— Мне всегда нравилось это место, — говорит Жен, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Он еще не открыт? — Райли спрашивает с любопытством.

Я качаю головой.

— Скоро. Пару месяцев, я думаю.

— Женщина, которая владела этим местом, приходила в каменный двор иногда, — говорит Жен с далекой ноткой в голосе. — Она нанимала папу для сезонного озеленения. В ней было что-то такое очаровательное, даже в таком месте, как это. Она шла бы по каменной пыли и мульче, выглядя на миллион долларов. Раньше я говорила своим родителям, что когда-нибудь буду здесь работать.

— Мак нанимает людей, — говорю я ей.

Жен наклоняет голову, глядя на меня.

— Что, серьезно?

— Да. Купер доставлял ей неприятности из-за необходимости поторопиться и выбрать несколько человек, или она никогда не откроется. — Хотя я не вижу ее глаз, я чувствую интенсивность интереса Жен к тому, как она поджимает губы. — Я мог бы замолвить за тебя словечко, если тебе интересно.

Она колеблется на мгновение. Затем она медленно кивает.

— Да. Да. Я бы на самом деле, я очень ценю это. Если это не слишком сложно.

— Не парься. — Черт возьми, я просто счастлив, что она позволяет мне сделать это для нее, вместо того, чтобы превращать это в спор о том, чтобы позаботиться о себе или о том, чтобы я был слишком вовлечен в ее жизнь. — Дело сделано. — Тем не менее, мне действительно пора вернуть Райли в библиотеку. Меня по меньшей мере четыре раза предупреждали, что опоздания не одобряются. — Слушай, нам нужно идти, но я поговорю с Мак и дам тебе знать, как все пройдет. Круто?

— Круто. Еще раз спасибо. — Она прощается с Райли, и мы проходим через неловкую объятия, от которых у меня до сих пор бурлит кровь, как будто я месяцами не прикасался к женщине. Что-то в запахе солнцезащитного крема и ее цветочного шампуня делает меня глупым, и я не могу идти прямо. Дымка задерживается, пока мы расходимся в разные стороны.

Мы с Райли отошли на пять ярдов, прежде чем что-то остановило меня. Ноющее чувство денег, оставшихся на столе. Это был самый длинный разговор, который у нас с Жен был несколько недель, и я просто позволяю ей уйти? Что, черт возьми, со мной не так?

— Дай мне секунду, — говорю я Райли. Затем я срываюсь с места, бегу трусцой за

Женевьевой. — Эй. Фред. Подожди.

Она останавливается, поворачиваясь ко мне лицом.

— Что случилось?

Я торопливо выдохнул.

— Без ерунды, я принял то, что ты сказала серьезно. Я беру себя в руки.

Бороздка врезается в ее лоб.

— Этот Старший брат и есть твой метод?

— Вроде того. Я исправился, — искренне говорю я. — И я могу тебе это доказать.

— Как это?

— Я намерен ухаживать за тобой.

Жен сдерживает смех, отводя взгляд.

— Эван.

— Я серьезно. Я собираюсь ухаживать за тобой. Все по-джентльменски и всякое дерьмо.

— Это твоя последняя творческая попытка раздеть меня?

Я еще не слышал "нет", так что воспринимаю это как хороший знак.

— Если мы сделаем это, секс не обсуждается. Я собираюсь доказать тебе, что я изменился. Ухаживать за тобой старомодным способом.

— Ухаживать за мной, — вторит она.

— Ухаживать за тобой, — подтверждаю я.

Скривив губы, изучая меня, Жен обдумывает мое предложение. Каждую секунду, пока она молчит, я знаю, что идея укореняется в ее мозгу. Потому что она хочет, чтобы я дал ей повод, чтобы было нормально сказать "да". Я знаю ее. Лучше, я знаю нас. Нет такого мира, в котором она могла бы держаться от меня подальше. Не больше, чем я могу терпеть расстояние от нее. Правда в том, что у нас никогда не было никакого сопротивления друг другу, никаких шансов разорвать неизменную связь, которая всегда сближает нас. И поскольку я не могу лгать ей, она знает, когда я искренен.

— Ты должен знать, — говорит Жен, — ты был бы не единственным моим поклонником.

Я сужаю глаза.

— Малыш-полицейский?

Она упрекает меня с гримасой.

— Харрисон пригласил меня на свидание на еще одно свидание, и я сказал "да". У тебя есть конкурент.

У нас очень разные концепции конкуренции, но, конечно, неважно. Если ей нужен парень, чтобы заставить меня ревновать, либо в качестве какой-то формы наказания, либо просто для поддержания интереса, это нормально. Это сделает победу еще более приятной. Потому что этот парень уже нокаутирован. Он просто еще не коснулся земли.

Я демонстрирую дерзкую кривую улыбку, которая, я знаю, сводит ее с ума.

— Заметано, детка.

Женевьева

Я не уверена, как это произошло. Пару месяцев назад я была уверена, что возвращение в Залив было временным. Уверенная, что в конечном итоге все наладится с отцом, домом и бизнесом — он найдет кого-то, кто заменит меня, и все отойдут от смерти мамы. Теперь, кажется, что с каждым днем, когда я остаюсь здесь, я все глубже погружаюсь в свои мысли. Несмотря на все мои усилия, мои инстинкты удерживают меня дома, и моя жизнь в Чарльстоне постепенно становится размытой с расстоянием.

Я просыпаюсь от слабого аромата кофе и приглушенных звуков спора Билли и Крейга о чем-то внизу. В ванной в коридоре работает душ, и я слышу, как Джей поет что-то похожее на песню Кэти Перри.

Я переворачиваюсь на другой бок в кровати и напрягаюсь, чтобы разобрать слова. О, это определенно Кэти Перри. Я делаю мысленную пометку безжалостно дразнить его за завтраком. Джей завалился сюда прошлой ночью после того, как Келлан выгнал его из их квартиры, потому что у него было горячее свидание. Кто знает, где спал Шейн. Этот мальчик — ходячая катастрофа.

Я не буду лгать. Хорошо быть дома.

На прикроватной тумбочке мой телефон жужжит от входящего сообщения.

Эван: Доброе утро, Фред.

Я хотела бы сказать, что Эван не имеет отношения к корням, которые захватывают и привязывают меня к этому городу. Но с тех пор, как несколько дней назад я согласилась дать ему еще один шанс, я не чувствовала ничего, кроме чистого облегчения. Мои плечи внезапно чувствуют себя легче и свободнее от усилий избегать его. Я не понимала, насколько это больно, держаться от него подальше.

Я: Доброе утро.

Эван: Удачи.

Телефон звонит прежде, чем я успеваю обдумать смысл его сообщения. Наморщив лоб, я провожу пальцем по экрану, чтобы ответить на звонок.

— Алло?

— Женевьева? Привет. Это Маккензи Кэбот. Девушка Купера.

Мой мозг переключается на внимание.

— О… Привет. Как дела?

— Эван сказал мне, что ты заинтересована в работе в отеле. Он рассказал мне кое-какие подробности о своем опыте, но я решила, что нам следует встретиться лично и провести официальное собеседование. Как ты смотришь на то, чтобы прийти и поговорить о должности менеджера? Посмотрим, будет ли это то, к чему ты готова.

От волнения у меня учащается пульс.

— Да, безусловно.

— Отлично. Если ты не занята, у меня сегодня есть время.

— Дай мне тридцать минут.

Как только мы заканчиваем разговор, я бросаюсь в душ и отказываюсь от сушки волос феном, чтобы собрать их в тугой пучок. Затем я бегаю по своей комнате, выкапывая красивую одежду, которая еще не помялась от распаковки и ищу в коробках и под кроватью обувь. Я не заморачиваюсь с макияжем, кроме помады и туши. Я всегда так поступаю с собой. Вместо того, чтобы просить о разумном сроке, который мне нужен, я обещаю слишком много, а затем связываю себя узлами, чтобы уложиться в свой собственный необоснованный срок.

Каким-то образом мне удается выбраться из дома, имея достаточно времени, чтобы совершить короткую поездку до дома Хартли. Я перебираю в уме скудные подробности, которые Маккензи сообщила по телефону, постоянно зацикливаясь на слове “менеджер”. Честно говоря, я не думала, на какую должность я буду стремиться, когда Эван сказал, что упомянет меня Маккензи. Что-то не сложное, конечно. Но управлять всем отелем — мероприятиями, ресторанами, кейтерингом, спа-салоном — это больше, чем я привыкла.