— Какого дьявола я потащился за тобой в эту дыру! — оскорблённо воскликнул Сёрмон. — Нужно было вернуться на Алкор и вступить во владение родовым имением после смерти отца. Я был бы на месте там, а не здесь, среди этого стада ормийских баранов…
— Твоё место там, где я, — усмехнулся Авсур. — Не скули, Норан. Это не твой стиль.
Когда они спустились вниз, все пять кошек уже топтались под холмом, потягиваясь и царапая землю огромными когтями. Молодые люди стояли рядом и о чём-то спорили, а завидев старших товарищей, тут же смолкли.
— Они что-то задумали, — заметил Сёрмон. — Наверняка все твои приказы для них не более чем пустой звук. Они всё равно будут путаться у меня под ногами и искать приключений на свои головы.
— Ты б на их месте поступил иначе? — беспечно спросил Авсур, на ходу сорвав травинку, а потом резко обернулся. — Чуть не забыл.
Он снова выбросил руку вперёд, но на сей раз пламени не было. Нижние колонны замысловатой башни-святилища подломились, словно от гравитационного удара, и всё сооружение осыпалось вниз каменными блоками.
— Ты с ума сошёл, ормийский дикарь? — заорал Сёрмон, когда грохот падающих камней смолк — Все эти глыбы могли рухнуть нам на головы!
— Не рухнули же, — пожал плечами Авсур и, сунув травинку в рот, пошел дальше. — Вернее, не на головы. Ты идёшь?
— Какое варварство… — проворчал Сёрмон, глядя, как оседает пыль над грудой камней.
Вернувшись в город, Сёрмон доставил себе удовольствие ещё какое-то время таскаться по пятам за Авсуром, ожидая, когда тот вынесет столь желанный для него приговор навязчивой троице юнцов, вечно проявляющих неуместное любопытство к его секретной деятельности. Наконец Авсуру надоело раздражённое шипение за спиной, и он вынес свой вердикт, отправив Фарока и его друзей-землян чистить кошачьи вольеры и помогать дрессировщикам котят. А это значило, что ближайшие несколько дней они будут вынуждены работать вилами и мётлами, благоухать несмываемым кошачьим амбре и к тому же регулярно смазывать едко пахнущей целебной мазью многочисленные и довольно болезненные царапины от ещё не очень длинных, но уже очень острых когтей пятнистых детёнышей, столь же свирепых, что и их родители, но ещё не имеющих ни малейшего представления о том, как нужно вести себя с людьми. Будучи полностью удовлетворённым этим решением, а более того жалобными стонами наглых мальчишек, Сёрмон гордо вскинул голову и удалился в свои покои.
Его комнаты располагались в центральном тереме как раз над покоями Авсура и были связанны с ними несколькими потайными ходами. В отличие от почти аскетичной обстановки в жилище правителя тёмных эльфов, апартаменты его советника были роскошными. Сёрмон с уважением относился к скромным запросам своего старого друга, которому для удобства было достаточно крыши над головой и растопленного очага, но сам предпочитал роскошь, которой по собственному мнению был достоин по праву своего рождения.
Поднявшись к себе, он прошёл по просторным комнатам, украшенным резными панелями и яркими коврами, и оказался перед низкой круглой дверью, ведущей в особую камеру, где хранилась его библиотека и набор магических принадлежностей. Замка на двери не было, она охранялась заклятием и открывалась только в случае, если рядом звучало секретное заклинание, обязательно произнесённое его голосом. Впрочем, такая предосторожность была совершенно излишней, что его даже немного огорчало. Ормийцам, скрывающимся под масками тёмных эльфов, не было никакого дела до его колдовства. Это были здоровые, рациональные и дисциплинированные люди, до сих пор не до конца поверившие в то, что магия существует. Постоянные доказательства её наличия в этом мире, сыпавшиеся со всех сторон, они словно не замечали, и мечтали лишь о том, чтоб их лазерные пушки, припрятанные в подземном арсенале, снова заработали.
Войдя в тёмную комнату без окон, он пробормотал несколько слов и на стенах вспыхнули факелы, а на столе зажглись свечи в большом трёхрогом канделябре. Сёрмон с огорчением взглянул на стеллажи, где в полном беспорядке громоздились футляры с древними рукописями и стопки потемневших от времени книг. Эта библиотека, вывезенная им из обители почти угасшего колдовского ордена, затерявшейся в западных горах Алкора, была изучена им до последней строчки. Увы, там ни слова не было о том сообществе колдунов, с которым он так внезапно столкнулся здесь, вдали от родной планеты, а значит всё, чем он располагал, это была его память, где он должен был отыскать жалкие крупицы знаний, когда-то вбитые ему в голову отцом.
Да, его отец был одним из тех, кто поклонялся Тому, кто за гранью, хотя никакого отношения к магии не имел. Просто в придворных кругах было модно объединяться в какие-то тайные закрытые кружки, соперничающие друг с другом в жестокости и богохульстве. Членство в них расценивалась как избранность, а привкус опасности возможного разоблачения придавал остроту ощущений тем, кто пресытился жизнью. Граф Лоуорт участвовал в ритуалах вызова и молений и пытался приобщить к ним своего отпрыска, однако юный Норан с самого начала продемонстрировал полное отвращение к кровавым ритуалам и презрение к «Тому, кто у вас, папаша, за стенкой» и категорически отказался от инициации в сообществе. Припугнув отца тем, что раскроет тайному совету его членство в запрещённой организации, он избавился от этой нудной обязанности и больше этим не интересовался. А в шестнадцать лет и вовсе сбежал из имения в столицу, чтоб найти своё место при дворе Великого Тирана и окунуться в придворную жизнь, с её интригами, жёсткой конкуренцией и торжеством пороков, по сравнению с которыми жизнь его отца могла показаться тихой и благочестивой.
Теперь он сидел в тишине, закрыв глаза, и медленно перебирал в памяти воспоминания, связанные с этим сообществом. Это было так давно и так странно, что казалось забытым сном, и перед ним вставали куда более яркие воспоминания, связанные с отцом, как тот кого-то убивал на глазах у своего маленького сына, или сам умирал с кинжалом в горле у ног своего наследника, уже взрослого. Это воспоминание было неприятным и раздражало какой-то незаконченностью, может, потому, что ему не удалось провернуть это дело чисто, так, чтоб на него не пало подозрение, и потому его слова о принятии наследства были лишь бравадой. Его не смогли поймать, но осудили заочно, отобрав в казну всё имущество семьи, полагавшееся ему по праву наследования. Они, кажется, даже лишили его титула. Смешно! Словно от их пустого заявления он перестал быть графом Лоуортом и его вены очистились от дурной прогнившей крови Канторов.
Ну, конечно! Канторы! Древние короли западного Алкора были покровителями этого колдовского сообщества. Они даже знали, как оно называется адептами, и в высшую ступень всегда входил второй сын короля. Потом Канторы были разбиты на полях сражений и свергнуты соперниками, их потомки рассеяны по всему Алкору, а магический орден, на который они опирались, и вовсе изгнан с планеты в дальний космос.
Не открывая глаз, он холодно улыбнулся, почувствовав, что нашёл зацепку, и продолжил разматывать нить памяти. Странно, но он, оказывается, помнил не так уж мало. Ему припомнилось, как ещё мальчишкой он забрался в кабинет отца и нашёл в тайнике старинную книгу с заклинаниями. Он со сладкой дрожью рассматривал страшные картинки, нарисованные на страницах чем-то коричневым, возможно, человеческой кровью, и читал полные злобы на весь мир заклятия, которые, по легенде, нашёптывал своим слугам Тот, кто за гранью. Он знал этот язык, потому и здесь сразу смог прочесть надписи на плитах. Древний язык западных королей, ещё более древний, чем энхилдер, его заставляли учить с детских лет, как и множество других предметов, ни к чему не годных, но выделяющих аристократию среди иных, низких сословий. Потом отец рассказал ему о Том, кто за гранью, о тайном колдовском сообществе, жаждущем свергнуть Великого Тирана и воцариться на Алкоре, а также о последователях его на самой планете. Уже тогда Норан понял, что для отца и его приятелей это не более чем опасная игра, позволяющая им удовлетворять свои низменные инстинкты, поскольку давала повод для убийств и прочих зверств, представляемых ими как жертвоприношения. Тот, кто за гранью, никогда им не отвечал. И наверняка его внезапный отклик на их молитвы вызвал бы у них панический ужас, но сейчас их ритуалы, с определённой степенью точности скопированные с древних, описанных в той книге, могли оказаться полезными. И он погрузился глубже, чтоб вспомнить, наконец, те немногие тёмные моления, на которых присутствовал по приказу отца.
