Сэл полностью была с этим согласна, ведь она, ко всему прочему, лишила его дома, затаившись на чердаке приманкой для карателей.

– Моя спасительница, Ба́ргская Ги́рда, – сказала она, – поведала мне о том, что вокруг множество арок, ведущих в иные миры. Мы не одни такие, здесь все пленники. Но, в отличие от нас, у них есть свой угол.

Она обозрела краснокожую толпу у побережья, что, сцепившись руками, прогоняла дух злосчастной Депоннэ́́и. Женщина, именуемая Пали́тией, невозмутимо таращилась

на троицу людей, периодически посыпая костер щепоткой Ве́зтинской пыли.

– Так вот, – продолжила Сэл, – на Са́лксе есть замок и башня Пу́рпуз в его центре, иначе называемая вместилищем книгомора. Там хранится карта всего сущего с границами, землями и расположением всех существующих арок. Мы должны во что бы то ни стало попасть туда. Иначе путь домой закрыт.

– Я не уйду без Клер, – предупредил их Барни. – Если она жива, я приду за ней, и ничто меня не остановит.

– Отчаянное решение, – подметила Сэл. – Но даже оно ведет нас на Са́лкс. Моргу́лы призываются королевой и за определенное подношение выполняют ее приказы. Так было с нами, когда я впервые ступила на Са́лкс.

– Еще один повод плыть на этот чертов остров, – оскалился Барни. – Как жаль, что наши возможности ограничены.

– Ограничены! – возмутился Дженсен. – Да у нас нет никаких ресурсов и навыков для выживания. Вы слышали о зирда́нцах? О тварях, обитающих в этих водах? Кругом одна смерть, а мы лезем на рожон.

Он, встав встревоженной тенью перед А́ккертоном, стал метаться из стороны в сторону, чем привлек внимание торговца.

– Ты можешь остаться здесь, – окрысился парень, не желающий выслушивать причитания виновника всего этого.

Слова Фостера заставили Дженсена замереть и всмотреться в лицо дочери.

– Ты тоже этого хочешь? – спросил он ее, выжидая нелегкий ответ.

– Я хочу, чтобы ты был в безопасности, – сказала она. – Мы сможем достигнуть желаемого, только сплотившись, и ты не должен мешать.

– Кто защитит тебя, Сэлли, как не я? – прошептал Дженсен, вздрогнув от подоспевшего грома.

Через минуту на Ка́тис обрушился такой ливень, какой не видели уже давным-давно.

Никто не двинулся с места. Взгляд отца, обращенный к дочери, замер в ожидании неведомо чего.

С пришедшим ненастьем костры окончательно потухли, не обратив тела в пепел. Ами́йцы смотрели на все это с негодованием – почему же дух великого Ча́ргли не услышал их молитв?!

Внезапно отовсюду вострубили в призывные трубы, знаменуя приближение опасности. То были охотники, расставленные на вышках следить за просторами океана. Южное, восточное, западное, северное поселения встретили тревожный зов паникой, обращаясь в бегство. Никто не мог поверить в то, что это каратели. Они никогда не приходили при свете дня, а теперь приближались со всех концов.

Глубокие завывания существ, разрезающих волны беспокойной бухты, пролились мурашками по коже Сэл. Она вздрогнула, уставившись на толпу ами́йцев, чуть ли не накрывшую их собой.

– Бегите!!! – вскричали охотники.

– Все в Думасти́рий!!! – проорал Гурдоба́н, беспокоясь о безопасности своей семьи.

Они влились в поток живой массы из тел, убегающих как муравьи в центр покоренного острова. Паника, всем правила паника, ей поддалась и сама Сэл. Она видела, на что способны эти твари, насколько остры их клыки.

Фостер, схватив детей торговца, тащил их вслед за собой, ибо они во всеобщей неразберихе не понимали ничего. Гурдоба́н делал то же самое, торопя Петита́ту на каждом шагу. Она оборачивалась по сторонам, ища глазами возлюбленного, но ливень все сделал размытым и невнятным.

Когда почва под ногами разбухла и превратилась в кашу, ами́йцы начали поскальзываться и падать. Они спотыкались друг о друга, вопили, но бежали вперед. А́ккертону даже не верилось, что это был тот самый народ, который охотился на океанских чудовищ.

Бафферсэ́н пытался найти в этом безумии Сэл, она затерялась в мельтешении вокруг, и ему ничего не оставалось, как двигаться вслед за всеми.

Впереди стадо из рогатых красных ум, почувствовав опасность, побежало во всю прыть в леса. Их длинная шерсть, промокшая насквозь, сотрясалась алеющим пламенем от бешеного галопа. То походило на массовое сумасшествие, отступление перед самой смертью.

Раздался рев сильнее прежнего, и три огромные твари вырвались на побережье южного Ламуту́. Они выглядели иначе, чем в первую ночь. Теперь их целью были не рыбацкие хижины, а общность, пестреющая вдалеке.

Если бы Сэл могла их разглядеть, то она бы назвала их порождениями ада, костлявыми, клыкастыми хищниками.

Вместо четырех лап приплывшие монстры передвигались на шести перепончатых конечностях и достигали в высоту не меньше шестнадцати футов. Продолговатые панцирные туловища примостили на горбах выступающие хребты, переходящие в мощные крокодильи хвосты. Но самыми отвратительными и жуткими были их головы, достигающие в размерах половину от туловища. Большую часть головы занимала выдающаяся зубастая пасть, будто эти монстры были доисторическими ящерами. Над пастью зеленели огромные глаза, выискивающие любое движение, и от них невозможно было скрыться. Когда их ноздри наполнились воздухом, монстры напали на след. Повинуясь инстинкту убивать, они быстро достигли луга и завыли от тысячи различных запахов.

Запахи травы и цветов щекотали их ноздри, запах земли содержал особый аромат, так пахла плоть красноликих ами́йцев, приправленная весомой щепоткой дикого страха.

Сковырнув почву десятком острых когтей, хищники начали свою охоту.

Долина скелетов никогда еще не вмещала в себя столько ами́йского страха. Растерзанный ненастьем народ сбегался отовсюду в Думасти́рий. Среди тысячи безумных глаз взгляд великого оракула окончательно потерял свое величие.

– В пещеру!!! Быстрее!!! – кричали оголтелые охотники.

А́ккертон, влившись в общий поток, прошел во тьму пещерного свода. Дети в его руках плакали от страха, высматривая свою мать. Благо она поспевала вслед за парнем с другими малышами.

– Глубже!!! Глубже!!! – кричал Гурдоба́н. – Нас слишком много!!!

Перед его глазами промелькнула побледневшая Сэл, и ее образ тут же угас в пещерной тьме.

– Зажгите факелы!!! – кричала Пали́тия. Но голос оракула гас в тысяче иных голосов.

Из-за толкотни передвижение по Думасти́рию замедлилось. Ами́йцы кричали, ибо те, кто находился за пределами храма, воззрились на дальнее возвышение, где уже показались ненасытные твари. Просторы пещеры наполнились стозвучным эхом, прокатившимся тревожной дрожью по щербатым стенам.

– Это конец!!! – запаниковал кто-то в толпе. – Молитесь Ча́ргли!!! Молитесь Ча́ргли!!!

В глубине пещеры зажгли факелы, осветившие мрачный грот.

– Проходите!!! Проходите!!! – направляли несчастных ами́йские жены. – Занимайте ниши!!! Быстрее!!! Быстрее!!!

Сэл, поднявшись на возвышение, всматривалась в просвет арочного входа, за которым в панике жались друг к другу не вошедшие в храм.

«О боже, – подумала она. – Мы словно рыбы, попавшие в сети, все в одном месте».

Эта мысль прошлась по ее коже дрожью. Рядом плакали малые дети, которых успокаивал А́ккертон. По правую руку в молчании глотал воздух отец, не находящий себе места. Невыносимая духота пала на его лоб крупными каплями пота.

– Я должна пойти туда, – внезапно возникшая мысль в голове Сэл казалась безумием, но соседствующим наравне с геройством. – Отец, – ее взгляд упал на Франка, – я должна пойти туда и помочь им.

Родитель затрясся от такого поспешного заявления. Он, схватив ее что было сил, вскричал:

– Не вздумай!!! Не вздумай!!! Глупая!!! Глупая!!!

На секунду Сэл стало его жалко, несмотря на то что она не хотела так думать, тем не менее, возможно, он оправдывал прозвище, данное ему королевой. Бафферсэ́н – трус», – говорила в темнице она, а Сэл злилась от ее надменных оскорбительных слов.

Теперь, посмотрев на отца так пристально, как никогда в своей жизни, она могла прошептать только одно: