– Есть все основания полагать, что Луна скоро станет пригодной для жизни. Присутствие воздуха установлено вне всяких сомнений, и по мере ее продвижения к Земле будет присоединяться все больше нашей атмосферы. Ее климат становится теплее с каждым днем в результате того, что его атмосфера сохраняет все больше и больше солнечного тепла. Однако следует ожидать значительных колебаний температуры из-за его длительных периодов света и темноты, но экстремумы не будут столь выраженными, как раньше, поскольку ее дни и ночи сократились в соответствии с сужением ее орбиты.

– Я уверен, что нашим атопланам будет нетрудно достичь Луны, но они не смогут достичь ничего похожего на их земную скорость из-за разреженности воздуха. Конечно, было бы безрассудно пытаться совершить полет на самолетах, отличных от самолетов с корпусом, и даже эти машины должны быть снабжены достаточно мощными обогревателями. Мы не можем надеяться найти пищу на Луне, и следует ожидать отсутствия воды, хотя весьма вероятно, что на спутнике будут облака и дождь, когда его атмосфера станет плотнее. Кроме того, следует предусмотреть запас кислорода на случай чрезвычайной ситуации, и было бы неплохо, чтобы на каждом корабле имелся небольшой радиоприемник.

– Пусть в каждом самолете хранится как можно больше концентрированных продуктов и как можно больше воды, а каждый пассажир должен иметь самую теплую одежду из доступных. Также было бы неплохо взять с собой семена некоторых из наших самых выносливых культурных растений.

– Путешествие на Луну дает единственную надежду, какой бы слабой она ни была, и его следует предпринять как можно быстрее. Конечно, нет стопроцентной уверенности в том, что хоть одному землянину суждено приземлиться на спутнике и что, даже если путешествие будет совершено, все там не погибнут. Но лучше умереть в последней отчаянной попытке, чем беспомощно ожидать вымирания на этой планете.

– Мы бросим вызов Великим переменам! Давайте отправляться.

Радио передало слова профессора Шерарда менее чем семидесяти пяти тысячам человек, хотя они прозвучали почти в каждом ухе на земном шаре. Из жителей Земли все погибли, за исключением людей на вершинах и горстки в обсерваториях.

От сотен тысяч несчастных душ, застрявших в нижних горах после слишком долгого пребывания на равнинах, не осталось и следа. Даже города Денвера больше не было.

И милосердны были приливы, которые унесли последних из них, были милосерднее, чем безжалостный холод, который убивал медленно и ужасно, более сострадательны, чем немой ужас, который затуманивал их разум, менее безжалостны, чем бессердечный голод, который заставил их в последние дни их ужасных страданий убивать и пожирать себе подобных.

Лишенные последних остатков здравомыслия и души, опустившиеся ниже уровня дикого животного, эти самые настоящие жертвы Великой Перемены почти исчезли, прежде чем их поглотили воды. Десятками тысяч они были убиты холодом и голодом. И это было в последние дни, когда человек, существо плотоядное, вернулся к каннибализму, но человек потерял всяческий человеческий облик. Существа, которые ползают на четвереньках, бормочут и воют, не являются людьми, точно так же человек не рвет зубами и когтями и не смотрит красно-зелеными глазами.

И в конце, когда дьявольская, полная луна была почти над ними, а дьявольские приливы хлестали их снизу, остатки этих предпоследних выживших были похожи на обезумевших волков. Четвероногие и по-настоящему волчьи, они выли и возносили свои адские вопли в небеса, пока милосердные моря не поднялись и не заглушили их стенания.

Многие из более удачливых обитателей вершин стали свидетелями через свои телескопы ужасного превращения человека в зверя, разыгравшегося на окруженных морем холмах внизу, но смертельный холод, который удерживал их в пещерах до последнего, милосердно помешал им увидеть отвратительный финал. Вопли человеческих вурдалаков, однако, вознеслись к их жилищам выше буйства приливов и ветров, разрывая их уши, как богохульства из самой преисподней.

Сотни людей с вершин сами стали жертвами сильного холода, который, проникая в их убежища через вентиляционные отверстия, не поддавался их теплу. По мере разрежения воздуха было необходимо расширять заваленные льдом входы. А потом, когда оледенение сковало их, лед почти запечатал их в камерах. Однако большинство выжило, их число составляло около шестидесяти пяти тысяч. Остальные десять тысяч выживших были астрономами и их коллегами-учеными, которые успешно боролись при обилии атопечек с холодом, бушевавшим в их обсерваториях, и беженцами, получившими там убежище в первые дни Великих перемен.

Народ вершин, получив последнее сообщение профессора Шерарда, не теряя времени, начал подготовку к лунному полету. Большинство их атопланов и несколько гигантских атолайнеров находились наготове в их горных туннелях, но большинство машин меньшего размера должны были быть переделаны, и все они должны были быть оснащены мощными устройствами для подогрева воздуха.

После завершения этих мероприятий была решена проблема наполнения каждого доступного дюйма тоннажа сгущенными продуктами, теплой одеждой, одеялами и тому подобным. У некоторых беженцев кончилась еда, и то, как более удачливые делили свои пайки и другие мирские блага с нуждающимися, действительно было красноречивым комментарием к духу всеобщего братства, который зарождался, когда наступили Великие перемены.

И мужчины нашли место во многих укромных уголках своих отправленных на Луну грузов, чтобы спрятать драгоценные безделушки жен и прислушаться к умоляющему голосу детей: "Папочка, пожалуйста, положи туда мою куклу".

Но главное испытание не наступило до тех пор, пока самолеты не были готовы к взлету. Из-за беженцев, которые добрались до вершин без помощи аэропланов, и необходимости наполнять машины необходимым, самолетов не хватало, чтобы разместить всех выживших, несмотря на уменьшение их численности.

Именно тогда человек стал человеком, полностью разорвав узы, связывавшие его с силурийской слизью, и доказав свое родство со звездами.

Именно тогда молодые и старые, слабые и сильные, и все, чей уход был бы потерей только для них самих, вызвались остаться и посмеяться над смертью, чтобы муж и жена, брат и сестра и все родные могли прожить еще один день.

И жертва была принесена без надежды на вознаграждение… была принесена в суровых Скалистых горах, эпических Альпах, непокорных Гималаях, величественных Андах и на всех других вершинах мира, где человек нашел временное убежище.

Затем наступило ожидание часа, когда они могли бы рискнуть пересечь воздушную дорожку между Землей и Луной. И если бы этот час не настал скоро, их приготовления были бы напрасны, ибо чудовищные моря уже бушевали высоко вокруг вершин, а айсберги, почти такие же огромные, как сами горы, барахтались в глубинах. Землетрясения нарастали по интенсивности и частоте, пока великие холмы не застонали в печальном аккомпанементе мучительному вращению Земли.

И обломки, которые оседлали этот великий потоп, были обломками мира, обломками цивилизации, чьи гордые дома и храмы разбились, как яичная скорлупа, когда моря их сокрушили.

– Давайте первыми отправимся в путешествие, – предложила Милдред Ример Эрнесту Шерарду сразу после того, как он передал свое последнее сообщение. – Мы назовем ваш самолет "Пионер". "Первый мужчина и девушка на Луне" – разве это не было бы романтично!

– Да, – согласился Эрнест, – но разве "Последний мужчина и девушка на Земле" не были бы такими же захватывающими? Однако я решил, что мы стартуем первыми, если это возможно. Я расскажу профессору Берку о наших планах.

Атмосфера Земли неуклонно разрежалась, тени на Луне становились все менее и менее отчетливыми, и наконец Эрнест решил, что воздушная дорожка достаточно плотная. Настал час, когда они были готовы к отъезду. Их аэроплан, стоявший на посадочной площадке под куполом обсерватории, ожидал только запуска двигателей и открытия дверей купола с электрическим приводом.