— Кхе-кхе, да куда уж мне, кхе-кхе. Они же туда и загнали. Еле удрал, — ответил незнакомец, с трудом пытаясь продышаться. — Но как ты их… точно ураган! Раз — нога туда, раз — голова сюда! В жизнь не видывал такого!

— Ты кто такой? — устало спросил Яромир. — И чего здесь забыл?

— Звать меня Гришка и я — гонец и писец княжеский! — гордо выдал незнакомец, неуклюже поправил растрепанную рыжую шевелюру и подкрутил смешные длинные усы.

Он подскочил на ноги и ужасно замудрёно поклонился Яромиру.

— Что писец-то я вижу… Головой, видно, ты сильно приложился? Ишь, как вьешься, — усмехнулся Яромир. — Яромир.

— Таки ты, наверное, витязь великий?! Имя то какое — Яромир! И это… чейный будешь? Наш али Сталь-градский? Если из горных, то мне с тобою толковать не положено, а то видишь, как у нас с их братом расправляются. — Гришка указал на сваленные в кучу тела.

— А не ваш я и не их — как-то сам по себе. Ты так и не ответил, чего тут делал?

— Таки это, послал подлый Среброголов конных, чтоб они разбой на дорогах чинили, да провианту лишали войско наше доброе. Долго они караванам досаждали, и поймать-то их не могли, пришлось князю лучшие силы в дело пускать. Ну, вот и результат на лицо.

— С этими-то мне всё понятно…, - недовольно нахмурился Яромир. — Ты сам тут чего забыл?

— Таки я домой, в Слав-город, возвращался, а тут в стане мужики об облаве обмолвились, вот моё любопытство и сыграло… Я, понимаешь, дотошный, люблю все из первых уст, так сказать… Да и мало ли тут чего полезного могло остаться. Мертвякам же цацки не нужны, а добру молодцу всяко сгодятся. Таки это, я как приехал, как сволоты эти зубастые накинулись на коня моего чудесного, так я со страху на дерево и запрыгнул. Они пока ими всеми заняты были, про меня и позабыли вовсе. Таки вот я и просидел там целые сутки, пока ты их тут как капусту не понашинковал.

— Храбрец, ничего не скажешь! — усмехнулся Яромир, поднимаясь на ноги. — Далеко отсюда до Слав-города?

— Таки верхом дней семь. Пешком — все четырнадцать топать можно.

Гришка подошёл поближе к Яромиру. Рыжий гонец оказался высоким и худощавым. Яромиру даже пришлось задрать голову, чтобы разглядеть его получше.

— Ты спас меня, витязь! Я же в людях разбираюсь, вижу, что ты не местный, от слова совсем… Таки это, раз нам в одну сторону путь держать, может, вместе поедем? Мало ли чего по дороге встретиться, а из меня воин, как видишь, совсем не ахти, а с тобой и мне спокойней будет, и тебе всяко веселее. Таки поверь, и в городе я далеко не последний человек! На службу ратную к князю хочешь?! Так это запросто! Лучшие вина и бабы?! Тоже по моей части! Всё, что захочешь — всё состряпаю в лучшем виде!

Яромир недоверчиво прищурился и оценивающе осмотрел Гришку.

— Нехай так. Больно ты потешно молвишь… Только сначала здесь мне прибраться подсобишь.

Гришка сглотнул и заметно побелел.

— Хочешь сказать, что мне, таки, придётся руками трогать вот «это»?

Яромир улыбнулся, утвердительно кивнул и хлопнул готового потерять сознание Гришку по плечу.

Для Гришки сбор трупов стал настоящим испытанием. Его даже несколько раз прополоскало, а Яромир рад был стараться, чтобы ещё больше раззадорить нового товарища.

Закончили они только к вечеру. Насобирали сухостоя, палок и веток. После чего подожгли получившуюся гору из всевозможных останков.

От запаха паленой гнили Гришку снова прополоскало. Хотя, здесь даже бывалому Яромиру стало не по себе…

Они согласно переглянулись и поспешили убраться подальше от этой мертвой поляны.

Яромир испытал большое облегчение, когда нашёл своего коня там, где оставил.

Уже во всю поднялась луна, но всё-таки решили ехать, меняясь по очереди, как устанут ноги.

Тем более, что Гришка утверждал, что знает, где можно неподалёку найти прекрасное место для ночлега.

В конце концов гонец вывел их на необъятных размеров заросли крапивы и конопли, кусты которых так разрослись, что на несколько голов превышали даже далеко не маленького Гришку.

— Слышь, гонец, писец или как тебя там?! — нарушил долгое молчание Яромир, старательно шоркая рукавом жутко зудящий от конопли нос. — Помнится ты мне клялся всеми богами, что знаешь дорогу, как облупленную, а мы уже битых три часа ходим пёс побери по каким зарослям… Мне-то как-то побоку, но тебя разве крапива не жалит? Когда там уже будет твоё это «укромное местечко»?

— А вы, сударь, таки, оказывается весьма нетерпеливы… — Гришка раздражённо почесал ужаленную крапивой шею и с осторожностью притоптал следующий куст. — На то и расчёт, что никто любоглазый сюда не полезет. Совсем недолго осталось. Терпение, мой друг, терпение.

Но терпение Яромира очень быстро подходило к концу, тем более что уже давно перевалило за полночь и появилось стойкое желание побольнее стукнуть свалившегося на голову гонца.

Наконец, густые заросли начали редеть и перед путниками показалась здоровенная глыба, где, из неглубокого углубления, звонко плескаясь, бил родник.

— Таки, я же говорил! — Гришка расплылся в самодовольной улыбке и, будто козёл, запрыгал к роднику.

Яромир же с опаской огляделся.

На вид совершенно спокойное, можно сказать — уютное, место, спрятанное в самой глуши леса, вдали от людей не внушало ему доверия.

Он склонился над травой, присмотрелся к земле и облегчённо выдохнул, не найдя ничего, что могло бы свидетельствовать хотя бы о малейших признаках опасности.

Гришка же так жадно припал к роднику, будто не видел чистой воды целую вечность.

— Таки, я же говорил… — гонец бережно выжал мокрые рыжие усы. — Здесь нас уж точно никто не найдёт!

«Я бы не был так в этом уверен…» — покосился на него Яромир, затягивая поводья на одной из тоненьких сосёнок, растущих неподалёку.

Выемка в скале отлично защищала от ветра, так что Гришка без труда смог развести костёр, а Яромир любезно поделился с ним ещё вчера пойманным кроликом.

Немного перекусив, они устроились поудобнее вокруг огня, а шум ветра, гуляющего среди макушек деревьев, и успокаивающее журчание родника быстро склонили ко сну.

Яромир спал беспокойно, то и дело просыпаясь и оглядываясь, но не находя никаких признаков опасности засыпал вновь. Причём так крепко, что Гришке едва удалось его разбудить.

Гонец яро толкал его в бок, что-то невнятно, судорожно бормоча.

Яромир, не совсем понимающий, что происходит, сел, протёр глаза и лишь тогда смог разобрать несвязную речь Гришки:

— Яро…Яроми… Там! Оно вон там! — задыхаясь причитал гонец, тряся сонного Яромира за плечи.

Дважды ему повторять не пришлось.

Краем глаза Яромир подметил, как беспокойно дёргается лошадь.

— Конопли нанюхался что ли? — недовольно прокряхтел он под нос, поднимаясь на ноги, уже сжимая в руках заранее подготовленный меч. — Ты выдел, что это?

— Не знаю я, не знаю! — Гришка испуганно спрятался за спину Яромира. — Но он вон там, в кустах!

— А ну, тихо! — сквозь зубы прошипел Яромир. — Так, ну-ка, давай — вдохнул, выдохнул! Нужно отвязать коня. Слышишь? Ты займёшься, а я прикрою. Понял?

Гришка глубоко набрал воздуха и понятливо затряс головой.

Шли медленно, вдоль стены.

Яромир не сводил глаз с зарослей крапивы, чьи макушки размеренно покачивались в след за их движением.

Что-то или кто-то явно лишь выжидал подходящего момента.

Гришка трясущимися руками вцепился в ремни и с большим трудом смог распутать узел, затянутый Яромиром. Он тут же оседлал брыкающуюся кобылу, как поджидавший зверь явил себя.

Лютоклык — огромный вожак волков, обречённый волей упыря на вечное служение и нескончаемые муки.

Тварь не бросилась в атаку, как предполагал Яромир. Она вышла медленно, устрашающе преграждая путь к отступлению.

Чёрная кровь мерзко стекала с облезшей до костей пасти. Гноящиеся, содранные в кровь лапы оставляли на земле склизкий, зелёно-жёлтый след.

Яромир повернул голову и увидел, как побелевший Гришка закатил глаза и бессильно обмяк на спине скакуна.