Даниель сжимал челюсти и карабкался по заросшему холму мимо троп. Обожжённые ступни пульсировали. Любая ветка, колючка или кусок сосновой коры причиняли страдания. Дадут ему просто так уйти, ага. Наверняка уже почуяли подвох. Скорее всего решат, что он пойдёт по дороге вниз. Склон был крутой, подъём медленный. Даниель отдыхал, прислонясь к стволу или оперевшись на валун, и прислушивался. Самым трудным оказался выход на вершину, пришлось пройти поперёк склона, упереться в непроходимый завал, потом в другую, пока не подвернулась подходящая комбинация из глыб, по которой, как по лестнице для великанов, Даниель взобрался на вершину.

Вокруг слонялись люди с фотокамерами, дети, даже попался пожилой господин с клюкой. Оказалось, что с обратной стороны холма, более пологой, на вершину вела вьющаяся тропа, которая начиналась, как городская улочка и, сделав несколько широких поворотов, обнимая скученные, прижавшиеся друг к другу домишки, устремлялась сюда, на смотровую площадку.

Внизу лежал городок. Он располагался по сторонам узкой реки, наползал на окружающие его холмы и кое-где причудливо встраивался в ландшафт, словно скалолаз, отдыхающий в невозможной позе, зацепившись крепкими пальцами за неприметные уступы. За рекой, чуть в стороне, виднелась железнодорожная станция.

Даниель спустился по узкой обочине, глубоко вдыхая и задерживая дыхание, чтобы не дать боли его остановить. Парапет, установленный так, чтобы транспорт не перелетел в обрыв, служил ему перилами. Он прошёл мимо автобусной остановки, перешёл по мосту через реку и повернул к станции. Доберётся до Рима, до своего дома, скроется от всех и будет залечивать раны. Что он скажет контролёрам, которые наверняка захотят его высадить без билета, а то и сдать в полицию? В мыслях закрутились легенды. Он рассказывал их самому себе, пытаясь прочувствовать, как они подействуют на другого человека. Услышав собственный голос, он заозирался на прохожих.

Возле машин и мотоциклов, припаркованных вдоль дороги, суетились люди. Их было так много, что вереница тянулась до станции и дальше. Это выглядело, как подготовка к параду. Кто-то клеил гербы и кресты на двери и капот, кто-то, облачённый в такой же, как у Даниеля монашеский балахон, набрасывал на себя белую накидку с красным крестом на спине и груди. На сиденьях машин Даниель заметил охотничьи ружья, а на мотоциклах прикреплённые к дугам безопасности ножны, из которых торчали огромные самодельные тесаки и дубины, сваренные из арматуры. Из-под одежды раздавалось бряцание металла.

Даниель рассматривал герб на двери внедорожника, когда через стекло заметил группу людей в балахонах, которая как будто шла по его следу в сторону моста. Сделав пару торопливых шагов, Даниель понял, что не силах бежать. Он пошатнулся и прислонился к стене рядом с крашеной деревянной дверью с матовым стеклом. Он ввалился внутрь. Звякнули колокольчики.

В небольшой пиццерии было битком. Компания старичков бурно обсуждала происходящее на улице, но опасливо замолчала при появлении человека в балахоне. Даниель примирительно сложил ладони, прошёл через зал, завернул за прилавок, за которым стояла девушка кассир с короткой стрижкой, стрелками на глазах и длинным южным носом, и уселся на пол у её ног, чуть ли не прямо на её белые кеды.

На пару секунд повисла тишина. Пиццайоло, круглолицый парень со следами муки на лбу, покачивая топором в руке, заглянул за прилавок оценить масштаб вторжения.

– Ты кто? Боевик, паладин?

Даниель помотал головой.

– Я тут немного… Мне нужно немного… отдохнуть и подумать.

Мужчина отложил топор, упёр руки в бока:

– Тебе нужен врач, только тут не больница, – мужчина показал на обожжённые ступни Даниеля. – София, что ты стоишь? Глянь в аптечке что-нибудь.

Девушка поднялась по лестнице и вернулась с тюбиком:

– Вот, мужу помогает, когда он обжигается.

Даниель улыбнулся и принялся за самоизлечение. В вышине, над стойкой еле слышно бормотал телевизор. Появилась бегущая строка «Корпорация xMiss отложила старт экспедиции на Марс в связи с неудачными испытаниями. Недостатки в системе жизнеобеспечения…»

– Спасибо, – Даниель вернул тюбик. – Не одолжите телефон? Ненадолго.

Мужчина отряхнул руки о фартук, порылся за прилавком и вытащил смартфон.

– Я установлю специальную программу. Для безопасности. Потом сразу удалю.

Мужчина пожал плечами и сделал жест рукой:

– Делайте, если нужно. Я в этом плохо понимаю.

Даниель вошёл в рабочее пространство и открыл конкурсную заявку. Вот то, что было важным, о чём он забыл. Корабль для обеих программ предполагался один и тот же, но даже с недостатками в системе жизнеобеспечения ему он годился с большим запасом. В его варианте она уже включена в климатроны, которые только нужно поддерживать в рабочем состоянии. Он выставил пониженные требования к транспорту в заявке. Теперь его программа получала преимущество и могла быть запущена хоть сейчас. Он нажал «Сохранить и отправить» и задумался, предупредить Макса или нет?

С одной стороны, возможно кто-то из шпионов в корпорации устроил саботаж, возникла задержка, необходимая, чтобы Даниель успел вмешаться в настройки номов (чего он делать не собирался), но это спасло его программу. С другой, не сказать Максу, значило бы предать. Ради чего? Он отправил Максу личное сообщение, предупредив, что в корпорации, возможно, орудует шпион инквизиции.

Но теперь, если до того, как он доберётся домой, до инквизиции дойдёт, что он всех предупредил и не собирается вмешиваться в номов, ему конец. Значит домой нельзя. Он отправил Максу ещё одно сообщение с координатами и запросил эвакуацию. Теперь оставалось только ждать.

Даниель сжевал кусок фокаччи из корзинки, которую хозяева выставляли на прилавок как промо материал. Его стало клонить в сон. Люди заходили, брали что-то навынос. От звука колокольчиков Даниель почти перестал вздрагивать. Вскоре у дверей остановился транспорт. София спросила в зале: «Кто заказывал такси?» Никто не сознался. Тогда она потрепала Даниеля за плечо. Он приподнялся и выглянул на улицу через окно. Розенкрейцеры уже умотали, улица была пуста. Он вышел подошёл к беспилотному «Уберу» со следами уличной войны на раскрашенном боку и назвал своё имя. Дверь разблокировалась. Он помахал зрителям у окон пиццерии, погрузился в салон и услышал: «Поездка предоплачена. Приятной поездки», после чего машина резко рванула с места. Даниеля чуть не стошнило от перегрузки. Скоростной режим – это не для роботов.

Машина покружила на развязке и почему-то устремилась не на запад, где по прикидкам Даниеля находился Рим, а на юг, забирая чуть восточнее. Даниель запросил маршрут и увидел длинную, почти прямую линию, которая тянулась на юг и обрывалась рядом с аэропортом Неаполя. По прогнозам навигатора ехать предстояло часа полтора. Он порадовался прихваченным с собой остаткам пиццы, положил их рядом на сиденье, нашарил в холодильнике единственную бутылку с водой и расслабился.

Летящие мимо деревья, дома, ползущие вдалеке холмы успокаивали. Машина уверенно лавировала, было ощущение, что за ним никому сейчас не угнаться, он даже посмотрел назад, чтобы убедиться, что всё осталось позади. Куда его заведёт путь, который начался с этой поездки, он не знал, но подозревал, что вряд ли скоро вернётся сюда, если такое вообще когда-нибудь случится.

Из полудрёмы его вывело то, что машина снизила скорость. Даниель увидел прямо по курсу гору, которая не могла быть ничем, кроме Везувия. Затем гора осталась слева, машина потолкалась по эстакаде, юркнула с неё и успокоилась на большой полупустой стоянке.

Даниель вышел и сделал пару шагов, разминая ноги. Мазь неплохо действовала. Вокруг не было ни души. Что делать дальше, он не знал и решил немного подождать, а когда ждать надоест, то сходить в здание аэропорта. Вдруг кто-то ждёт его там. Хотя, в этом случае машина могла сразу подъехать к терминалу, а не останавливаться здесь. На это должна быть причина. Причина выяснилась скоро. У стоящего впереди у забора трейлера откинулась задняя дверь, человек изнутри махнул ему рукой. Даниель поковылял в его сторону.