. Но в перспективе — не исключено и развертывание активной агентурной работы, так что специалистов со знанием языка надо готовить уже сейчас.

…

— Знаю, что если нас товарищи на этом поймают, будет неприятно. Значит, поймать не должны, только и всего. Легендируйте это под оказание помощи, под обмен опытом…

Крючкову было сложно воспринять все это — но воспитанный в безоговорочном подчинении начальству, он кивнул.

— Понятно, товарищ Горбачев

— Теперь самое главное.

Я испытующе посмотрел на Крючкова.

— Нами — я выделил это слово интонацией — принято решение передать на связь вам часть агентов, которых ранее вели структуры ЦК напрямую. Сейчас, в связи с неблагополучной ситуацией — я не стал конкретизировать, в чем именно неблагополучной, хотя в ПГУ уже известно, что один из лидеров Компартии США состоит на связи в ФБР — агентов будете вести вы. Потерять их вы не имеете права, на то чтобы завербовать их, в свое время потрачены огромные деньги и усилия.

Крючков понимающе кивнул — понятно, никакой начальник разведки не откажется от передаваемых ему на связь источников.

— Можно посмотреть их личные дела?

Я покачал головой

— Личных дел нет, это слишком опасно.

Крючков снова покивал, но с недоумением. Он все же бюрократическая душа и для него отсутствие дела как кощунство…

— Я назову вам имя и пароль для связи. Ваша задача — подобрать группу, которая будет работать в США по сопровождению этого агента. Привлекать любые силы посольства и резидентуру нельзя. Лучше всего использовать журналистское прикрытие — интервью могут быть разными верно? И нет ничего более обычного, чем политик, дающий интервью журналисту. Вопросы для интервью будете согласовывать со мной.