Влад не мог поверить, что все это происходит в реальности, что теперь такое возможно. Хотелось выскочить из подвала и вышвырнуть гадов, засевших в их квартирах и стреляющих в них же!

Волна ненависти захлестнула его, и он оказался у выхода, но его опять перехватили руки Матвея:

– Не ходи!

Влад резко обернулся:

– А ты мне кто, чтобы останавливать? Зачем пошел за мной?

Матвей спокойно ответил:

– Ты молодой дурак.

Лицо Влада побелело:

– Лучше сидеть как крыса в подвале и гнить от сырости и холода?

– Лучше, – коротко оборвал его Матвей. И потом добавил, – Забыл, что девочка Настя зависит теперь от тебя?

Влад молчал, усталые от напряжения плечи опали вперед, и он закрыл на мгновение глаза: «Настя…да, Матвей прав, он дурак. Что он может сделать с засевшими в их доме вооруженными наркоманами?».

Матвей будто прочел его мысли:

– Я думаю, что там не только всу- шники, но и «азовцы» – а они еще те остервенелые твари.

– И что теперь делать? – Влад почувствовал, как усталость, и безысходность накатывает на него, и реальность придавливает бетонной плитой.

– Есть сигарета?

Влад протянул Матвею пачку, тот закурил и несколько секунд молчал.

– Знаешь, когда- то я считал, что мне не обязательно идти в армию, но теперь в свои сорок пять, понял, что не зря провел два года, мотаясь по полигонам и марш- броскам.

– И в каких войсках ты служил? – Влад прикурил вторую сигарету.

– В артиллерии.

– Может, тогда объяснишь, зачем они стреляют реактивными системами по жилым домам?

Из ноздрей Матвея струился, выдыхаемый им сигаретный дым, казалось, он сам осмысливает это «зачем». Наконец он заговорил:

– Мы не их люди, и они это знают. С чего тогда нас беречь? Это месть Влад. И это чувство взаимно, ты помнишь, что было на девятое мая четырнадцатого года?

Влад, конечно, все помнил, перед глазами плотными кадрами мелькали картинки той весны. Он, еще восемнадцатилетний парень, без пяти минут выпускник школы идет на парад победы с отцом, вместе с сотнями горожан. Радуется весеннему теплу и солнцу, вся жизнь впереди.

И вдруг в нескольких метрах от них, на огромной скорости зависая в воздухе, пролетают танки их доблестной украинской армии. Эта техника сминает автомобили, плотно вставшие на перекрестке, на их пути.

Вслед за лязгающей гусеницами технике, летят камни, бутылки, мужские голоса громко вторят друг другу: «Убирайтесь с нашей земли! Суки! Уроды! Идите на завод работать! Вы же ничего не умеете, только воровать!»

Отец Влада сжимает его руку. И тут его захлестывает горячая волна, кровь закипает, когда он слышит несколько выстрелов, рассекающих безоблачность праздничного дня. Некоторые впереди идущие, бегут назад, пригибаясь, и кричат: «Они стреляют! Стреляют в мирных!»

Влад дергается вперед, пытаясь пробежать несколько метров, но отец догоняет его и отталкивает на газон.

Именно в тот майский день его судьба делает резкий поворот. Родители решают отправить его сразу после окончания школы в Москву, к брату отца.

Влад подслушал тогда вечерний разговор отца и мамы, она плакала и говорила, что не сможет спокойно спать, зная, что Влада могут призвать в ненавистную ей армию, и его заставят стать таким – же, как эти, что разогнали мирный парад девятого мая.

Отец ничего не говорил, Влад знал, что отец считает, что мужчина должен пройти армию, и сам он когда- то служил в танковых войсках. Но то, что случилось днем, поколебало и его уверенность.

В конце – концов, он обнял мать за плечи и тихо произнес:

– А поступит ли он в Москве в вуз?

Мама подняла на него заплаканные глаза и твердо сказала:

– Может быть, и нет, но он будет далеко отсюда, и это главное.

Владу не хотелось уезжать, еще с девятого класса они много обсуждали перспективы учебы в Харьковском университете строительства и архитектуры, и его друзья- одноклассники тоже собирались поступать на строительный факультет.

Но, так или иначе, в июле две тысячи четырнадцатого он сошел с трапа самолета: «Ростов- на- Дону – Москва» и неуверенно шагнул в новую жизнь в чужой тогда Москве.

– О чем думаешь? – голос Матвея вернул его обратно.

Влад выпрямил спину и сказал на удивление спокойно:

– Ты прав Матвей, я теперь отвечаю за Настю.

– И за то, чтобы вернуться к своим, – добавил Матвей.

Влад выдохнул – Ксюша. Да, Матвей во всем прав, а он идиот, распустил сопли.

– Ну, вот и хорошо, – подытожил Матвей, – Теперь наша общая задача совершенно проста – выжить. Так что, давай займемся делом.

– Что предлагаешь? – спросил Влад.

– Для начала начнем наблюдать, когда ублюдки спят, когда жрут, в общем, изучим их распорядок труда и отдыха, как говориться. А потом видно будет.

Влад согласно кивнул.

– А ты в армии служил? – спросил вдруг Матвей.

– Нет, только военная кафедра на факультете, и месяца два в полях.

– Ну что ж, по крайне мере физически ты выглядишь крепкими парнем и довольно ловким. А это уже не мало. Сколько у нас в подвале мужиков?

Влад задумался:

– Кажется восемь.

– Ну – это целая бригада. Завтра утром, часа в четыре разведаем обстановку.

Но разведывать обстановку пришлось гораздо раньше. Влад, чутко спавший в последнее время, расслышал, как кто- то стонет. Он сразу открыл глаза и понял, что это Настя. Она лежала недалеко от него на тонком матрасе и, свернувшись в комок, кутаясь в свитер, бессвязно шептала: «Пап… папа…страшно…не могу…». Ее волосы стали влажными, на лице проступили капли пота. Влад приложил руку к ее лбу и понял – она горит!

– Настя! – но она не отзывалась, все шептала потрескавшимися от сухости губами: «Пап…пап…папа…»

Влад резко подскочил, и чтобы никого не разбудить, тихо прокрался к выходу. План образовался простой – он помнил, что через два квартала от их дома была когда- то аптека.

Он вышел из подвала, и как тень, хватаясь руками за стены зданий, мелкими перебежками двигался от дома до будки электроподстанции, от будки до кирпичных гаражей, от гаражей до разрушенного киоска. И каждый раз, преодолевая открытое расстояние, он почти не чувствовал себя, и только оказавшись за очередной стеной слышал, как бешено колотиться сердце.

Влад с трудом разглядел в ночной темноте огрызок вывески «…тека», бившийся о стену трехэтажки. Старый дом сейчас выглядел как не дочищенное, облупившееся яйцо, местами его фасад совсем оголился, где- то свисали обрывки утеплителя, а в оконных проёмах аптеки торчали острые зазубрины выбитых стекол.

Освещения не осталось. Обгоревшие и вывернутые из городского асфальта фонарные столбы лежали на дороге как бетонные бревна.

Влад дернул дверь аптеки, но она, как ни странно, не поддалась, язычок замка прочно держал ее на месте, зато в выбитых окнах гулял, завывая ветер. Влад накинул поверх головы куртку и прикрылся руками, чтобы торчащие стекла не задели его, пока он пробирается через окно.

Внутри помещения все уже было разворочено: голые стеллажи с разбитыми витринами, на полу несколько горсток цветных таблеток, разлившийся шампунь для волос «Сила природы», и несколько пачек гематогена «Детский». Влад сразу же поднял их и засунул в карман.

Он еще раз обвел взглядом помещение – пусто, до него здесь явно побывала не одна бригада мародеров или еще кого похуже. Влад сел на корточки, улица вдруг осветилась, и совсем рядом лязгнул бронетранспортер, Влад услышал знакомые с детства мотивы: «Дивлюсь я на небо тай думку гадаю: Чому я не сокіл, чому не літаю…».

Но теперь эти сова показались ему чужими, хотелось выйти из своего укрытия и заорать: «Что ж вы творите с людьми, суки?!». Но он лег на пол и затаился. Когда стало тихо, Влад поднялся и пнул упаковку из- под шампуня. Пластиковая банка отлетела и ударилась, отскочив от какой- то стены, или…Влад пригляделся внимательнее и увидел узкую пожелтевшую дверь.