Влад тупо уставился на Матвея, но быстро понял, что действовать придется немедленно. Они похоронили дядю Толю на вскопанной для первых тюльпанов грядке, около окон первого подъезда, где дядя Толя часто по утрам курил, прежде чем отправиться на завод в дневную смену.
Глава пятая «Шок»
– Так вот, значит, кому мы обязаны, – сквозь зубы прошептал Матвей, когда они с Владом скрылись за бетонной стеной, отделяющей мусоропровод от входа в подъезд.
В воздух снова послышался тяжелый стрекот и лязг. Всего в нескольких метрах от них шла группа людей в костюмах цвета коричневого хаки с сине- желтыми шевронами на рукаве курток. Они время от времени обстреливали двор и окна домов. Несколько раз под ноги Владу падали крупные куски стекла.
Где- то справа раздался страшный грохот, Влад и Матвей пригнулись к бетонному полу, усеянному мусором, в нос ударил едкий запах гари и газа.
Когда они подняли голову, то не смогли поверить, что от белой пятиэтажки, построенной самой первой в их дворе, осталось два подъезда из четырех, огонь, врывавшийся в квартиры, добирался до газовых колонок и труб и раздавались все новые взрывы.
Влад хотелось заорать, все казалось ненастоящим, нелепым, такого не могло быть! Он стоит в центре начавшегося разрушения, смотрит, как полыхает соседний дом, как чернеют от огня окна его подъезда и не может ничего сделать, вообще не может двинуться с места. В уме одна мыль: «Этого не может быть! Этого не может быть! Это не правда!».
За рукав его хватает Матвей и увлекает за собой, в подвал. Прежде чем закрылась дверь, Влад вскинул голову и посмотрел на почерневшее от дыма безразличное, холодное небо – неужели все, что сейчас происходит не сон, не страшный кошмар, от которого, вскрикнув, он проснется?
Наверху слышится топот тяжелых берцев и голоса:
– Що, все крысы поховались по подвалам?
И веселый, пьяненький ответ:
– А хто не сховався – я не винен!
И опять раздались отрывистые звуки автоматной очереди.
Влад прислонился к облупившейся подвальной стене, сразу обдало холодом, его шелковая рубаха совсем не грела, ботинки из тонкой кожи местами ободрались, и на подошву налипла черная грязь. Влад посмотрел на перепачканные землей руки – и до него с опозданием дошло, что он только что закопал дядю Толю на грядке, перед подъездом, чтобы не оставлять его тело брошенным на улице!
А ведь всего несколькими часами ранее, они с дядей Толей сидели в его простой, чистенькой кухне, встречая рассвет, и дядя Толя как мог, подбадривал. А теперь его нет!
Влад долго прикуривал сигарету, руки тряслись и когда, наконец, он затянулся, на мгновение стало легче. Он стоял, выкуривая уже третью, когда рядом с ним появился Матвей. Влад протянул ему пачку:
– Не могу войти внутрь и встретиться с ней.
Матвей кивнул и тоже затянулся. Они курили молча, каждый думал о своем. Матвей выкинул бычок на пол и произнес:
– Нам придется все рассказать девочке.
– Настя…ее зовут Настя, – произнес Влад.
Войдя внутрь, Влад не сразу заметил ее стройную фигурку, глаза долго не могли привыкнуть к темноте.
В подвале на сыром, грязном полу сидела группа людей, Влад не понимал, сколько же здесь соседей: двадцать, тридцать, а может и больше.
Настя куталась в вязаную кофту, которую накинула на домашний халат, когда выбегала из квартиры.
Он заметил, как ее маленькие пальчики на ногах поджимаются от холода, а открытые шлепанцы совсем не прикрывают почти детскую ступню. «Тридцать седьмой размер»– Влад поймал себя на мысли, что Настя совсем замерзла, но на нем тоже ничего нет.
На своем кашемировом пальто он дотащил еще живого дядю Толю до подъезда, а потом они с Матвеем так и похоронили его, прикрыв этим черным пальто.
Влад усилием воли сдвинул себя с места и сел рядом с Настей. Она молчала и сначала даже не повернула голову в его сторону, смотрела, уставившись вперед. Но когда Влад осторожно дотронулся до ее руки, она отчетливо спросила:
– Где вы похоронили его?
Влад замер, он сильно сжал ее холодную как ледышка руку, а в горле опять образовался ком, из- за которого он не мог свободно дышать. Он с трудом произнес:
– Около нашего подъезда.
Настя вздрогнула, еще минуту назад она не верила, что отца нет в живых. Но как только Влад произнес эти три слова, правда раздавила ее. Она сжалась в комок, обняла коленки и разрыдалась: «Папа, папа, папочка мой!».
Женщины, сидевшие недалеко от них и разговаривавшие полушепотом, замолчали, сочувственно глядя на Настю. Одна из них хотела встать, чтобы успокоить девочку, но Влад покачал головой: «Не надо».
Он молча сидел рядом с Настей и ждал, пока первая волна горя пройдет, сам недавно перенес потерю матери, и понимал, что значит для совсем юной девушки, в сущности, девочки на глазах потерять отца.
Настины худенькие, заостренные плечики долго вздрагивали в темноте, а Влад молчал, зная, что его слова сейчас будут бессмысленны. Потом Настя затихла, и Влад опять осторожно взял ее за руку, она не выдернула ее, напротив придвинулась к нему поближе. Он почувствовал, какое замерзшее у нее тело – ледяные руки, зубы стучат мелкой дробью, но Настя ничего не замечает, убитая свалившимся на нее горем.
Влад осторожно поднял ее с пола и утроил промеж нескольких женщин, одна из них скинула теплый платок и замотала ее ноги, приговаривая: «Что ж ты миленькая, совсем замерзла!».
Когда Настя поняла, что Влад направился к выходу из подвала, то непроизвольно вскрикнула:
– Нет! Не уходи! – хотела побежать вслед за ним, но одна пухлая, похожая на мягкую сдобную булочку женщина обняла ее за плечи и прижала к себе:
– Он вернется. Подожди его.
Влад, а с ним еще один мужчина, Настя вспомнила его имя – Матвей, исчезли. Ей казалось, что время замерло и тянется как жидкая резина, в какой- то момент на нее нахлынула паника – а вдруг Влада сейчас убьют как папу? Настя дернулась, чтобы встать, но ее опять остановила женщина с пухлыми руками, ее звали Наташа, она мягко, произнесла:
– Девонька, они скоро придут.
И Настя почему- то поверила ей, наверное, захотелось поверить, от Наташи пахло ванилью, сахаром и свежеиспеченными ватрушками с творогом.
Настин желудок свело – неужели она хочет есть? После всего, что с ней произошло? И сколько сейчас времени? Сколько они сидят в этом сыром подвале? И почему нельзя отсюда выйти?
Но она молчала, не хотела задавать вопросы, потому что уже боялась услышать ответ. Когда паника новой волной чуть не накрыла ее, она услышала голоса Влада и Матвея, постепенно их слова звучали все четче:
– Хорошо, что успели забрать продукты и одежду, пока нас не заметили всу- шники.
– Суки, ненавижу их! С четырнадцатого года здесь засели!
Настя заметила в руках у появившегося Влада и Матвея большой мешок с одеждой, вторая сумка также была огромной и бесформенной. Когда высыпали содержимое в центр комнаты, многие женщины вздохнули с облегчением – несколько упаковок воды, печенья, консервов и пять буханок хлеба.
Влад также выпотрошил вторую сумку и быстро нашел там спортивное трико, кофту, куртку толстые носки и кроссовки с мелкой надписью «Рипок». И только облачившись в одежду, оказавшуюся ей по размеру, Настя поняла, как сильно замерзла.
Губы Влада едва дрогнули:
– А тебе идет спортивный костюм, Настя.
Сам Влад оделся в темно- зеленую куртку и в серые, разношенные кроссовки.
– Откуда все это? – спросила Настя.
Женщины постепенно разбирали сумку, натягивая на детей одежду, кому- то пришлось в пору, на ком- то висело, но все были рады и этому, так как многие не успели ничего надеть, когда выбегали из подъездов, напуганные взрывами, не понимая в чем дело.
Ей ответил Матвей:
– Помнишь, на углу нашего двора был магазин «Твой размерчик»?
Настя кивнула.
– Так вот, магазина теперь нет, но кое- какая одежда уцелела.
Настя замолчала, она стала постепенно понимать, что произошедшее с ними в это утро неслучайность, и не закончиться через два часа. «А чего и кого еще не стало?» – вдруг промелькнуло в голове и что же теперь с ними будет?
