Но раз ценность не в самой свободе, а в гибкости и эффективности, с которыми можно ею распоряжаться, то выход в гибких стенах и раздвижных панелях, в возможности адаптировать пространство всякий раз, когда это необходимо.

Даниель щёлкнул пальцами, содрогнулся, потому что за размышлениями не заметил, как похолодало, и вернулся к себе в каюту.

День за днём Даниель болтался по платформе и забрасывал Амира прошениями предоставить ему возможность приобрести технику для работы и внешнюю связь. По способности доставлять страдания Даниель, пожалуй, поставил бы безделье – эту ноющую свободу, не заполненную ничем – на второе место, сразу после мучительной неопределённости заточения. Или это была невозможность переработать возникающие идеи в нечто отчуждаемое, вроде заметок или моделей, которые можно разложить перед собой, освободив пространство для размышлений, закупоренное до ноющих внутренностей.

Поскольку на все прошения ему приходил стандартный автоответ, Даниель пытался караулить Амира в столовой, в переходах, на лестнице и у лифта, прочёсывал палубы в местах, где у него был доступ, но Амир сделался совершенно неуловим. Донга тоже не было видно.

На его вопрос, находится ли Амир всё ещё на платформе, если его нигде не видно, Марина похлопала глазами и ответила: «Конечно!» К тому же намекнула, что у Амира есть собственный способ перемещения по платформе. Даниель решил, что либо Марина вслед за Амиром склонна к мистификациям, либо это был один и её вежливых способов сказать «отвали, не твоё дело».

Кого было в избытке, так это Яники. Особенно в то время, когда Стивен пил, а потому не выходил в море, а Иван работал где-то на территории дата центра. В такие дни она якобы случайно попадалась ему на пути. То шла навстречу по коридору, то подсаживалась поближе в столовой, то поднималась помочь Ким с урожаем на верхнюю палубу, стараясь, чтобы этот факт не остался не замечен Даниелем, разглядывающим стейленды и океан.

Однажды, заслышав её смех и «ну, конечно», сказанное громче, чем необходимо, чтобы стоящая рядом с ней Ким её услышала, Даниель повернулся и молча, улыбаясь уставился на неё, пока она не подошла. Она облокотилась на ограждение, оттопырив зад, и глянула на Даниеля из-под свисающей пряди.

– Ну, рассказывай, – вздохнул Даниель.

– Скучно тут.

– Согласен. Тоска смертная. Как ты здесь оказалась?

– Зашла узнать, не надо ли что-нибудь отнести на кухню.

– Алиби железное. Я про царство Амира.

– Разве Ким тебе ещё не разболтала? Мы общались со Стивом раньше, а после аварии, когда его списали со всех счетов, двинула сюда за ним. Изгнание, романтика, всё такое. У него никого, у меня тоже – идеальная парочка.

– Но ты же с Иваном сейчас?

– Со Стивом всё стухло со временем. Он стал угрюмый, пить не бросил, а тут выяснилось, что меня тянет к необычным умникам. Амир нас с Иваном поженил. Иван уже тогда ничего не видел, и знает, как я выгляжу, только наощупь.

– Наверное неплохо зарабатывает?

– Да. Деньги. На что их только тут тратить? Тут же всё делается через Амира.

– Или не делается, – буркнул Даниель.

– Он не плохой, но иногда напоминает мультяшного короля лемуров, такой же самодур. А могли бы жить не хуже, чем они там, – Яника кивнула в сторону Хайва, на который в этот момент садился транспортный дрон. – Так что, утоляем тоску по мере собственных сил. И если у нас получится помочь друг другу, это откроет нам дополнительную отдушину, которых здесь так мало. Что думаешь?

– Думаю, что, возможно, ты могла бы мне помочь.

– Тогда спустимся к тебе?

– Ты могла бы узнать у Ивана, нет ли у них для меня работы или хотя бы лишней рабочей станции во временное пользование. Правда, не знаю, что смогу предложить тебе за это взамен.

У Яники отвисла челюсть и округлились глаза.

– Всё ты знаешь. Только ведёшь себя так, будто меня боишься. Я тебе не нравлюсь?

– Дело не в тебе. Просто я однолюб.

– Да что вы все, сговорились что ли? Один свою чокнутую забыть не может, при том, что от неё и сбежал. Ты вот тоже. А теперь, небось, считаешь меня шлюхой.

– Счастье некоторых людей в его поиске, – Даниель улыбнулся, глядя прямо в колючие глаза Яники.

– Отличный слоган, чтобы набить на заднице, – фыркнула Яника и ушла так быстро, как будто решила сделать это немедленно.

Даниель привык совершать ежедневный моцион, выбирая маршрут подлиннее с обязательным посещением приёмной Амира. И всякий раз ему удавалось совершить небольшое открытие. Например, услышать гудение лифта в закрытой от всех зоне, который непонятно куда перемещался – ехал дольше, чем лифт с первой до девятой палубы, на котором Даниель уже катался. Тридцать семь секунд против двадцати шести. Или заскочить в приёмную, никого там не застать и встретить распаренную, с красными следами на шее Марину, выходящую из процедурного кабинета, откуда через ту пару минут, которые Марина с нетускнеющим румянцем сожалела, что прошения остались без ответа, выходила Ким.

Вечером после разговора с Яникой Даниель лежал в своей каюте на кровати в полной темноте, чтобы лучше видеть огни за окном и решил, что больше не станет докучать Марине со своими прошениями, а поговорит с Иваном, и если понадобится, организует контрабанду с какой-нибудь поставкой оборудования провайдеру.

В дверь постучали мелкой дробью. Даниель включил свет и непрозрачность окон. Как только щёлкнул замок, в каюту ввалился Донг и быстро, стараясь не шуметь, закрыл дверь. Постояв пару секунд в тишине, прислушиваясь, он обтёр руки о штаны и сел в кресло. Собираясь с мыслями, он потёр подбородок ладонью и прочистил горло.

– Есть такие детские загадки «найди лишнюю фигуру». Я думаю, это вы, поэтому для вас я хочу кое-что прояснить. Моя жена покончила с собой после того, как я отнял у неё дозу дури и высыпал в океан. Когда мы переселились на Хилл, она начала восстанавливаться. Мы и переехали, чтобы быть подальше от дури. Она была писателем, сценаристом. Работала на износ, а дурь её окрыляла, убивая. На Хилле она почти ничего не писала, жили на сбережения. Я бывший военный. Нормально, можно было не бедствовать. Сначала у неё была депрессия, это понятно. Потом всё наладилось, даже стала брать работу больше, больше. Повеселела даже. Потом оказалось, что дурь нашла её и здесь. Она сбежала тогда, когда я… Залезла на самый верх и спрыгнула. До воды не долетела, попала на край понтона.

Донг восстановил дыхание, сделав пару глубоких вдохов.

– Когда я начал выяснять, откуда была та дурь, то добрался до Тощего Мика с его пижонским катером. Амир-то у нас под санкциями, торговать за деньги с ним запрещено. Оказалось, что расплачивается он с Миком этой самой дурью, которая потом расходится по стейлендам. И как будто всех это устраивает. Я выдумал историю с обвинением и побегом. Не думал, что Амир клюнет на такое, но мне повезло. Потом повезло ещё раз. Я представился ремонтником, есть у меня и такая профессия, и Амир чуть ли не за ручку привёл меня туда, куда я и не надеялся попасть. В крайнем случае рассчитывал ликвидировать всех причастных. Если вы не знаете, тут ещё две подводные палубы. Ведёт туда лифт, который начинается во «дворце», – так Амир называет свои владения на этой палубе. Лифт ходит внутри стойки платформы. Так вот, у него там сухой док для беспилотных подлодок. Вроде скрытого перевалочного пункта, где он их обслуживает. Откуда они идут и куда, можно только догадываться. В некоторых, не во всех, приходят пакеты.

– В чёрном пластике? – Даниель расхаживал вдоль окна, сложив руки на груди.

– Да. Откуда вы знаете? – Донг насторожился.

– Видел как-то разгрузку пижонского катера. Григор отдал его хозяину чёрный свёрток.

– Да, Григор их забирает обычно, Амир сам не марается. Скоро кое-что произойдёт, после чего жизнь здесь сильно изменится не в лучшую сторону. Лично я собираюсь прямо сейчас покинуть это место. Вам предлагаю сделать то же самое, места в лодке хватит.