Это обращение неслабо покоробило: да, я принял ее в род, да, она дала клятву безусловной верности и, по моим ощущениям, действительно жаждала посвятить нам с Ладой всю оставшуюся жизнь, но традиционное отношение пусть и приближенного, но все-таки слуги к хозяину меня не устраивало. Вот я и начал процесс воспитания:

— Закрой, пожалуйста, глаза и постарайся принять сердцем то, что я сейчас скажу.

Она послушно зажмурилась и кивнула, показывая, что готова.

— Свищев остался в прошлой жизни вместе со всеми проблемами и комплексами. В этой, новой, ты невинна, в том числе и физически, а значит, обязана чувствовать себя чистой, как первый снег!

Оля вытаращила глаза и посмотрела на меня взглядом, в котором горела безумная надежда.

Я утвердительно кивнул:

— Да, ты пришла в мой род невинной, и я хочу, чтобы ты никогда об этом не забывала…

Глаза женщины увлажнились, но я понимал, что до эмоциональной стабильности еще далеко, так что продолжил давить:

— …ведь мы с Ладой считаем именно так. Более того, хотим, чтобы наша ближница обрела абсолютную уверенность в себе и поверила в то, что она у нас — самая лучшая ближница на свете. И последнее: я не хочу, чтобы ты вела себя по отношению ко мне в традиционном ключе. Ведь мне нужна не особо доверенная служанка, а ближайшая подруга и соратница, ставшая частью рода по велению сразу трех душ — ее и наших.

Ухтомская смахнула слезы, выступившие в уголках глаз, приподнялась на локте и решительно задала вопрос, не дававший ей покоя:

— То есть, ты видишь во мне женщину и не брезгуешь?!

— Нет, Оль, я вижу в тебе не женщину, а невероятно умную, глубоко порядочную, кристально чистую, беззаветно преданную тем, кто по-настоящему дорог, и умопомрачительно красивую двадцатипятилетнюю девушку! А слово «брезгливость» вообще не про тебя: я перестроил и обновил ВЕСЬ твой организм, и от того, прежнего, не осталось даже пропорций. В общем, живи новой жизнью и веди себя так, как полагается ближайшей подруге.

Ухтомская засияла, порывисто подалась ко мне и… застыла на середине движения:

— Можно, я тебя обниму?

— Ближайшей, Оль! — мягко улыбнулся я, хотя прекрасно обошелся бы без ее объятий. — Той, которой и в голову не придет спрашивать разрешения.

Она вжалась в меня всем телом, дождалась ласкового прикосновения ладони к спине и как-то странно ойкнула! А через мгновение вытерла кровь с прокушенной губы, подняла правую руку и ошарашенно уставилась на татуировку, появившуюся на предплечье.

Я, конечно, тоже удивился, но не так уж и сильно, ибо не один и не два раза ловил себя на мысли, что Макошь словно подталкивает нас друг к другу. Поэтому исцелил ранку и выдал мотивирующий комментарий:

— Ну, наконец-то! А то я все никак не мог дождаться, когда же ты нам по-настоящему поверишь.

— Да, я поверила. Раз и навсегда. Поэтому мысленно поклялась Силой и Жизнью, что воздам вам добром за добро и приложу все силы, чтобы уберечь род Нестеровых от превратностей судьбы. Видимо, поэтому меня услышал еще и Чур! — плавясь от счастья, протараторила ближница.

— Чур? — эхом переспросил я, прикипел взглядом к чуть потускневшему рисунку на ее предплечье, заметил символ Хранителя Рубежей, почему-то образованный из Нитей Судьбы, и подобрался. К сожалению, это не осталось незамеченным, и женщина тоже напряглась, так что я торопливо задвинул куда подальше мысль, мелькнувшую на краю сознания, и «обрадовался»: — Здорово! Значит, твой выбор сочли верным сразу две высшие сущности.

— Ага… — кивнула она, но куда менее радостно, чем хотелось бы.

Я прислушался к ее эмоциям, благо Знак позволял, и ушел в глубокий полутранс в тот самый момент, когда чистое, ничем не замутненное счастье начало стремительно тускнеть. Получив возможность думать более-менее спокойно, поставил себя на место Ольги, сообразил, что своим вопросом заставил ее задуматься, а значит, вот-вот отравлю прозрением одно из самых важных событий в ее жизни, мысленно обозвал себя придурком и постарался исправить очередную ошибку:

— Если закрыть глаза и мысленно потянуться к татуировке, то можно ощутить эмоции человека, с которым она тебя связывает. Я тебя сейчас обниму, а ты постарайся заглянуть в мою душу.

Ближница вывалилась из режима Умницы-Разумницы еще до того, как я договорил, зажмурилась и потерялась в моих чувствах на все время, пока я перебирал пряди ее волос, гладил спинку и наслаждался детским восторгом, появившимся в эмофоне. А через вечность, вернувшись в реальность где-то наполовину, засияла, как маленькое солнышко:

— Никогда в жизни не чувствовала себя счастливее, чем сейчас!

— Это еще не предел… — мягко улыбнулся я, дотянулся до плеча Рыжей, снял целительский сон, взбодрил очищением разума и описал ситуацию одной-единственной фразой. Точно зная, что сестренка «прочитает» все мои чувства, и догадается, что мне требуется помощь: — Лад, у Оли только что появился Знак!

«Помощница» врубилась в ситуацию в разы быстрее, чем я в принципе мог себе представить — прислушалась к эмоциям ближницы, в мгновение ока разобралась в ее состоянии и занялась «воспитанием»:

— Оль, ты опять торопишься с выводами, поэтому пугаешь сама себя! Закрой глаза, выключи голову и прислушайся к тому, что ощущаешь. Для начала поищи во мне ревность, а в Яре — чувство вины, смущение, злость или еще какой-нибудь негатив. Что, нету? Тогда вернись в объятия нашего мужчины и прими сердцем то, что я сейчас скажу…

Женщина, при внезапном пробуждении «законной супруги» в панике отодвинувшаяся от меня на добрых полметра, выполнила это распоряжение только секунд через двадцать, то есть, после того, как проанализировала все, что подсказывала татуировка. И Лада, удовлетворенно кивнув, продолжила объяснения:

— Ты стала нашей в тот самый миг, когда доказала, что жаждешь жить Яромиром до конца своих дней. Статус «наша» — из категории «выше не бывает», так что появление татуировки на твоем запястье никак не сказалось на нашем отношении. Говоря иными словами, весь тот букет положительных эмоций, который ты сейчас ощущаешь, возник не одновременно со Знаком, а задолго до его обретения. Ибо ты их честно заслужила. Таким образом, имеет смысл отнестись к этому рисунку, как к инструменту, позволяющему раз и навсегда избавиться от неуверенности в себе, всевозможных сомнений и страхов, а затем сделать следующий шаг — начать ЖИТЬ по-настоящему, наслаждаясь теплом наших душ и каждым отдельно взятым мгновением. Как тогда, в джакузи. Помнишь?

Я тоже отслеживал мельчайшие изменения в эмофоне Оли и частенько догадывался, о чем она думает, но то, что творила Рыжая, было выше моего разумения: каждая фраза семнадцатилетней девчонки, пользующейся тем же самым «инструментом», что и я, с хирургической точностью перекраивала мировоззрение взрослой, умудренной опытом женщины так, как требовалось НАМ! Более того, даже те «надрезы», которые, по моим ощущениям, не могли не причинить боль, использовались во благо, заставляя избранницу Чура прирастать ко мне чуть ли не насмерть!!!

Как вскоре выяснилось, эта «магия слова» подействовала даже на меня: минут через десять-пятнадцать, когда Лада замолчала, я вдруг обнаружил, что на какое-то время вываливался из реальности. И не заметил, что за это время ближница успела улечься на спину, закрыть глаза, прижать нас с Рыжей к себе и потеряться в ощущении безграничного счастья!

Нет, никакого дискомфорта я не почувствовал. Наоборот, в тот миг мне показалось, что это правильно. Поэтому я залюбовался улыбкой, игравшей на губах своей — с ума сойти!!! — второй супруги по храмовым законам. А еще через некоторое время вздрогнул от вопроса «чаровницы»:

— Кстати, Нестерова, а когда ты планируешь обновить идентификатор?

— Сначала надо будет вызвать Мамбу в Академию… — промурлыкала Ольга, даже не подумав открывать глаза. — И лишь после этого отправлять уведомления о принятии в род и смене фамилии. Говоря иными словами, в административный корпус я пойду после завтрака. Хотя, откровенно говоря, хочется рвануть прямо сейчас. Причем бегом и вместе с вами…