Совершив самый опасный подвиг, на который когда-либо решались смертные, они почувствовали прилив страха теперь, когда путешествие закончилось – страха перед неизвестным, который был наследием самой жизни. Простиравшаяся вокруг них лунный пейзаж, гротескный и непривлекательный, казалось, нашептывал тайны, темные, как Апеннины, маячившие на далеком горизонте. Разум говорил им, что бояться нечего, но воображение намекало на силы изощренные и зловещие. Им было трудно поверить, что они действительно находятся на Луне. Великие перемены, полет в космосе и сама Луна теперь казались фантастическим сном.

В течение нескольких минут не было произнесено ни слова. Пронзительный голос профессора Берка первым прорезал лунную тишину.

– Давай выйдем наружу, – предложил он. – У меня такое чувство, как будто я жил в одном из тех древних нью-йоркских многоквартирных домов. Я хочу посмотреть, что находится внутри вон того маленького кратера.

– И кто будет первым землянином, ступившим на Луну? – спросил Эрнест. – Если профессору все равно, я предлагаю, чтобы Милдред была удостоена этой чести.

– Конечно, – согласился Берк. – Я бы, вероятно, отказался от этого, даже если бы Милдред не было здесь, потому что мне кажется, что первый раз провернуть трюк так же хорошо, как и второй раз, если не лучше, учитывая тот факт, что мир никогда не узнает об этом.

– Но это несправедливо, – возразила Милдред. – Эрнест почти всю свою жизнь посвятил изучению Луны, и именно его знания и инициатива привели нас сюда. Я настаиваю, чтобы ему оказали эту честь.

В качестве компромисса она и Эрнест вышли из самолета вместе, одновременно коснувшись земли.

– Первый мужчина и девушка на Луне! – ликовала Милдред. – Наконец-то моя мечта сбылась!

– Наконец-то, – эхом отозвалось Эрнест. – Знаешь, это тоже была моя мечта.

– И я задаюсь вопросом, не спим ли мы все еще, – удивилась Милдред. – Я чувствую себя как-то не по земному с тех пор, как вышла из самолета. Кажется, я действительно могла бы летать, если бы попыталась. Конечно, я знаю отчего, и это означает, что мы должны научиться ходить заново. Теперь мы не более чем лунные младенцы.

– Да, – сказал Эрнест, – мы должны учиться заново. Гравитация Луны составляет всего одну шестую земной, и поначалу мы будем почти беспомощны. Мы не так сильно почувствовали перемену до того, как приземлились, потому что корабль был в движении. И впрямь Лунные младенцы. Давай мы начнем прямо сейчас. Возьми меня за руку, и мы отважимся на короткий шаг – всего на несколько дюймов. Вперед!

Несмотря на их осторожность, первый шаг унес их на два ярда, и они упали бы головой вперед, если бы не слабое притяжение Луны, которое позволило им восстановить равновесие.

Их следующая попытка оказалась более успешной, хотя это был скорее прыжок, чем шаг. Их третья попытка была еще более обнадеживающей, и они были уверены, что вскоре смогут приспособить свое передвижение к лунным требованиям.

– Подожди, я покажу тебе, как передвигаться на этой обманчивой поверхности!

Профессор Берк вышел из самолета. Они обернулись и увидели, как он пригнулся для прыжка.

– Скажи, что ты собираешься делать? – встревожился Эрнест.

– Я собираюсь прыгнуть вон в тот маленький кратер. Вот как нужно путешествовать здесь. Здоровый прыжок перенесет меня по крайней мере на семь ярдов.

– Осторожнее!

Предупреждение пришло слишком поздно. Пухлый профессор уже был в воздухе. Его прыжок поднял его на высоту целых десяти футов, и он сделал полное сальто в воздухе и упал бесформенной кучей в двадцати футах от начальной точки, наполовину зарывшись в рыхлую почву.

– Первая ошибка, которую я совершил в этом году, – сухо сказал он, вставая и отряхивая пыль с одежды. – В мои расчеты не входило такое вознесение. Однако вы должны признать, что первая половина моего прыжка прошла с большим успехом.

Через несколько минут он частично освоил короткую походку, которой пользовались его товарищи, и неторопливо направился к кратеру, находившемуся примерно в пятидесяти ярдах от него. Яма была не больше воронки от снаряда, со стенами высотой около четырех футов.

Эрнест и Милдред ждали его возвращения. Они видели, как он после упорной борьбы добрался до полости, заглянул в нее и отрицательно покачал головой.

– И что было внутри? – спросил Эрнест по возвращении.

– Как я и думал – ничего, кроме внутренней части, и не так уж много.

– Этот кратер – не более чем яма от пня по сравнению с некоторыми лунными отметинами. – напомнил Эрнест. – Я полагаю, что Реомюр, вон там, окажется более плодотворным объектом для изучения. Это всего в миле отсюда, так что я предлагаю прогуляться и все осмотреть.

– Зачем идти пешком? – резко спросил профессор Берк. – Самолет доставил бы нас туда в мгновение ока.

– Да, но я думаю, что прогулка пойдет нам на пользу. Нам нужно немного размяться после нашего долгого заточения.

– Что ж, поступайте как хотите. Я останусь здесь, пока вы не вернетесь. Я хочу исследовать эту почву и посмотреть, будет ли на ней расти табак. Она выглядит так, как будто в ней содержится серебро.

Эрнест улыбнулся.

– Я думаю, что профессор, к сожалению, не доверяет своим ногам, – прошептал он Милдред, когда они начали свой поход.

Но лунный грунт действительно был веществом, достойным научного изучения. Он не был похож ни на одну почву, которую они знали на Земле. Цвета соли и еще более мелкозернистый, он казался смесью измельченной породы, измельченного мрамора и кремнезема. Она блестела на солнце и прогибалась под ногами, как сухой снег.

Последнее свойство, напоминающее зыбучие пески, как правило, усиливало эффект слабой гравитации Луны, и Эрнест и Милдред вскоре поняли, что ходить пешком – дело более сложное, чем показалось поначалу. Они сочли необходимым большую часть пути держаться за руки, и их утомительное путешествие заняло больше часа.

Но награда стоила затраченных усилий. Приблизившись к крепостным валам Реомура, которые возвышались примерно на четыреста футов, они сделали первое удивительное открытие в ходе своих лунных исследований.

Таинственные белые лучи, которые они видели в телескоп, получили объяснение!

Ведущие в бездну Реомура со всех сторон, как спицы в ступицу, лучи были не чем иным, как глубокими канавами, водными путями, вырытыми лунными людьми давным-давно. Их назначение было очевидным, они были созданы для накопления осадков высыхающего мира, перенося их в естественные резервуары кратеров через небольшие отверстия, просверленные в стенах. Большая часть каналов была покрыта странным песком, но у основания крепостных стен Реомюра было видно достаточно, чтобы рассказать об их истории. И когда Эрнест, используя свои руки как лопату, убрал немного песка со дна одной из канав на некотором расстоянии от кратера, он узнал, почему траншеи вокруг больших ям казались белыми в телескоп. Нижние стенки и днище были облицованы материалом, напоминающим отполированный до блеска мрамор!

Отверстия по бокам кратера были слишком малы, а крепостные стены слишком высоки, чтобы можно было исследовать внутреннюю часть.

– Вероятно, каждый значительный кратер расскажет одну и ту же историю – историю умирающей расы, – заметил Эрнест, когда они с Милдред повернулись, чтобы уйти. В его голосе слышалась нотка грусти. – Должно быть, лунным людям потребовалось много лет, возможно, столетий, чтобы превратить кратеры в резервуары. Марсиане, как полагает наука, когда-то занимались подобной работой – рыли каналы.

– Но почему, – спросила Милдред, – каналы главных кратеров белые на многие мили, в то время как каналы Реомура почти скрыты песком?

– Единственное предположение состоит в том, что кратеры Тихо, Коперника и Кеплера, чьи лучи наиболее выражены, находятся в областях, сравнительно свободных от этого вещества, которое мы назвали песком. Это, должно быть, особенно верно в отношении Кеплера, который расположен на одной из темных равнин, которые ранние астрономы называли морями. Я верю, что мы узнаем гораздо больше, когда посетим более крупные кратеры, где проходы через стены могут быть достаточно удобными, чтобы мы могли пройти и осмотреть внутреннюю часть. Реомюр – один из небольших кратеров, не более десяти миль в диаметре.