Грейс отпила еще немного горького напитка и всмотрелась в бледное лицо Лизы. Глаза красные, словно она не спала уже много дней. Губы бледные, волосы сальные, да и в целом Лиза выглядела высохшей. Даже прежних мышц, так старательно качавшихся для охоты, не видно. Лиза, прежде могучая и казавшаяся олицетворением жизненной силы, стала вялой и угловатой, подобно неаккуратно вырезанному копью.

– Слушай, а давно он так валяется? – спросила Грейс.

– А что?

– Да так, просто его отдых и насыщение смыслом в самом деле выглядят как ожившая картина «Триумф смерти»14. Не хватает только торжествующих скелетов и смерти на коне для полного погружения.

Лиза мешала кофе, громко ударяя ложкой по стенкам чашки.

– Он валяется на диване с утра. Вечером бредил, потом всю ночь бродил где-то, а утром пришел, весь в траве, как поросенок, еще и в грязи, приказал Джиму сходить за травами… И вот, пожалуйста. Балансирует на грани Небытия уже который час. Мы ему хоть ноги омыли, грязищи-то было…

Грейс не сводила с лица Лизы изучающего взгляда.

– А не боитесь, что он умрет?

– Шелдон? – хохотнула Лиза. – Да скорее весь мир погибнет, чем Шелдон Смит Лэмб.

В лице Лизы не промелькнуло ни намека на недоверие. Грейс улыбнулась.

– А как же дом еще не отключили от воды и электричества? За него разве платят?

– За этот месяц успели заплатить заначкой Джима, не переживай. – Лиза сделала глоток из чашки. – А если и отключат, осень пока теплая. Потом найдем, где пожить. Хотя, может потом и не понадобится.

Они сидели в тишине долго и пили кофе. Лиза, казалось, даже наслаждалась, а Грейс привыкла не морщиться. Дома стояла абсолютная тишина. Часов в нем не держали.

– Я видела тебя на лекции у Френсиса. Зачем приходила? – спросила Грейс, когда Лиза допила кофе.

Девушка улыбнулась мечтательно и сжала чашку в больших ладонях, кое-где покрытых тонкими царапинками.

– Я люблю лекции профессора Френсиса. Он классный. Знаешь, он последний из плеяды университетских преподавателей, кто еще не превратился из сомневающегося человека в убежденного гения. В нем я вижу надежду на что-то большее, чем зазубривание учебников и их воспроизведение приятным голосом. В нем еще есть вера в силу человеческой мысли.

Грейс расплылась в улыбке.

– Поэтому вы приходили на выставку. Вы хотели поговорить с ним?

– Да ладно тебе! – хохотнула Лиза. – Френсис протянутой перед лицом руки не заметит, если не сказать ему, а нам пока приказа не давали. Не думаю, что он вообще обратил внимание на то, что мы там были. Это Шелдон попросил картины посмотреть, он сам сходить не мог.

– У него тоже проблемы с ногами?

– Он просто не хочет опять идти в город, – после недолгих раздумий, ответила Лиза, – решил, что ему нужно жить на природе. Знаешь, здесь ведь тихо, никто лишних мыслей на ветер не бросает, соседей нет, лишних глаз тоже.

– И никто даже не услышит, если здесь спрятать человека, которого ищет полиция.

– А он разве кричит?

– Так здесь разве услышишь?

– Ты в самом деле думаешь, что Уайтхед где-то здесь? – Улыбнулась Лиза.

– Не зря же Джим с таким упоением сочинял письма про несчастную любовь.

– Джим тот еще фантазер.

– А вот и нет!

Джим появился на кухне неожиданно. Грейс даже не успела услышать его шагов.

– Тогда, получается, Уайтхед на самом деле где-то здесь? – спросила Грейс.

– Кто тебе это сказал? – поинтересовался Джим. Он подошел к кухонным шкафам, прислонился спиной к холодильнику, взял с тумбы чашку и размешал сахар в воде, уже успевшей остыть.

– Никто. Я просто знаю, что он здесь.

– Поздравляю. Зачем тогда спрашиваешь, если уже знаешь? Это, Грейс, неразумно. То же самое, как если в игре знать, где босс, но ходить постоянно вокруг него, набирая в кармашки лута15 и достигая последнего уровня, чтобы грохнуть его с двух ударов.  Так ведь скучно. – сказал Джим и с вдохновленным видом сделал глоток сладкой воды.

Грейс улыбнулась.

– Лондон, Джим. Неужели нельзя было выбрать место подальше? Отправили бы его в Новую Зеландию или в Африку, – спросила Грейс.

– Да хоть Антарктида. Какой смысл? Людям нет никакого дела до Уайтхеда.

– А его разве не ищут? – спросила Лиза.

– Да какой там ищут. – Поморщился Джим и отхлебнул воды. – Посмотрели раз улики, которые даже не улики, поговорили с женой, потом нашли любовные письма и поверили им. Почему бы не поверить? И больше проблем нет.

– Они ничего не писали в ответ на письма?

– Мне? Грейс, они не будут. Полиции важнее сказать людям, что дело раскрыто, чем на самом деле его раскрывать. Тем более дело Уайтхеда. Удивительно, что они вообще его огласили. Да и вообще, ты же сама все знаешь. Чего я тут распинаюсь?

Джим отставил чашку на кухонную тумбу и сел рядом с Грейс за стол.

Грейс смотрела на них, надеясь увидеть в молчании попытку скрыть правду. Но они не скрывались. Они, судя по бесстрастным выражениям лиц, и сами не очень понимали, что делали.

– И все же похищать человека неправильно, – сказала Грейс.

Джеймс впервые по-настоящему улыбнулся.

– Джексон так не посчитал, когда рассказал про Уайтхеда, – сказал он. – Сейчас он ведь решил, что так лучше. Это справедливость, Грейс.

– Но вы не видели его уже больше года. Откуда…

– Мы-то не видели, но слышали. Попробуй, он здесь, где-то неподалеку. Пообщайся, если найдешь, ты же умеешь плавать. Расскажет много интересного.

Джим, кажется, понял, что задел ноющую мышцу, но осознал это слишком поздно даже для себя самого. Лиза вдруг решила заварить себе еще чашку кофе. Джим встал и забрал сладкую воду с кухонной тумбы. Его пораженные болезнью руки подрагивали.

Грейс вдруг все поняла.

– И все-таки лучше было его спросить, что делать дальше.

– А что ты не спросила? Могла же, – спросил Джим нехотя.

– Я не знала, – сказал Грейс и потупила взгляд.

– Шелдон спрашивал, – прошептала Лиза.

– И что он ему сказал?

– Шелдон не сказал.

– Он вообще ничего не говорит. Даже если попросишь, – пробурчал Джим и выпил сахарной воды.

Грейс прислушалась. Тишина в доме такая плотная, что ей чудились шаги на втором этаже, тихие, медленные, такие знакомые. Она знала – этого быть не может, но иногда так хотелось верить в обратное.

– А как твои дела, Грейс? Как обыкновенная жизнь среднестатистической студентки Великобритании? – спросил вдруг поостывший Джим. Он, чуть захлебываясь, пил воду.

– Так же замечательно, как и у других студентов Великобритании, находящихся в этой комнате, – отшутилась Грейс. Она почувствовала себя немногим лучше.

Лиза улыбнулась немного вымученно.

– По нам, конечно, видно, насколько жизнь замечательна, – фыркнул Джим. Он держал чашку обеими руками. Красные суставы выделялись на бледной коже яркими пятнами.

– Хочешь вернуться в Кардифф? Или в Чикаго?

– Я никуда не хочу возвращаться и не хотел.

– Курорты Ластвилльских лесов вам явно не пользу пошли.

– Если бы мы видели еще эти леса, – хмыкнул Джим.

Лиза наконец снова заварила кофе, но за стол уже не села. Удобному стулу она предпочла пыльный подоконник, на котором умостилась, поджав длинные ноги.

– Знаешь, какой скандал был? – начал Джим. – Когда увидел те книжки? Он думал, что философские книжки Платона, Ницше там и других Джексон забрал с собой, но он оставил ведь несколько книг. Вон, Лиза даже Сартра пыталась читать. Такой крик! Он сказал, что их нужно унести, что только Джексон их читать может. Шелдон вообще думает, что чтение опасно. Будто сам раньше не зачитывался, до того, как Джексон все объяснил.

– Шелдону хорошо бы прийти на лекции профессора Френсиса, – вставила Грейс, – там совсем немного осталось до…

– Шелдон не очень жалует прогулки по лесу, тем более до города. Мы отлучаемся, когда он спит, в остальное время следит за нами, – сказала Лиза. – Он говорит, что в город вообще лучше не соваться. Там злой мир, здесь – добрый. Но доброта же тоже бывает обманчива, не все люди искренние. Отражений-то столько, что можно запутаться.