Как же всё интригующе.

Изначально у меня не было гениальных идей и прочего. План был прост, как Тхалийский валенок. «Похитить» девчонку, вытянуть канцлера как можно дальше от своих солдат и решить всё раз и навсегда — без суда и следствия.

Сейчас же... вектор событий чуть сменил изначальное направление.

Наверное, Раевской тоже было увлекательно наблюдать за тем, как растёт моё личное любопытство. Ведь то, что она сказала, лишь разожгло внутри меня пламя неопределённости. Вопросов к ней стало гораздо больше, чем ответов, и я решил, что ничего не изменит ситуацию ещё сильнее ворвавшегося в главный зал пьяного деда верхом на Торнаке.

Потому на данный момент главным вопросом был...

Что происходит с Софией и куда она меня тащит?

— Ты чего на меня так смотришь, Эраст? — София начала разговор спустя несколько минут, как только мы покинули главный зал.

...причём покинули едва заметно. Мой дед стал не только полной неожиданностью для гостей и наблюдающей за мной охраны, но и смог приковать на себе взгляды всех — буквально каждый гость бросил все свои дела и принялся с интересом наблюдать за стариком. Впрочем, у меня и не было никаких сомнений, что этот человек будет способен на такое.

Верхом на Торнаке... надо же. А я всё гадал, сможет ли он оседлать столь строптивое существо... Игнат Борисович всё так же экстравагантен, как и в прошлом.

— Не смотри на меня так, будто тебе это всё увлекательно. Будь серьёзней, прошу, — добавила София в полуобороте, не сбавляя шаг. — Я ведь уже говорила, что сделаю всё для того, чтобы планы отца не сбылись. И это не шутки, понимаешь?

Возникло ощущение, что девушка гораздо сильнее волнуется. Я, ощущая ничего кроме любопытства, не нашёл, что ответить сходу; тем не менее, от Софии Раевской не укрылся её более чем взволнованный взгляд.

— Просто доверься мне, хорошо? — нахмурила София свои ухоженные светлые брови; а на уголках глаз навернулись слёзы, действующие для меня больше как успокаивающее. Будь она уверена в своих действиях, не стала бы проливать слёзы. — Может, место, куда я тебя веду, покажется тебе странным и несвойственным ситуации, но ты должен понимать — это наш единственный выход.

Я часто заморгал.

— Я иду за тобой по этим тёмным коридорам практически вслепую, — было сложно оставаться серьёзным, представляя, что сейчас происходит в главном зале особняка — перед глазами у меня всё ещё стоял образ пьяного старика верхом на Торнаке и того, как он одним ударом сносит главные ворота. — Пора догадаться, что я вполне доверяю тебе. Иначе не стал бы идти за тобой с такой охотой.

— Я бы тоже пошла с тобой, — продолжала София нервно тараторить, витая в своих мыслях. — Даже если бы понимала, что это обман. Знаешь... я ведь засомневалась тогда на секунду, когда сидела у тебя дома и говорила о матери. Тогда я для себя поняла, что... ты по-настоящему дорог мне.

Она сжала мою руку крепче; я лишь улыбнулся.

...мы с лёгкой спешкой шагали по пустым коридорам, набитым одноликими дверями. Издалека, приглушённые стенами, отчётливо доносились звуки «шумной вечеринки», но здесь... не было ни души.

— Я совсем недавно поняла, что нужно моему отцу, Эраст, — прервала София наше недолгое молчание. — Поняла, что в конечном итоге для него всё определяет сила. Ни договорённости, ни дипломатия и политика, а сила в чистом виде. И мои догадки ещё раз подтвердил случай с Филиппом Грациусом. Его род кичится своей силой, считает себя Бого-избранным. Но... не дальше, чем десять минут назад ты просто надрал ему зад.

Я дёрнул уголками губ.

— Я лишь дал ему урок.

— ...но меня удивила реакция папы, — пробормотала она, скорее, себе. Меня она не особо слушала. — Улыбка... широкая и сальная улыбка, представляешь? А остальные «дружки» принца... предпочли вжаться в стенку и промолчать! Пустышки останутся пустышками, Эраст, даже увесив себя титулами и рангами. И знаешь, что самое страшное?..

Я, кажется, понимал, что она собирается сказать этим. Но решил дать слово ей, делая удивлённые глаза.

— То, что они были такими же паиньками, когда он убил мою мать, — в голосе Софии прозвучала злость, смешанная с обидой. — Я видела их реакции, видела, как они строят из себя идиотов, когда речь папы зашла о смерти моей мамы. С тобой они поступят так же — закроют глаза и рты, Эраст, если мы не попытаемся...

Я кивнул. Разумеется, это не первый подобный случай, когда общество игнорирует крайне явственные события. Хотя говорить о смерти Карины на глазах у целого зала аристократ... да уж, Раевский постигает новые высоты надменности.

— Никому не захочется иметь в лице канцлера врага, Эраст, — добавила София. — Разумное решение с их стороны — промолчать. Но речь не о них. Речь о нас с тобой.

Щёки Раевской слегка покраснели, и заметно это было даже сквозь тусклый свет в коридоре.

— ...я не такая, как они, знаешь. Здесь я единственная, кто хоть как-то может повлиять на решение отца. И я не трусиха.

Звуки шумного мероприятия растворились вдали; сейчас в пустом коридоре звучали только наши шаги и сдержанно-взволнованные слова Софии. Мы остановились перед дверью — одной из множества совершенно одинаковых.

— Ну, вот... мы пришли, — с подрагивающим вздохом сообщила она, осторожно открывая дверь.

Ладно. Уж что-что, а подвешивать интригу эта девушка умела. Может, я ещё до конца не верил ей на все сто насчёт сказанного — но всё ещё с живым интересом ждал, куда приведёт меня эта девушка.

Заинтригованный, я шагнул за ней... оглянул помещение.

Ха.

Честно сказать, слова застряли у меня в горле. Странно, но... ничего особенного в комнате не было; обычные стены с бежевыми обоями, шкаф, тумбочка, кровать... а столько слов, что...

...София, не глядя на меня, сделала пару осторожных шагов вглубь комнаты — и роскошное белое платье тут же с особенной лёгкостью соскользнуло с её стройной талии и сползло до низа лодыжек, оставив изящные плечи, стройную спину и упругие бёдра девушки полностью оголёнными.

Я чуть оступился от неожиданности; глаза мои растерянно заметались по утончённой фигуре Раевской.

— Эраст, ты... доверяешь мне? — София скрестила руки на груди, буквально прикрывая их от моих глаз — и обернулась на меня. Глаза её бегали по моему лицу, а слёзы катились по щекам. — Не так я представляла себе этот день, но...

Я чуть склонил голову.

— Но?..

— Понимаю, что только так сейчас смогу полностью изменить ход событий... — протянула она чуть взволнованно. — Знаешь, я ведь и впрямь не знаю никого, кто достоин владеть мной больше, чем ты. И даже если меня запрут на оставшийся остаток жизни, я буду знать, что сделала это во имя любви... во имя моей мамы.

Достоин этого больше, чем кто-либо?..

Да, эта ситуация напоминает прошлое... Карина была абсолютно такой же спонтанной, странной и, что уж скрывать, смелой. Впрочем, все слова её дочери были довольно искренними.

— София, если ты делаешь это для того, чтобы спасти меня, я...

Будучи одёрнутым за ладонь, я замолк — и сделал шаг навстречу Софии; взял её за руку и поглядел в глаза.

— Другого шанса не будет, Эраст, — прошептала она, переводя взгляд с одного моего глаза на другой. — Мы смогли выиграть время только благодаря той ситуации. Больше такого не случится. Возьми меня сейчас, иначе... потом может быть слишком поздно.

— Позволь свою руку, — тихо пробормотал я, вытягивая ладонь.

София кивнула, вытянула свою изящную кисть в мою сторону; я провёл по ней пальцем, оставляя узор Богини Вечности — а затем неспеша нежно примкнул к её губам. Детская улыбка тут же дёрнулась на губах девушки сквозь поцелуй; она обхватила мою шею обеими руками и пошагала вместе со мной к кровати.

— Ты готова поклясться, что до конца своих дней останешься верна мне, София? — отпрянув от мягких губ, я поглядел в глаза девушки.

— Я готова поклясться всем, даже собственной жизнью...

О, Богиня-мать. Никогда не думал, что буду настолько возбуждён от прикосновений обычной смертной девушки. По кисти её волной пробежал едва заметный узор.