Подняв худые белые руки с длинными чёрными ногтями, похожими на когти, она сняла с головы капюшон и осмотрелась. Видимо, когда-то она была женщиной, но теперь выглядела как иссохшая бледная мумия с всклоченными седыми волосами. Обведя площадку злобным взглядом, она остановила его на Авсуре, который с недобрым прищуром смотрел на неё.

— Ты… — прошипела она, оскалив острые жёлтые клыки и указывая на него пальцем, словно хотела когтем проткнуть ему глаз. — Ты — повелитель тёмных эльфов, не так ли? Ты пришёл, чтоб узнать свою судьбу и попытаться спасти свою жизнь. Я скажу тебе, что ты умрёшь в муках, и все твои подданные сгорят в огне, и даже костей не останется на пепелище вашего города. И ваши кони и ослы, кошки и собаки, и птицы в небесах над крышами ваших домов обратятся в прах. И имя твоего народа будет похоронено в забвении, если ты не подчинишься властелину этого мира, повелевающему стихией огня! Если ты не принесёшь ему клятву верности и не станешь служить, исполняя его приказы! Я послана возвестить тебе о смерти или спасении, но выбор предстоит сделать тебе! Уже трое умерли от чар властелина, и так же умрут остальные, ибо, чтоб убить, ему не нужно прикасаться своими руками к вашим бренным телам! Услышь меня, Авсур, повелитель тёмных эльфов!

— Я слышу и слушаю, — невозмутимо кивнул тот, рассматривая ведьму. — И что ваш властелин даст нам за службу?

— Он возвеличит вас, и вы станете вокруг его трона, воздвигнутого посреди этого мира! — воскликнула она, вскинув руки.

— Это слишком абстрактно, дорогая, — мурлыкнул Сёрмон, оскалив свои поблескивающие изумрудами клыки. — Поконкретнее можно?

Она немного озадаченно взглянула на него. Неизвестно, что её смутило: его драгоценная улыбка, то, что он не испугался, или меркантильный подход к проблеме, а, может, всё вместе. Она перевела взгляд на Авсура. Тот выжидающе смотрел на неё.

— Вы должны склониться перед властелином! — снова провыла она. — Прежде проявите покорность, а после будете вознаграждены! Властелин милостив к верным слугам! Но он не знает жалости к врагам! — её голос снова окреп, видимо, она вернулась к теме, которая была ей ближе и понятнее. — Он предаст ваши поля и леса пламени, и ваши жёны и дети падут в него, как срезанные колосья…

— Мы это уже поняли, — нетерпеливо перебил её Сёрмон. — Давай вернёмся к торгу…

— К торгу? — она радостно рассмеялась. — Сейчас я покажу вам то, что вам грозит, если вы не преклоните колени и не склоните головы перед властелином! И ценой за то, чтоб это не случилось с вами, будет ваша покорность!

Она вскинула руки и вокруг площадки поднялась плотная огненная стена, словно за её пределами бушевал огромный пожар, и только здесь, на крохотном островке ещё было тихо, однако, нестерпимый жар хлынул сразу со всех сторон. Филин на плече Авсура нервно заклекотал и захлопал крыльями. Кусты по краям площадки задымились, и по веткам побежало пламя. В тот же миг раздались испуганные крики и из своего укрытия выскочили Фарок, Юшенг и Антон, сбивая с кафтанов пламя и стряхивая с волос и плеч горячие искры. Они кинулись вперёд, прямо на ведьму, но она радостно осклабилась и взмахнула рукой. В огненной стене замелькали странные красноватые пятна, в которых угадывались лица демонов и чудовищ. Со скоростью языков пламени они высовывались и клацали огненными клыками, пытаясь дотянуться до мечущихся по площадке друзей. Наконец Юшенгу удалось выскочить за пределы круга, и он рухнул спиной на одну из пирамид. Антона сумел схватить за рукав Сёрмон и с грозными проклятиями отбросил себе за спину. Фарок ничего не видел от жара и ужаса и, совершенно растерянный, внезапно рухнул на колени, закрывая голову руками. Быть может, он стал бы жертвой одного из демонов, если б Авсур не вошёл в круг и не встал между ним и ведьмой. Свирепо взглянув на неё, он выбросил вперёд руку, и из его пальцев вырвалась мощная, ревущая струя пламени, которая ударила в тёмную посланницу. Какое-то время было слышно только гудение огня, а потом он опал. Угасла огненная струя Авсура, исчезла и огненная стена с демоническими лицами. Стало тихо. Только на чёрных камнях площадки дымился обугленный труп ведьмы.

— Ибо сказано: угрожающий огнем, сгорит в нём прежде врага своего, — философски изрёк Сёрмон. — Зачем ты это сделал? — обернулся он к Авсуру. — Я же сказал: потянуть время! Нужно было вступить в переговоры, поторговаться, а ты…Хотя это было красиво! Теперь Ротамон знает, что ты тоже владеешь огненной магией.

— Что вы здесь делаете? — спросил Авсур, мрачно взглянув на сжавшегося у его ног Фарока.

— Уже всё? — спросил тот, нерешительно отрывая ладони от головы и озираясь по сторонам. — Что это было?

— То, что тебя не касается! — рявкнул Авсур. — Что вы делали здесь?

— Господин легавый не может отказаться от удовольствия сунуть свой влажный щенячий нос в чужие дела, — ядовито пояснил Сёрмон. — Они решили провести собственное расследование. Они же специалисты, верно? Не то, что мы дремучие.

— Юшенг! — Авсур резко обернулся к инспектору. — Когда я разрешил тебе остаться у нас, я сказал, что ты обязан будешь подчиняться нашим законом. Моё слово здесь — закон! Я запретил вам лезть в это дело?

— Да, повелитель, — кивнул Юшенг, встав на ноги и склонив голову. — Мне жаль.

— Антон, я надеялся, что ты благотворно повлияешь на этих двоих, но вместо этого ты ввязываешься в их авантюры…

— Я виноват, повелитель, — проникновенно взглянув ему в глаза, произнёс Антон, и его голос нежной и грустной флейтой прозвучал в тишине. — Я был неосмотрителен и допустил непростительную оплошность. Я полон раскаяния и готов понести любое наказание. Я прошу вас простить нашу глупость и позволить нам остаться с вами. Мы полны почтительности и сыновней благодарности к вам, тем более что теперь мы все трое обязаны вам жизнью и, чтоб мы ни делали, всегда останемся перед вами в неоплатном долгу. И всё же, клянусь, что прямо с этой минуты мы готовы начать выплачивать этот долг с тем, чтоб делать это до последнего вздоха.

Пока он говорил, грозная гримаса на лице Авсура постепенно разгладилась и на губах появилась едва заметная усмешка.

— Ладно, я прощаю вас, хотя не избавляю от наказания, которое выберу позже. Я ещё раз повторяю, что запрещаю вам и близко подходить к этим развалинам и лезть в это дело. Вы меня поняли?

Все трое тут же заверили его в этом, а он подошёл к трупу и присел на корточки рядом. Осмотрев его и убедившись, что здесь нет больше ничего, кроме сгоревшей плоти, он поднял взгляд на Сёрмона.

— Не думаю, что переговоры с этойчертовкой увенчались бы успехом. У неё не было разумных предложений для сотрудничества. Её послали запугивать и убивать. Не велика беда, что я устранил посредника. Возможно, теперь явится хозяин или, как она сказала, властелин. Вот с ним ты и будешь разговаривать.

— Ты предоставляешь мне полную свободу действий? — хищно улыбнулся Сёрмон.

— Делай, что хочешь. Лги, приноси ложные клятвы, давай обещания, которые не можешь выполнить. Всё, как обычно. Замани эту тварь в ловушку и найди способ её прихлопнуть. И без нужды не впутывай в это дело меня. У меня и без того полно работы.

— Я понял, — Сёрмон перевёл взгляд на всё ещё стоявшего на коленях Фарока и тихонько поддал ему ногой: — Поднимайся, щенок! Что расселся? Представление окончено.

Фарок встал, сердито глядя на него, и вдруг резко подался к его лицу и звонко щёлкнул зубами возле самого носа алкорца. Тот невольно отпрянул.

— Фарок! — рявкнул Авсур. — Неблагодарный змеёныш! Ступай вниз ловить кошек. И дружков своих прихвати.

— Как скажете, повелитель, — не сводя взгляда с побледневшего от злости Сёрмона, ответил тот, и направился к лестнице.

— Ты совсем разбаловал его! — проворчал Сёрмон, когда они остались на площадке вдвоём с Авсуром. — Если ты не приструнишь его…

— Если ты ещё раз его пнёшь, — перебил Авсур, — я отвернусь, когда он пожелает отыграться за это. Я требую от него почтительности к старшим, но не могу требовать, чтоб он спускал оскорбления. Он мужчина и горец, и будет вести себя соответственно.