26 сентября 2075 г.

…Как и предсказывала Рюриковна, выспаться нам не дали — в начале одиннадцатого утра, то есть, чуть более, чем через четыре часа после отбоя, ей позвонил отец и приказал немедленно выдвигаться во дворец. Продирать глаза не хотелось от словосочетания «ни за что», но в какой-то момент я все-таки услышал стенания Софьи, приложил очищением разума сначала себя, а затем Рыжую и даже вник в предельно информативные объяснения. Конечно же, на завтрак пришлось забить. Но душевые кабинки мы все-таки посетили, так что на борт «Кречета» поднялись более-менее бодрыми, умяли по паре-тройке бутербродов, приготовленных кем-то из телохранителей, запили их минералкой и занялись делом — просмотрели видеоролик, демонстрирующий маршрут, построенный от посадочной площадки на крыше Малахитового Крыла до кабинета Императора, выслушали лекцию Алейникова, описавшего самые важные нюансы работы в этом «рассаднике аристократической спеси и лизоблюдства», определились с ордером для передвижения по дворцу и провели что-то вроде командно-штабных игр. То есть, обговорили логику взаимодействия при неожиданном нападении на охраняемую персону. По самому минимуму, ибо «конверт» Конвоя летал очень быстро и по прямой, а до места назначения было совсем недалеко. В итоге на крышу спустились по аппарели, опознались с Дворцовыми, вошли в Императорский лифт, слегка обалдели от роскоши кабинки, рассчитанной человек на двадцать пять, и спустились на нужный этаж.

О том, что умение держать нос по ветру для придворных, слуг и других обитателей дворца является залогом выживания, и что «сарафанное радио» в этой среде работает с завидным КПД, нас, конечно же, предупредили, но появление первых желающих посмотреть на нашу процессию и попасться на глаза любимой младшей дочери самодержца всего через минуту после начала движения все равно удивило. Впрочем, ближе к середине маршрута это чувство уступило место раздражению: в коридорах и анфиладах началось сущее столпотворение, и нашей «коробочке», отсекающей от Рюриковны желающих поздравить ее с выздоровлением, пришлось пробиваться через толпы в конец охреневшего народа.

Нет, чисто теоретически я понимал, что весь этот люд не может не отреагировать на столь громкое возвращение Черной Мамбы к полноценной жизни, но на практике эта реакция дико бесила. Ведь каждый страждущий имел при себе электронику и всеми силами пытался подобраться поближе, а работать с таким объемом визуальной информации, дополняемой чувством металла и обнаружением жизни, я тупо не привык. Вот и дергался, причем неслабо. А вместе со мной напрягались и все Нестеровы, читавшие мои эмоции через Знаки.

В какой-то момент в памяти всплыл рассказ Софьи о том, что весь высший свет Империи считает ее исцеление от неизлечимого недуга не иначе, как чудом, а переезд из дворца в МАО — демонстрацией неуважения отцу и предвестием неминуемых потрясений. Естественно, вспомнил и кое-какие варианты из списка вариантов этих самых потрясений, благодаря буйной фантазии сплетников с голубой кровью пополняющегося каждый божий день. А потом мы добрались до первых влиятельных аристократов, которых, вроде как, нельзя было послать куда подальше, и нам пришлось тормозить чуть ли не через каждые десять шагов, чтобы дать Софье время пообщаться с каким-нибудь самовлюбленным уродом, до смерти испуганным возвращением Черной Мамбы к активной жизни и спешащим уверить ее в своей глубочайшей преданности или преподнести «скромные подарки».

Впрочем, с их появлением стало немного полегче, ведь менее значимая «шушера» стала держаться на расстоянии, чтобы, ненароком, не вызвать гнев «сильных мира сего». Этот спад активности, кроме всего прочего, позволил проанализировать поведение бойцов Конвоя и помог сообразить, что по их меркам не происходит ничего экстраординарного. Нет, расслабиться я, само собой, не расслабился. Но перестал «углублять» полутранс до предела и даже позволил себе краем уха вслушиваться в «мычание» собеседников Софьи. И пусть из-за субъективного замедления времени понимал ой, как немного, кое-что в голове все-таки откладывалось.

Во время общения Софьи с главой рода Бабичевых, некогда чуть было не заполучивший ее в жены наследнику, ждал «классической программы». Поэтому здорово удивился, услышав не набившие оскомину поздравления, а витиеватые и напыщенные славословия в адрес старшего сына, вроде как, успевшего поумнеть, заматереть и набраться жизненного опыта. А когда этот дядька заявил, что уже начал переговоры с Императором о браке, потерял дар речи. Видимо, поэтому прослушал следующее предложение и не понял, по какой причине Рюриковна напрочь вышла из себя.

Нет, со стороны все выглядело предельно прилично — в ее голосе все так же ощущалось непередаваемое тепло, но я спинным мозгом почувствовал бешенство:

— Глеб Ярославович, я с вами полностью согласна — нам действительно есть о чем поговорить. Более того, считаю, что нет смысла откладывать столь важную беседу. Поэтому будьте так любезны, вызовите Якова Глебовича во дворец — ближайшие несколько часов я проведу в кабинете у батюшки, так что вас к нам незамедлительно проводят…

Следующие секунд пять-семь я подумывал, не заглянуть ли в архив видеозаписей, сделанных камерой КТС-ки, чтобы выслушать пропущенную фразу и попытаться понять ее скрытый смысл, но отложил это дело на вечер. А через несколько мгновений внезапно заметил на линзе шлема сразу две стрелки системы целеуказания, сосредоточился на «сложил» визуальную картинку с тем, что чувствовал обнаружением жизни и чувством металла, в темпе распределил цели, скинул в канал группы слово «паркет» и вывесил двухсекундный таймер обратного отсчета.

В момент его обнуления ушел в скачок. К одному из двух скрытников пятой звезды мастера или выше, прячущихся в двенадцати метрах впереди за тяжелыми портьерами. Любимый кастет, выуженный из пространственного кармана за миг до начала движения, воткнулся в то место, в котором, по моим представлениям, должен был находиться висок моего клиента. Да, это попадание лишь «поцарапало» покров напротив глаза и сорвало отвод глаз, зато вложенный импульс втолкнул убийцу, умудрившегося пробраться в одно из самых охраняемых крыльев Императорского дворца, в каменную стену. Точнее, в дыру, открытую моим земляным капканом в каменной стене.

С рефлексами у этого мужика оказалось все в порядке — буквально через долю секунды после смыкания капкана он попытался уйти в скачок и взвыл от боли. Еще бы: стартовый рывок навыка кинул тело вперед, а правая сторона корпуса от середины ключицы до плеча и рука по локоть остались замурованными в камень. Я довольно ощерился, нанес второй удар кастетом и попал в воздушную пелену, которой прикрылся противник!

Это было предсказуемо, поэтому я переместился скачком к самому краю пелены, еще через мгновение оказался за спиной убийцы… и чуть не опоздал: коротенький артефактный жезл, зажатый в зафиксированной правой руке, начал подниматься в горизонталь! Удар кастетом в локтевой сустав сбил прицел, так что дрянь улетела не к Рюриковне, а в потолок. И, судя по «медленному» скрежету, ударившему по ушам, начала его проламывать! Ну, а я проломил череп. Серией из двух ударов в полную силу.

Не остановился и после этого. Ибо до смерти перепугался. Первым делом раздробил уродцу весь поясничный отдел позвоночника. Почувствовав срабатывание амулета последнего шанса, вдребезги разнес «свободный» плечевой сустав. Затем всадил мощный ледяной шип в переднюю часть височной кости так, чтобы навык гарантированно выбил оба глаза и лишил очнувшегося уродца даже призрачных шансов сотворить еще какую-нибудь гадость. А потом со спокойным сердцем добавил Силы в земляной капкан, отрубив часть тела, зажатую стеной, оставил воющего убийцу подоспевшему Потапычу и прыгнул ко второму уроду. На всякий случай, ибо к Ладе, выбившей его из-под отвода глаз и поймавшей тем же навыком, что и я, успела присоединиться Ольга. А энтузиазма и холодной ярости этой парочки хватило бы на пятерых убийц. Тем более после допущенной ошибки — их «клиент», в отличие от моего, успел разрядить жезл в нужную сторону и попал. Пробив три воздушные пелены из четырех!