Эван встретил меня с возмущенным выражением лица.

– Серьезно? Я говорю тебе, что люблю, а ты пытаешься утопиться? Что за черт?

Это заставило меня так сильно рассмеяться, что я даже немного обмочилась, а потом по глупости призналась в этом, после чего он подплыл к лестнице и вылез из бассейна. Затем раздраженно всплеснул руками и прорычал: «Забудь, что я это сказал!»

Смех щекочет мне горло. Я уже почти готова написать ему сообщение и спросить, помнит ли он тот день, когда вновь убеждаю себя держаться с ним отстраненно.

Рядом со мной жужжит телефон.

Один взгляд на него вызывает мучительный стон. Как он это делает? Откуда он всегда знает, что я думаю о нем?

Эван: Мне жаль насчет той ночи.

Эван: Я был идиотом.

Я сижу, уставившись на сообщения, пока не осознаю, что все напряжение, которое я испытывала из-за стычки с Рэндаллом, весь гнев и стыд испарились. Мои плечи обмякли, с груди будто огромный камень свалился. Даже головная боль утихла. Места себе не нахожу из-за того, что у Эвана до сих пор получается так прекрасно меня успокаивать.

Я: Да, еще каким.

Эван: Кажется, у меня по-прежнему песок в глазу, если тебе от этого легче.

Я: Немного.

Наступает долгая пауза, почти на целую минуту, прежде чем я вижу, что он снова печатает. Маленькие серые точки появляются, затем исчезают, а после появляются снова.

Эван: Я скучал по тебе.

Я уже чувствую притяжение, старые узы тянут меня обратно в то место, куда я поклялась больше не возвращаться. Поддаться было бы так легко. А дать самой себе обещание и на самом деле сдержать его на этот раз гораздо сложнее.

Это не его вина – Эван не делал меня такой. Но в кои-то веки я выбираю себя.

Я: Я тоже скучала по тебе. Но это ничего не меняет. Я серьезно насчет того, что сказала.

Я быстро отключаю телефон до того, как он успеет ответить.

Хотя это вызывает невыносимую боль в груди, я заставляю себя просмотреть остальные альбомы и множество других хранящихся отдельно фотографий. Все наши отношения разыгрываются в сценах, что запечатлены в этих идеальных моментах.

Ты вырвала моему брату сердце и свалила, даже не попрощавшись. Насколько хладнокровной стервой надо быть, чтобы так поступить? Ты хоть знаешь, что сделала с ним?

Слова Купера, его обвинения вертятся у меня в голове, от чего сердце болезненно сжимается. Он прав: я не попрощалась с Эваном. Но только потому, что не отважилась. Если бы я это сделала, уверена, ему бы удалось убедить меня остаться. Я никогда не могла отказать Эвану. Поэтому я ушла, не предупредив его. Не оглянувшись назад.

Уже перевалило за час ночи, когда я наконец убираю фотографии обратно в коробки и задвигаю их в дальнюю часть шкафа под одежду и старую обувь.

Только мертвецы тоскуют по прошлому. И впавшие в уныние люди. Может, мне и грустно, но я не мертва. И я намерена жить, пока еще могу.

Купер и Мак уже сидят на кухне с дядей Леви, когда я вхожу в дверь воскресным вечером. На столе разложены планы отеля Мак. Она склонилась над клавиатурой ноутбука и грызет ручку. Из всех только Дейзи и замечает меня, подбегает, чтобы забраться мне на ногу, пока я скидываю ботинки.

– Привет, красотка, – воркую я с радостной собачонкой.

– Ты опоздал, – упрекает меня Купер.

– Остановился, чтобы захватить ужин. – Я складываю пакеты с китайской едой на столешницу. Брат даже не отрывает головы от чертежей. – Что ты, даже не вставай, я сам все сделаю.

– Спасибо, – бросает Мак через плечо. – В жареном рисе нет яиц, верно?

– Нет, я все отлично запомнил. – Мать вашу, я будто у них вместо прислуги.

– Оставь, – говорит Леви, – и иди сюда. Нужно поговорить насчет следующей недели.

Леви – брат нашего отца. Он приютил нас после того, как отец, напившись в стельку, погиб в автокатастрофе, когда мы были маленькими. Леви растил нас, в то время как мама не могла о нас заботиться. Дядя – единственный любящий родственник, который остался у нас с Купером, и, хотя в детстве нам было трудно сблизиться с ним, ведь он эдакий грубоватый тихоня, для которого проводить время вместе – значит молча сидеть в одной комнате, в последнее время мы трое сблизились.

Он уже много лет занимается собственным строительным бизнесом. А после недавних ураганов, опустошивших Авалон-Бэй, на него свалилось больше работ по реконструкции и сносу зданий, чем он может справиться. Не так давно Леви сделал нас с Купером партнерами по бизнесу, поэтому у нас тоже появилось чертовски много дел.

Наше самое крупное и неотложное мероприятие – это «Маяк», старый отель на набережной, который Мак купила несколько месяцев назад. Отель был разрушен штормом и простоял заброшенным пару лет, пока Мак импульсивно не решила его отреставрировать. Ее семья отвратительно богата, но девчонка купила «Маяк» на свои собственные деньги – я только недавно узнал, что она заработала миллионы, запустив собственные приложения, где публикуется компрометирующая информация об отношениях.

– Мне позвонил Ронан Уэст, – начинает Леви. – Ему нужно немного отремонтировать дом для продажи. Так что придется кому-то из вас заняться этим делом, руководить рабочей командой.

– Пусть это сделает один из парней, – предлагает Купер, меняя позу при упоминании отца Джен. Потому что Куп как несносный ребенок. – Я не хочу, чтобы в отеле что-то пошло не так, если мы оставим там кого-то другого за главного.

Мы находимся на завершающей стадии реконструкции, открытие отеля Мак запланировано через несколько месяцев, в сентябре. Идея такова: она пригласит избранных гостей, чтобы те по достоинству оценили это место и создали ему репутацию спа-центра на зимнее время, а весной проведет торжественное открытие.

– Ронан – мой друг, – возражает Леви. – Я не могу послать к нему какого-нибудь болвана. Мне нужно знать, что с ним обходятся как положено.

– Я это сделаю, – говорю я.

– Ну естественно, – Купер раздраженно вздыхает. – Не думаю, что это хорошая идея.

– Тебя никто не спрашивал. – Проголодавшись, я отодвигаюсь от стола, чтобы взять одну из коробок ло-мейн[6] и наброситься на нее.

– Мы хорошо управились с отелем. – Мак смотрит на мой ло-мейн, затем берет свою коробку с жареным рисом и запрыгивает на столешницу, чтобы поесть. – Проблем возникнуть не должно.

Купер бросает на нее красноречивый взгляд, но она просто пожимает плечами. Думаю, лучшая часть того, что Мак теперь с нами, это то, что ей нравится изводить моего брата. То есть обычно она принимает мою сторону в споре, и его это бесит.

– Ты обожаешь наказания. – Купер качает головой, глядя на меня.

Может, и так, но он не понимает Джен, как я. Безусловно, у нас бывали свои неприятные моменты, ссоры, безрассудные ночи. Но были и хорошие времена. Вместе мы нечто цельное. Идеальная энергия. Сейчас она считает, что в том, чтобы держать дистанцию, есть какое-то праведное искупление, но это только потому, что она позволила себе забыть, каково это, когда мы вместе.

Мне просто следует напомнить ей. Но чтобы это сделать, я должен находиться с ней рядом.

– Эй, – привлекает мое внимание Леви. – Уверен, что сможешь вести себя профессионально? Не желаю, чтобы ты валял дурака на работе. Может, мы сейчас и «Хартли и сыновья», но на визитке все еще мое имя.

– Не переживай, – обещаю я с набитым лапшой ртом, – все будет в лучшем виде.

Купер вздыхает.

В понедельник днем мы с Леви подъезжаем к дому Уэстов. Этим утром Ронан оставил ключ у нас, чтобы мы могли войти и осмотреться. Цель сегодняшнего визита – пройтись по дому и составить список задач по всему, что нуждается в замене, починке или покраске. Ронан предоставил Леви подсчитать общую стоимость работ и высказать свое мнение о том, что потребуется для получения достойного предложения, когда дом выставят на продажу. С учетом двадцати с лишним лет и шестерых детей это ветхое двухэтажное здание определенно знавало лучшие времена.