– Вот наш представитель, – сказала Кимберли и хлопнула Даниеля по плечу, от чего тот вздрогнул. По кают компании прошёл одобрительный гул.

На лице Николь появилась лёгкая улыбка.

– Вы глубоко копаете, – сказала она, но по этим принципам живут все стейленды. Конечно, у каждого в законодательстве есть свои особенности, но если вам нужно, чтобы в законе было определено, что значит «добровольно» или «уважать», пожалуйста прописывайте.

– Всё это я к тому, что принципы либертарианства не избавляют от пороков, против которых они направлены, а маскируют их, прячут за расплывчатыми формулировками. Они может быть хороши в условиях противостояния системе несправедливого налогообложения, подавляющей личные права и свободу, но как база для построения государства не годится. Все эти декларации могут сработать на небольшой выборке специально отобранных людей, но если увеличить масштаб, то издержки, связанные с непрерывным прояснением понятий, с борьбой между группами с разной интерпретацией этих деклараций, которые суть лозунги, превысят все их преимущества. К каждому придётся приставить юриста, а это мечта любого тирана. И всё равно, задекларированные принципы, могу спорить, постоянно нарушаются, потому что в реальном мире, в нашей действительности слишком многое существует вопреки их красивым формулировкам. Идея системы, которая в своей основе отрицает какие-либо свойства составляющих её элементов, да вот хотя бы взять свойственный людям оппортунизм или стремление интерпретировать ситуацию в свою пользу, в том числе элементарную «ложь во спасение», такая система ведёт к мёртвому обществу. Но общество стремится быть живым, подвижным, адаптивным. Декларации пусты, если они невыполнимы, и не важно, насколько красиво они звучат. Кого остановила в своё время декларация о недопустимости использования в бою автономных дронов? Или декларация некоторых корпораций в неучастии в их разработке? Декларации не сработали, потому что противоречили целевой функции адаптации – получению преимущества в борьбе за ресурсы. Лично я не могу игнорировать такие противоречия.

– У вас есть вариант получше? – спросила Николь. Теперь ухмылялись её спутники.

– Существует проект по его созданию и технической реализации. Когда он завершится, мы предложим его вам для анализа.

К концу следующей недели Даниель, перебрав профили пары сотен соискателей, подброшенных ему кадровой службой корпорации xMiss по его требованиям, отобрав и переговорив лично с полусотней из них, выбрал руководителей с прекрасными междисциплинарными показателями для оставшихся направлений.

Направление по взаимодействию элементов в системе досталось Еве Патель, специалисту по блокчейну, одновременно опытному юристу по экономическим спорам, зрелой женщине с въедливым характером.

Направление по механизмам саморегуляции инфраструктуры Даниель решил поручить только что вышедшему на пенсию, и уже успевшему ужаснуться мертвенному спокойствию предстоящих лет, техническому топ менеджеру независимой социологической службы Базилю Ганту, прекрасно владеющему методиками сбора, проверки и представления больших данных. Во время интервью Даниель отметил, что Базиль предельно собран и не растрачивается на лишние слова и движения тела.

Пока улаживались формальности с новыми сотрудниками, подоспела партия промышленных образцов нейрогарнитур. Одно дело тестировать разработку на симуляторе, совсем другое – состыковаться с гарнитурой во плоти. Утром Иван получил гарнитуры для прошивки и тренировки, к вечеру, когда Даниель наведался в его закуток на офисной палубе, прежний гаджет Ивана лежал на столе без дела.

– И как тебе? – спросил Даниель.

Иван развернулся на кресле и оглядел Даниеля.

– Я тебя другим представлял.

– Придётся поправить представление. Как прибор?

– Надевай, – Иван протянул Даниелю гарнитуру, которую вынул из стенда.

Даниель приладил прибор к голове за ухом. Прибор пикнул, обозначая, что установлен правильно. На чуть затемнившееся изображение с правого глаза наложился интерфейс авторизации пользователя. Даниель выбрал «новый пользователь» и после того, как его биометрия сохранилась в системе, получил предложение задать пароль для мысленного ввода.

– Иван, что за мысленный пароль?

– Выбери образ. Лучше что-нибудь старое или даже навязчивое, то, что трудно забыть. Фразу, произнесённую кем-то, или написанную, или предмет, – всё равно что. Постарайся отчётливо его себе представить. Придётся повторить его несколько раз, пока образ не перестанет менять эмоцию, которую он вызывает или не станет абсолютно нейтральным, чтобы раз от раза не искажать отклик.

– Но ведь можно выбрать что-то из физического мира? Любой предмет или запись, или вот, собственную ладонь.

– Можно. Причём, укравший предмет, не сможет представиться тобой, ведь отклик на образ у всех разный, но может помешать отсутствие предмета в нужный момент, не то освещение или ещё что-то. В этом смысле мысленный образ абстрактнее, но надёжней.

Старый образ. Насколько старый? Из тех, что хотя бы не противно вызвать в памяти. Когда он впервые услышал собственную фамилию? Луци. Фамилию людей, укрывших его в приюте от провластных бандитов. Или день, когда забрали Стефано, а Елена сказала, что им пора в отпуск? Она почему-то не радовалась отпуску. Она врала. Тогда он не мог объяснить это враньё, просто немного испугался. Испуг забылся, когда они и вправду сели в самолёт. У него болели уши. Особенно перед приземлением. Усталость. Куда-то ехали. Тошнотный запах машины. Чужая квартира, из которой они ушли и пришли в приют. Боль одиночества среди чужих. Когда он решил, что пора оттуда уйти, оказалось, что он не может.

Или Лиза. Её лицо, когда они впервые встретились. Этот образ и так всплывает неизменным многие годы. Его не пришлось повторять много раз, поскольку, хотя он не стал нейтральным полностью, вызывал стабильную эмоциональную реакцию без лишнего шума и флуктуаций.

– Способы аутентификации не заменяют друг друга, а дополняют. Грубо говоря, Ортополис может знать, что ты это ты, с разной степенью уверенности, но никогда абсолютно.

– То, что нужно. Теперь пора ввести понятие связности. Смотри, мы сидим друг напротив друга. Оба идентифицированы с определённой уверенностью, но к тому же продолжаем свидетельствовать друг о друге. Пока наши траектории не прерываются, Ортополис может быть уверен, что ты – это ты, а я – это я, ведь мы, по сути, являемся той непрерывной траекторией перемещения нашего цикла сознания, которая тянется от точки нашего рождения до точки нашей смерти – прерывания цикла сознания в следствие разрушения его носителя. А имя… Назови человека как угодно, это будет всего лишь ярлыком на его траектории.

– Но тогда, нужно дать Ортополису знания о пространстве, модель пространства.

– Пусть сам её составляет. Каждый носитель гарнитуры, каждый гаджет, подключённый к нему – это источник информации о пространстве.

– А если сюда войдёт третий подключённый, он своим свидетельством повысит достоверность наших траекторий, которые также не абсолютно достоверны, а что-то вроде облаков вероятности?

– Ты всё прекрасно понял. Знаешь, как это сделать?

– Один не справлюсь. Понадобится помощь одного британского священника.

– Молитвы тут не помогут.

– Он уже умер, но в своё время весьма преуспел на почве вычисления того, как новые свидетельства веры эту веру укрепляют. Я про теорему Байеса.

– Это единственный священник, которого я согласен подключить к проекту.

– А для формирования облака траектории должен подойти фильтр частиц. Только вот, гарнитура, получается, в основном передаёт в систему данные, но тогда зачем ей такая мощность? Это ещё половина мозга снаружи на голове. Что делать с такой разрядностью и глубиной?

– Когда я экспериментировал с искусственными адаптониками – номами – то наблюдал за ними не только снаружи, а подключался к их сенсорной системе, чтобы на себе ощущать, что они чувствуют и делают. Думаю, что подобная коммуникация между людьми уменьшит потери от недопонимания по сравнению с пространными рассказами о том, что кто видит, слышит, чувствует или делает.