– Ты не смеешь задавать вопросы о демоне, – железобетонно припечатал он. – Не смеешь, пока не будет позволено! – отнял и дал мне призрачную надежду. Действинный воспитательный процесс кнутом и пряником. – А об Архаэле не хочешь осведомиться?

– Нет, – мой голос не менее твёрд, чем его. Несмотря на волнение.

– А что так? Он же твой брат, – с издевательской усмешкой добавил глава небесной канцелярии.

– Нет, ничего не хочу о нём знать!

– Мариангела! Не смей забываться! – стукнул он кулаком по столу. – Это из-за тебя Архаэль наказан! Но ссылка закончилась только у одного осуждённого Ангела! – За что такая острая ненависть в глазах моего оппонента?

– Свободна!

И не успела ничего больше сказать, как мясорубка опять закрутила меня. Я вновь очутилась в своей комнате. Элея меня ждала. В больших голубых глазах читается искреннее сочувствие.

– Милая, тут всё очень сложно. Метатрон ослушался Изначального и послал на Землю двух Светлых Ангелов. Сейчас он винит больше себя в случившемся, – Элея выглядит немного смущённой, открывая мне тайну. – Архаэль живёт среди людей. Он лишён крыльев и обречён на вечное существование. Но, в отличие от Кристиана, Падший Ангел хочет вернуться на небеса. – Богиня милосердия именно такая, какой должна быть. Поэтому я слышу в её голосе грусть.

– Мари, я тебя сейчас оставлю. Чуть позже у тебя будет разговор с начальством.

Оставшись одна в своей комнате, навзничь упала на кровать. Вот значит, как. Моя вина… Я во всём виновата. Виновата, что полюбила? Виновата, что создана? Виновата, что Архаэль тоже был Светлым? Виновата, что он не желал меня ни с кем делить?

– Изначальный! Зачем ты меня создал? Я не хочу существовать без Кристиана! Не могу существовать…

– А что так? – Оторвала голову от подушки и медленно-медленно с огромным нежеланием поворачиваюсь на звук. Ох. От неожиданности сползла на пол.

– Изначальный? – Подняться невероятно сложно. Меня притягивало вниз, и что-то сверху помогало придавливать, подобно невидимому мешку цемента на моей спине.

– Не ты ли меня молила уничтожить тебя только что? – несмотря на строгий голос, во взгляде не чувствуется гнев.

– Я готова к этому, – прошептала родителю. Сложно описать его внешность. У него добрые отеческие глаза, тёплая улыбка. Рост невысокий, не низкий. Когда Изначальный спускается на Землю, может принять любой образ. Пройдёшь мимо и не заметишь, пока он так не захочет.

– Что ты поняла из своего наказания? – спросил меня спокойно, без интонации. Обычно психологи так говорят с пациентами.

– Я люблю Кристиана и готова на всё! – нетерпеливо воскликнула, игнорируя вопрос.

– Мариангела, я спрошу, а ты ответишь.

– Да, Изначальный.

Я перестала ощущать фантомный мешок с цементом. В нём нет смысла. И без этой невыносимо тяжёлой силы я готова упасть в ноги и умолять так же, как и триста пятьдесят семь лет назад. И все мои мысли для Изначального как на ладони. Мы создания его. Наши желания известны.

– Дитя моё, кого ты больше любишь – себя или своего человека? – вопрос, естественно, с подвохом.

– Я хочу к нему. Безумно желаю! Каждой частичкой души.

– Не движет ли тобой эгоизм? Просто ответь, что для тебя важнее? – склонив голову чуть набок, выжидательно посмотрел на меня.

– Эгоизм? – Не понимаю.

– Эгоизм или жадность. Хочешь к нему. А желать его ты будешь любого: старого, немощного, развратного, жестокого? Ты знаешь, какой он сейчас? А ждёт он тебя?

Можно ли сказать, что мной завладела – жадность? И мне важно только обладать объектом своих чувств?

– Я буду любить его любого. Пустите меня на Альтерру. Прошу, отец!

Прошло достаточно времени. Моё сознание было в забытье. Все предшествующие жизни, будто чья-то рука стёрла ластиком. Я словно закончила играть в виртуальной реальности, а сейчас вернулась в действительность. Но у него же всё не так. Он проживал эти триста пятьдесят семь лет. Выстраивал свой быт. Мечтал. Думал. Ел. Пил. И, возможно, любил другую. Задаю себе вопрос: «Что для меня важнее? Счастлив ли мой мужчина?». Для меня важно, чтоб ответ был «да». Но если спросить иначе: «Кристиан счастлив без меня?» Я мысленно дала себе сотню пощёчин. Потому что я так не хочу. Моё эгоистическое желание выше его чувств. Если он всё это время страдал и думал только обо мне, то в этом моё счастье? Но если я люблю на самом деле искренне, то я должна испытывать другие желания. Я могу соврать Изначальному. Но имеется ли в этом смысл. Он видит меня насквозь. И если кого-то обману сейчас, то только саму себя.

– Так кого ты любишь больше?

– Себя, Создатель, простите, это правда, я больше люблю себя. Я жадная и эгоистичная! – В моих глазах снова слёзы. – Не хочу, чтоб он был счастлив без меня! Не хочу! Я вернусь. И Кристиан бросит всех ради меня.

– Мариангела, ты не готова пойти в его мир. Слишком сильно боишься узнать правду.

– Отец?

– Ты не готова. Время не пришло.

– Как же так? Зачем забрали меня? Пусть я также сгорала бы дальше…

Я не видела, как он ушёл. Это было тихо, незаметно. Словно наш разговор – плод моего воображения. С трудом призналась себе в постыдном, рвущем моё сердце на части чувстве. Захлёбываясь своими слезами, осознавала: мой эгоизм гораздо выше моей любви. Я не готова встретить его и узнать, что он принадлежит другой. Именно чувство самосохранения не позволяет узнать правду. Рухнет надежда, вера и моя жадная любовь. Только Изначальный может одним вопросом превратить личность в собственного судью и палача.

Вытерев свои слёзы рукавами своего синего платья, заметила на белом столе лист пергамента. Подошла ближе.

«Приказ о назначении Мариангелы в качестве жнеца душ на неопределённый срок». Изначальный знает, как воспитывать своих детей. Ангела, у которого эмпатия на подсознательном уровне, сделать жнецом? А я согласна и не буду спорить. И прекрасно понимаю, что речь идёт даже не о десятках лет, а гораздо больше. Наверное, это мазохизм. Но я приму своё наказание. Потому что от осознания правды сама себе стала противна. И смогу! Вопреки всему искренне любить. Когда наступит момент услышать правду, даже если она будет не такой, какой жаждет моя душа, я буду счастлива, что счастлив Кристиан. Мой Кристиан. Мне нужно научиться верить… А Архаэль? Он испытывал такие же чувства ко мне? Им тоже двигал эгоизм? Можно ли его обвинять в случившемся? Можно. Для меня он виновен. Если бы не он – без пожара и жертв ушла бы на Альтерру с любимым…

Не знаю, сколько времени я занималась самобичеванием. Я обвиняла и оправдывала себя несколько сотен раз. Возможно, мой философский диалог с собой чрезмерно затянулся. Пора осознать и принять. Нужно двигаться вперёд.

– Мариангела, – в дверь тихо поскреблась Элея.

– Заходи, я здесь. Ты уже знаешь? – грустно поинтересовалась у блондинки.

– Все уже знают, – протянула подруга, закусывая нижнюю губу. Потом выпрямилась и немного бодрее продолжила: – Мариангела, завтра у тебя начнётся новая жизнь. Но мы могли бы сегодня немного развеяться. Прогулка по улицам города может быть весьма забавной.

Элея. Сколько в ней энергии. Настоящий энерджайзер. Схватила меня за руку и подняла с кровати. Потащила к безликому платяному шкафу.

– У меня нет вещей, – неуверенно возразила, слегка притормаживая её пыл.

– Не, это не так, – широко улыбаясь, дала указания: – закрой глаза и представь, во что бы ты хотела нарядиться?

– А так можно? – чуть недоверчиво уточнила у загадочной дамы.

– Ещё как можно. Попробуй!

Моё настроение сейчас бы одело чёрную мантию и взяло в руки косу, и пошло бы сечь всех подряд. Но на ум пришёл другой наряд. Я берегла его для более подходящего случая. Например, в ресторан Лондона. А такой случай и не наступил. Не стоило его ждать. Поэтому хочу одеть именно то платье и туфли! Я выполнила всё вточь по инструкции. Представила своё красное платье в пол, облегающее фигуру с разрезом до бедра. И замшевые чёрные туфли на высоких шпильках. Элея распахнула дверцы, а там моя прелесть! Чмокнула Богиню в щёчку и принялась наряжаться.