Но почему женщина такая спокойная? Была бы замешана — разве не попробовала бы сыграть убитую горем родственницу?
— Вкусный чай, спасибо, — кивает Шайль. — Я хотела бы спросить, как много вы знаете о жизни брата?
— Почти ничего. Мы мало общались с тех пор, как я поступила на учебу.
— А где вы были вчера? Я приходила два раза, в третьей четверти дня и во второй части ночи. Вас не было.
Из-за этого Шайль не выспалась, но говорить об этом явно нет смысла.
— Видимо, мы разминулись, — озадаченно бормочет Зельда, протирая старым полотенцем стол. — Вчера я ходила по магазинам и встречалась с подругами.
Короткая улыбка со стороны детектива. Стул скрипнул, когда девушка поднялась. Холодильник, гудящий от напряжения кристаллов, неохотно открылся. Внутри только плесневелый сыр.
— У людей довольно быстро кончаются продукты, я так вижу? — спокойно замечает Шайль. — Не осуждаю, мне все равно не понять.
— Вы не предъявили ордер на обыск. Зачем вы лезете в холодильник?
— О, да? Простите. Я просто люблю холодильники. Живу в О-3, у нас там с ними все достаточно плохо, — Шайль демонстративно подвигала дверцей, делая вид, что любуется ее плавным ходом.
— Странное пристрастие. Но да, продукты кончились.
— Зато чай не кончился. Он действительно очень вкусный. Было бы жаль, не выпей я его.
— Вроде того, — улыбается женщина.
Ее водянистые глаза неприятно скользят по Шайль, но девушка делает вид, что не замечает. Неторопливо распивая горячее, рассматривает кухню.
— У вас замечательный дом, Зельда. Жаль, что вы тут так редко бываете.
— Простите?..
— Мысли вслух, — улыбается Шайль. — Много пыли повсюду. Даже тут, на кухонном столе. Смотрите…
Палец ласково скользит по деревянной поверхности, собирая серую грязь, пропущенную полотенцем. Девушка показывает перепачканную подушечку пальца Зельде.
— Вам хорошо подошла бы работа воспитательницей в интернате для девушек, — снисходительно улыбается женщина. — Замечаете любой грешок хозяйки.
— Думаю, как хозяйка вы прекрасно справляетесь. Просто этот домик вне вашего внимания. Почему так? Я бы с радостью жила здесь до конца жизни. Вид хороший, особенно если любите заводские трубы.
Зельда продолжает пить чай, ничего не отвечая. Детективу это нравится — отсутствие возражений тоже о многом говорит.
— А как ваши подруги поживают? — Шайль осматривается. — Надеюсь, их не мучает шум по ночам?
— Шум не мучает, у них крепкий сон, — Зельда степенно добавляет ложку сахара в чай.
— Прекрасно, прекрасно. Было бы удивительно, если бы несуществующий шум мог помешать. В конце концов, район О-2 не даром считается одним из самых тихих в Освобождении.
Ложечка сильнее заскрипела, перемешивая сахар.
— Думаю, что воздержусь от комментариев.
— Не страшно, не страшно, — Шайль замахала рукой. — Вы уж простите, что я заладила про О-2. Мне просто завидно видеть людей, живущих здесь. Тут много культурных событий проходит. Например, мой парень выступает этой ночью неподалеку.
— Правда?
— Да. У него своя рок-группа. Они играют для молодежи. Что-то в духе революционной музыки, но я сильно не разбираюсь. Сегодня должна впервые услышать их песни.
— Надеюсь, вам понравится. Хорошо, когда вторая половинка занимается чем-то полезным.
— О да. К слову, я тоже своего рода музыкант, — Шайль улыбается, запуская руку под полу куртки. Кобура с тихим щелчком выпускает массивный восьмизарядный револьвер. — Знаете, что это за оружие?
— Нет, я не разбираюсь.
«Левиафан М-3» опускается на стол, направляя дуло чуть в сторону от Зельды.
— Настоящее сокровище. Курок достаточно взвести только один раз: перед стрельбой. Видите, он уже взведен. После этого восемь выстрелов. Их можно совершить приблизительно за четыре полных вдоха. Представьте себе, две пули за вдох!
— Какой ужас.
— Да, прекрасный ужас. Но знаете, что самое любопытное? Звук. Сначала с грохотом взрывается порох, а потом можно услышать шлепок пули о цель. Не знаю, слышат ли его люди, но я слышу. Это похоже на музыку. Четкий ритм. Два выстрела за вдох, грохот-шлепок, грохот-шлепок.
И Шайль начинает постукивать по столешнице ладонью, отбивая знакомый ритм.
— Вы это имели в виду, когда говорили, что вы музыкант? — сдержанно улыбается Зельда.
Хотя ее лицо теперь выглядит немного измученным.
— Да! Именно. Музыка. Обожаю стрелять, — Шайль хватается за рукоять и прячет револьвер в кобуру. — Но мы отвлеклись от темы вашего брата. Как думаете, у него могли быть враги? Банальный вопрос, не правда ли?
— Враги… как и у любого другого человека в Освобождении. Здесь много волколюдов и… других созданий, — Зельда делает глоток чая, отводя взгляд в сторону. — Думаю, у него могло быть достаточно врагов.
— Но не знаете наверняка, понимаю, — Шайль задумчиво кивает. — А могло ли такое случиться, что его убили люди?
— Нет! Что вы, невозможно. Я видела снимки, он растерзан. Только звери могли… кхм, — женщина успевает осечься. — Простите. Думаю, что это дело рук волколюдов.
— Любопытная мысль, как для женщины, которая не живет в Освобождении.
— А я бы сказала, что это любопытная расстановка ударений как для зверолюда, который и сам терзает людей. Вы ведь наверняка терзаете? Хотя бы преступников.
— Хм, — Шайль прикладывает палец к подбородку. — Знаете, обычно я не люблю марать свои лапки в крови людей. Мне больше по вкусу сырая конина, которую я беру после работы себе на ужин.
— Вы предпочитаете лошадей?
— Да. Они более питательные. Люди в Освобождении редко могут похвастаться хорошим образом жизни. Мясо, знаете ли, становится жестким и пресным. Почти без жира. В О-3 много тощих нищебродов. На них даже охотиться неинтересно. Разве что, если питаться только костьми…
Лицо обычного человека на этом моменте должно было дать трещину. Шайль прекрасно знает, как люди реагируют на подобные размышления. Но Зельда улыбнулась почему-то довольно.
— У вас обширный опыт, я погляжу.
— У вас тоже. Вы ведь на него рассчитывали, когда добавили в чай успокоительное? — Шайль делает несколько глотков. — Если верно различаю вкус, то это «утренняя звезда». Причем, настойка. Вы решили действовать наверняка.
— «Утренняя звезда»? Ну да, это хорошее средство для лечения нервов. Я пью из-за работы…
— Но на волколюдов оно действует иначе. Вы не знали? — девушка с любопытством рассматривает Зельду.
Ее лицо почти ничего не выражает.
— Не знала. Как же?
— Удивительно, что из всех жителей Освобождения именно вы не знаете: «утренняя звезда» на нас действует сильнее. Особенно когда сочетается со спиртом. Мы засыпаем. Достаточно крепко, чтобы не проснуться даже из-за сильной боли.
— Вот как… мне жаль, что я по незнанию добавила вам свое лекарство.
— А мне жаль, что вы не позвали к чаю молодого человека из соседней комнаты.
— Простите?..
— Нервно притоптывает ногой. Ждет команды. Волнуется. Он боится волколюдов? Или ему в целом некомфортно проворачивать что-то подобное? Странно, он весит около сотни килограмм. Если стены, конечно, не слишком тонкие…
Кулак Шайль постукивает по стенке.
— Нет, не тонкие. Значит, около сотни. Увесистый. Чуть тяжелее меня. Вы тщательно выбирали подельника.
— Боюсь, вы что-то путаете. Это мой муж, — улыбается Зельда, но слишком натянуто. — У него нервное расстройство, он не любит гостей.
— Если не любит гостей — то почему переехал вместе с вами в арендованную квартиру? — Шайль недоуменно хмурится. — Остался бы в том городе, откуда вы приехали. Если, конечно, это действительно ваш муж.
— Почему вы думаете, что мы переехали? Это наша квартира.
— Женщина, я ведь не идиотка. Я детектив, — напоминает девушка и допивает чай. — Эта квартира сдается в аренду почти круглый год. Хозяйка заезжает сюда только в декабре, чтобы отпраздновать Новый год с друзьями детства, живущими в Освобождении. С теми «подругами», с которыми вы вчера виделись. Как раз когда взламывали квартиру своего брата.
