— Хорошо, что он ушёл…

— Почему? — удивился я.

— Никогда не знаю, чего ждать от него, — ответил управляющий. — Да и дела семьи нужно бы обсудить.

— Тогда мы тоже пойдём отдыхать, — тут же встал Глеб.

— Да, день был… насыщенным, — поддержал его Данила.

— Спасибо вам! — искренне ответил я и парни ушли.

Мы с управляющим остались вдвоём, когда Прасковья принесла кофе.

То ли она видела, как все ушли, то ли ещё по какой причине, но на небольшом серебряном подносе стояли только две чашки ароматного дымящегося напитка.

— Как вы любите, Владимир Дмитриевич! Со сливочками и с сахаром, — сказала она и протянула мне чашку.

Потом вторую протянула управляющему и вышла, прикрыв за собой двери.

«Интересненько!» — подумал я и приготовился слушать, что мне скажет Егор Казимирович.

А он однозначно собирался что-то сказать. И не просто вот сейчас захотел, а явно планировал заранее.

Но я не собирался облегчать задачу управляющему, хотелось посмотреть, как он будет действовать. С китайцем же позже поговорю — никуда он не денется.

А потому сделал вид, что полностью увлечён кофе.

— В кадетском училище поди такого кофе не подают? — с заботливой улыбкой спросил Егор Казимирович.

— Не подают, — улыбнулся в ответ я.

На самом деле я понятия не имел, что там подают. Но вряд ли между кадетским училищем в моём мире и кадетским училищем в этом есть большие отличия. Потому что основная задача такого учебного заведения заключается в подготовке военных кадров. А военные должны уметь переносить тяготы и лишения. Поэтому вряд ли там будет такая роскошь, как кофе. Может, для преподавателей и будет, но точно не для кадетов.

— Хорошо, что вам не придётся возвращаться в училище… — протянул управляющий и завис на вдохе явно не закончив фразу. И помолчав продолжил: — Хотя для вас было бы лучше учиться именно в кадетском училище. Как и распорядился ваш батюшка.

— Почему? — спросил я.

— Потому что сила вам недоступна, — прямо сказал управляющий. — Без силы вам в академии будет трудно.

— А зачем мне в академию? — поинтересовался я.

— Ну как же? Чтобы вступить в наследство и официально стать главой рода вы должны закончить академию и сдать выпускной экзамен.

Я промолчал, собираясь с мыслями.

Это что получается? Просто унаследовать нельзя, нужно ещё и экзамены какие-то сдать?

Егор Казимирович, не дождавшись от меня реакции, продолжил:

— В академии должен был учиться Александр, ваш брат. И он должен был наследовать род, но судьба распорядилась иначе.

— У брата была сила? — спросил я.

Егор Казимирович кивнул:

— Да. Ваш брат обладал очень высоким потенциалом. Как и ваша сестра.

— А я, значит, должен был стать военным? — спросил я.

— А что ещё остаётся-то? Ежели без силы…

Была некоторая ирония в том, чтобы и в этом мире стать военным. Видимо, война не хочет отпускать меня. Мне от неё никуда не деться, никуда не сбежать. Она достаёт меня и днём, и ночью… Горячие точки, в которых я побывал, прикипели ко мне, стали частью моей жизни. Так было в том мире, так есть в этом.

Хотя нет, я не прав. Сейчас как раз наоборот, я должен оставить карьеру военного и поступить в академию, чтобы возглавить род.

Интересные вообще тут законы. Чтобы вступить в наследство тут мало осиротеть, нужно ещё академию закончить и выпускной экзамен сдать.

Егор Казимирович по-своему расценил моё молчание.

— Да, вам придётся оставить ваших друзей. Дальше ваши пути разойдутся, — спокойно сказал он.

Я быстро глянул на управляющего.

По нему не было видно, сочувствует он мне или нет. Но он говорил прямым текстом, и это было не плохо. Я всегда предпочитал, чтобы со мной разговаривали прямо, терпеть не могу всякие хитрожопые дипломатические намёки.

— Когда я должен отправиться в академию? — спросил я.

— Вот сорок дней справим, и сразу же, — ответил Егор Казимирович.

— Понятно. — Я задумчиво кивнул. — И за это время мне нужно найти способ, как защитить усадьбу и деревню, иначе возглавлять будет нечего?

Егор Казимирович тяжело вздохнул:

— Да.

— А вы можете рассказать мне всё, что знаете о защите усадьбы? — попросил я.

Да, я помню, я уже сбросил управляющего, как источник информации, со счетов, решил, что он мне помочь ничем не сможет, но раз представился такой случай, то почему бы и не спросить?

— Я знаю не так много, — ответил он. — Я помогал только по хозяйству. А защитой усадьбы ваш батюшка Дмитрий Петрович занимался самостоятельно. Иногда ваша матушка Мария Ивановна помогала ему. Они уходили в кабинет, что-то делали там, и после этого защитное поле становилось сильнее… Эх, если бы я знал, что всё так получится, я бы побольше интересовался…

— А мы можем с вами сходить в кабинет? — спросил я.

Не знаю, чего я там надеялся найти. Вряд ли глава клана оставил для меня подробные инструкции. Но как тут все говорят, я получил благословение рода, так что может, с благословением и помощь какая придёт?

— Сходить-то сходим… — начал Егор Казимирович. — Но зайти с вами не смогу и помочь там — тоже.

— А что так? — тут же поинтересовался я, уже догадываясь, каким будет ответ.

И не ошибся!

— Я не смогу войти в кабинет. Во всяком случае, пока держится защита усадьбы, — ответил Егор Казимирович. — И я не знаю, у вас у самого получится войти или нет… То есть, защита может пропустить вас в кабинет, а может и не пропустить. Раньше дети не могли войти. Никто — ни вы, ни ваши братик с сестрёнкой. Но сейчас ситуация другая.

— Это связано с силой? — спросил я.

— Не просто с силой, а с родовой силой.

— И что, совсем никто посторонний не сможет войти?

— Только члены семьи. Чёрный колдун пробовал, у него ничего не вышло.

О как! Оказывается, чёрный колдун приходил не просто извести род Корневых под корень, а ещё и обчистить хотел!

— И что ему там нужно было? — тут же поинтересовался я.

— Так ваши семейные реликвии, по всей вероятности. Может, ещё документы какие. Кто знает?

Я глянул на Егора Казимировича.

Он был спокоен и невозмутим.

— А почему отец с матушкой и детьми не спрятались в кабинете, если он такой неприступный? — спросил я. — Ну или хотя бы детей спрятали б.

А что? Это было бы логично — спрятаться в таком месте.

— Не знаю, — пожал плечами Егор Казимирович. — Наверное, хотели защитить людей и усадьбу. А может, не успели. Или не смогли. Меня тут не было.

Ну, что ж, может, и действительно не знает. Хотя я ему не верил. Но я никому тут не верил. Возможно, потому что все эти слова о роде были для меня пустым звуком.

К тому же, управляющий знает, что тут происходило — я имею ввиду чёрного колдуна, но не знает, почему не спаслись хозяева с детьми. Как так? Если его отправили предупреждать деревенских, он ни про что знать не может! А тут такие выборочные знания… Подозрительно это!

Почему бы не предположить, что управляющий заодно с Волковыми. Подставил хозяина, но получить то, что хранится в кабинете, Волковы не смогли. И вот теперь пытаются использовать пацана, то есть, меня. Ведь может же быть такое?

Как и может быть то, что его отправили не сразу, и что-то он мог увидеть…

По идее я должен быть растерян, испуган и нуждаться в советнике. А он вот он — собственной персоной! Верой и правдой служивший батюшке и матушке… Надёжа и опора!

Настоящий Владимир скорее всего поверил бы и доверился. Что ж, сделаю вид, что и я верю. Тем более, не исключена вероятность, что он говорит правду. Но как я уже говорил, лучше перебдеть, чем недобдеть. Потому как паранойя может оказаться хорошо развитой интуицией.

В общем, буду разбираться потихоньку. А пока…

— Жалко, что не воспользовались кабинетом для спасения, — грустно сказал я. — Сейчас были бы живы! — И добавил уже бодрее: — Ну что, сходим в кабинет, посмотрим, что там и как? Попробуем зайти.