— Не успеешь, — предупреждает детектив. — Но я не собираюсь нападать. Пока что.
Тем не менее, рука Гириома ложится на рукоять. Он словно дуэлянт в мире людей — еще одна бессмысленная и жестокая практика, зародившаяся уже в цивилизации: решать спор через огнестрельное оружие. Побеждает скорость и меткость, никак не ум, сила и стойкость. Только страшащиеся всего на свете люди могут прятаться за пушкой, забыв о существовании более изящного оружия. Например, тела, которое за годы развития цивилизации усреднилось до жалкой формы.
— Тогда что ты хочешь сказать? — спрашивает Гириом, наблюдая за расслабленной Шайль.
На самом деле, дело не в расслабленности, а в измотанности организма. Передозировка обезболивающим, потом — милостивый укол транквилизатора. Все это на фоне постоянного движения и тяжелой драки.
— Не знаю номер дела, не в моем отделе было, — признается Шайль. — Но мы тогда смеялись всем участком над тем, что в О-3 живет бромпирша по имени Штайль. Ее дело даже не пришлось распутывать. Она сама пришла с повинной. Говорит, что сначала сорвалась на своего парня, а потом попыталась замаскировать убийство под работу волколюда. Вот только в процессе впала в истерику. До кровавых слез. Ее тонкая натура не выдержала стресса, психика надломилась. Поэтому к нам она пришла уже неадекватной.
Гириом слушает молча.
— Ее бы направили в тюрьму, а потом уже решили, что делать… — Шайль усмехается и тянется к пачке сигарет.
Почти закурила, вот только карман, в котором была зажигалка, опустел. Девушка приподнимает бровь, посмотрев на Гириома.
— Серьезно, придурок? Ты меня всю обчистил? А чего кроссовки оставил? Такие уже не делают, редкий экземпляр. Можно продать рублей за семь.
— Кхм… — Гириом достает зажигалку и протягивает огонек к кончику сигареты.
Шайль благодарно кивает, откидывается обратно на спинку стула и выдыхает.
— Так вот. Ее бы посадили, но она была тупо неадекватной. Во время допроса она начала бить себя стаканчиком с кофе по голове. Понимаешь? Ей кипятком глаз залило, а девка даже не закричала. Только бормотала свою чушь, — еще одна затяжка. — Ну, эта херьня не при мне случилась. Я потом по рассказам узнала. Верю, потому что выдумать такое невозможно. Весь участок гудел, и при моем появлении каждый считал своим долгом ляпнуть: «Штайль!»
Плечи Гириома опускаются. Взгляд застывает в углу кухни, словно там лежит нечто очень важное.
— Короче, она попросила казнить ее. Никто в общем-то не парился. Если преступник просит прикончить себя — только радость, больше места в тюрьме останется, — Шайль качает головой с усмешкой. — А через полгода помер мой напарник. На задании. Он был человеком, чуть ли не единственным среди детективов. Ему одним ударом тело почти надвое порвали. Спасать нечего. История Штайль и случай Шайль объединились. Некоторое время меня подкалывали, называли «черной вдовой». Не коллеги из отдела, а придурки из участка. Самое забавное, я с погибшим даже не встречалась. А все равно прозвище прилипло. Сейчас-то шутку из этого уже не делают, устали, видимо.
— Э-э… — Гириом встряхнул головой, отгоняя историю. — А с чего я должен тебе верить? Доказательства будут?
— Доказательства того, что я не встречалась с этим твоим на букву «ж»? Да не будет никаких доказательств. Я тебе ничего доказывать не должна. Если ты не в курсе, что детектив Шайль ненавидит французов, особенно тех, кто носит французские имена… Твои проблемы, — девушка пожимает плечами, тушит сигарету о стол. — В общем, выбирай. Либо ты сейчас сваливаешь отсюда, оставив мне свою пукалку с дротиками… Либо Черная Вдова выбьет из тебя все дерьмо.
Шайль хрустит кулаками. Медленно поднимается.
Рука Гириома вскидывается. Дротик отлетает от защитной пластины куртки. Пинок ногой — волколюда опрокидывает со стулом. Сковородка со свистом рассекает воздух. Парень едва успевает прикрыться. Вскрикивает от хрустящего удара по предплечью. Шайль рычит, с каждым ударом все громче. Тяжелый чугун опускается. Снова и снова. Гириом в спешке отползает, пытаясь не подставить ноги. Шайль даже не пытается догонять — сковородка летит прямо в отступающего. Глухо ударяет по телу.
— Попробуй добежать до дробовика, — скалится Шайль, подхватывая лежащий стул за ножку.
Гириом вскакивает. Бросок стула — парня толкает вперед. Шайль вырывается в коридор. Дробовик почти в руках волколюда. Девушка ни на один вдох не останавливается: разгон из кухни перерос в прыжок на стену. Подошвы кроссовок позволили оттолкнуться от шершавой поверхности, бросившись на Гириома. Парень чувствует безапеляционный захват сильных рук, обжавших шею.
— Стой… — хрипит, пытаясь отодрать предплечье от глотки.
Но рука на ощупь как сталь. Волколюд тянется к дробовику — и понимает, что его оттягивают назад. Колено Шайль уже уперто в поясницу, заставляет ту прогибаться все больше и больше.
— Мне тебя сломать или задушить, уродец? — шипит девушка. — Могу и то, и другое, но это дольше.
Гириому не хватает нескольких сантиметров, чтобы дотянуться. Ему не хватает чуть более удобной позы, чтобы оказать сопротивление. Девушка всем весом вжимает колено в спину, и по позвоночнику проскакивают импульсы боли.
Протестующее мычание. Парню остается лишь одно… Излюбленный метод зверолюдов при схватке с кем-то более сильным.
Шайль чувствует, как тело под ней деформируется. Меняется. Кожа обрастает шерстью. Мышцы подстраиваются под новый костяной корсет. Видимо, Гириом часто пренебрегал законом. Только постоянная практика позволяет так быстро обратиться.
Детектив не собирается ждать конца — захват уже бесполезен, это ясно. Отпрянуть, пнуть подошвой в зад. Метнуться к двери квартиры, а после — выскочить в подъезд.
Шайль не собирается участвовать в погроме собственного дома. Для схватки с волком нужно чуть больше пространства. На улице достаточно…
Тяжело дыша, девушка проскакивает пролет за пролетом. Позади раздается вой. Цокот когтей по камню. Шайль матерится, зная, что чуточку не успевает. Стоило рискнуть и добраться до дробовика…
Прыжок в спину настигает ее на последних ступеньках. Оба катятся кубарем, сцепившись в один ком. Куртка не справляется с укусом волчьих челюстей. Шайль рычит, вдавливая палец в глаз. Зверь мотает головой.
Они дерутся. Ни за что, просто так. Словно это любовная игра. Вот только теперь девушка слабее. И она проигрывает. Волчьи клыки прокусывают достаточно, чтобы застрять в ключице. Осталось приложить последнее усилие — и кость хрустнет. Шайль отчаянно пытается нащупать хоть какую-то уязвимость. Жесткая шерсть, под ней плотная шкура. Это ультрахищник, какие слабости? Голыми руками победить невозможно. Нужно было бежать к дробовику… А теперь девушка зажата в узком проходе огромным телом волка.
— Ублюдок, — рычит Шайль, слыша треск разрываемой плоти.
Но ни один из них не услышал, как распахнулась дверь первого этажа. Из квартиры вышел парень. На его голове совершенно неуместная панама, разрисованная причудливыми завитушками. На плотных плечах — летняя рубашка. Шорты, кроссовки. Парень выглядит совершенно обычным, крепким человеком. Если бы не одна маленькая деталь.
В его руках гребаные нунчаки. И он идет, небрежно помахивая дубинками на цепи. Мозолистые ладони перехватывают рукояти достаточно быстро, чтобы нунчаки ускорялись. С каждым шагом все быстрее… до тонкого, едва различимого свиста.
— Ат-ты с-цука, — кривится парень. — На время смотрели, уроды?
Последнее слово сопровождается разрушительным ударом нунчак. Дубинка врезается прямо под череп волка. Замирает там на миг. И тут же взмывает вверх. Парень перехватывает орудие, следующий удар попадает в глаз. Брызги крови марают стену.
— На еще, я покушать принес, — безразлично комментирует парень, прокручивая нунчаки.
По голове волка работает пулемет. Гириом даже челюсти разжать не успел, как нос смяло обрушившейся рукоятью. Зверь взвизгивает, пытаясь отступить, скрыться куда-то от неожиданного наказания.
