Гримм прекрасно понимал, что его страхи смехотворны. Богу небесному ведомо, что Гримм, не моргнув и глазом, разгуливал по куда более шатким деревянным палубам и помостам — и на борту «Хищницы», и на пристанях Платформы. Тем не менее ему казалось, что с каждым новым шагом пепел-каменный пол под ногами едва заметно дрожит и прогибается.
Место собраний Гильдии спряталось в конце узкого проулка, и если бы Бенедикт не бывал там прежде, Гримм мог бы даже не заметить самого прохода туда. Видавшие виды деревянные двери хранили следы вырезанного когда-то орнамента в виде свернутой пилоплети, но время почти сгладило его. В дверной арке был подвешен на нити маленький люмен-кристалл. В его свете Гримм смог разглядеть на стене рядом с дверью табличку с простой надписью: «Посторонним вход воспрещен». Вторая табличка, поменьше, висела чуть ниже первой: «Посторонний — это ты».
— Какое радушие, — крякнул Гримм.
Бенедикт кисло улыбнулся.
— Эти люди держатся обособленно и предпочитают, чтобы так и оставалось. Поэтому я не совсем понимаю, к чему здесь этот кристалл.
— Поминальная лампадка, — негромко определил Гримм. — Некоторые из моих матросов зажигают такую, когда мы теряем члена экипажа. Чтобы его тень смогла отдохнуть и не сбилась с пути, возвращаясь к своей койке.
— Есть в этом какое-то язычество, по-моему, — сказал Бенедикт.
— Такова традиция, — не согласился Гримм. — Будь традиции легко объяснимы, они назывались бы правилами.
Легко коснувшись огонька, он добавил:
— Все мы ощущаем необходимость чем-то отметить посещение Жнеца.
Какое-то время он провел хмурясь в раздумьях.
— А что, во время нападения шелкопряда в таверне под постоялым двором был кто-то из зверодавов?
— Нет, — мотнул головой Бенедикт.
— Вот, значит, как… — сказал Гримм. — Как думаете, сколько членов Гильдии погибает на работе… ну, скажем, за год?
— Немного, — прикинул Бенедикт. — Они все-таки профессионалы.
— Выходит, несчастье должно быть как-то связано с нашими нынешними проблемами. На простое совпадение не похоже.
— Согласен, — кивнул Бенедикт.
— В таком случае, — продолжал рассуждать Гримм, — я усматриваю здесь существенную улику, как выражаются инквизиторы.
— Время от времени исполняя функции инквизитора на службе у копьеарха, могу выразить свое взвешенное мнение, — сказал Бенедикт. — Ваши выводы представляются верными.
Гримм кивнул.
— Отлично, — сказал он. А затем повернулся и принялся твердо, настойчиво бить кулаком в дверь Гильдии.
* * *
Гильдмастера звали Феликс. Это был седой, низенький человек разве что дюймом повыше гриммовского друга Байяра, хотя этим их сходство и ограничивалось. Феликс выглядел солиднее и массивнее, нос его украшала красная сеточка набухших сосудов, а тяжелый взгляд глубоко запавших глаз прятался под навесом густых бровей. Костюм гильдмастера состоял из бриджей и жакета из толстой кожи под стать перчаткам, заткнутым за пояс по соседству с кольцами пилоплети — длинной косы из переплетенных металлических колец с похожими на острую чешую выступами, наподобие гибкого хвоста рептилии. Гримму доводилось видеть такие в действии. В умелых руках пилоплеть рубила мясо не хуже топора, оставляя жуткие рваные раны.
— Господа, — утробно прорычал Феликс, — сейчас у меня нет времени на всякие глупости.
Гильдмастер кивнул в сторону комнаты, примыкавшей к залу собраний. Там, покрытая простыней, лежала недвижная фигура.
— Сегодня мы потеряли собрата, да и среди жителей хаббла есть потери. Короче говоря, чего вы хотите?
Гримм молча разглядывал его пару секунд, после чего кивнул Бенедикту.
— Сэр, быть может, вы и не вспомните, но мы уже встречались с пару лет тому, — заговорил Бенедикт. — На мне в ту пору была униформа гвардейца. Я брал показания у одного из членов вашей гильдии насчет украденных оружейных кристаллов.
Феликс сощурился на миг, приглядываясь к Бенедикту, а потом фыркнул, с неохотой признавая давнее знакомство.
— Сорелло, верно? Тот, что выломал дверь.
— Сореллин, — поправил гильдмастера Бенедикт. — Тот самый, сэр.
Феликс покивал.
— Как же, помню.
— Я веду сложное расследование, сэр, — быстро проговорил Бенедикт. — И нам нужно опросить вас касаемо любых необычных происшествий, которые члены Гильдии могли замечать с момента налета аврорианцев.
Лицо зверодава вмиг окаменело.
— То бишь это не считая потери человека и проклятого матриарха шелкопрядов, которая только что разнесла полхаббла?
Бенедикт терпеливо улыбнулся.
— Потери составили более десятка человек, сэр. Одни были ранены, другие расстались с жизнью, а кто-то еще не успел определиться. Среди них и моя шестнадцатилетняя кузина, Гвендолин, которая безмерно мне дорога…
Улыбка вдруг исчезла с лица юноши, а глаза потеряли всякое выражение, блеснув напоследок янтарем и золотом. В голосе Бенедикта послышалось вкрадчивое ворчание:
— У всех нас выдался долгий и трудный вечер, сэр.
Феликс немедленно напрягся, а одна его рука непроизвольно дернулась, словно бы едва удержавшись от того, чтобы лечь на ручку пилоплети.
Бенедикт продолжал спокойно смотреть на гильдмастера, без всякой угрозы в позе или в лице. Спокойствия не было только в его глазах. Где-то в глубине их теплился гнев, замеченный Гриммом. Юный мастер Сореллин казался уравновешенным и общительным молодым человеком из высшего общества хаббла Утро, однако Гримму в свое время приходилось встречать немало опасных субъектов.
Пускай он был совсем молод, Бенедикт Сореллин в глазах Гримма определенно к ним относился.
Гримм повернулся к Феликсу. Дальнейшие событии в немалой степени зависели от того, удалось ли гильдмастеру разглядеть в юноше то же, что только что увидел Гримм.
Феликс не был дураком. Он покряхтел еще немного, отвернулся в сторону и вроде бы ненароком отодвинулся от нависшего над ним боерожденного юноши. Подобрал со стола кружку и влил в себя остатки какого-то варева, прежде чем вновь повернуться к гостям и уставиться на Гримма:
— А это кто?
— Мой хороший знакомый, — безмятежно ответил Бенедикт.
Феликс тяжко вздохнул, переводя взгляд исподлобья с одного гостя на другого.
— Он флотский. Правильно?..
Не дождавшись ответа, гильдмастер фыркнул.
— Ну да, одет как штатский, еще бы. Но этих ребят хоть раздень догола, все равно униформа проступит… — Щурясь, он вгляделся в лицо Бенедикту. — Вы и сами нынче не в форменной куртке. Гниль и руины, что это старик в хаббле Утро втемяшил себе в башку на сей раз?
— Вы и правда желаете это знать? — поинтересовался Бенедикт.
Феликс вздрогнул.
— И увязнуть глубже? Господь небесный, еще не хватало. У меня и без того забот полон рот…
— Мудрое решение, — одобрил Гримм.
— Я бы хотел осмотреть останки вашего павшего собрата, если позволите, — проговорил Бенедикт.
Вновь вздрогнув, Феликс медленно кивнул:
— Как вам будет угодно.
Выразив кивком благодарность, Бенедикт прошел в соседнюю комнату. Приподнял простыню. Гримм смог разобрать только контур лежащей под нею фигуры и был счастлив, что не разглядел большего. Судя по всему, тело погибшего было чудовищно изуродовано и смято.
Феликс не бросил в ту сторону и единого взгляда. Все внимание гильдмастера осталось прикованным к донышку кружки, которую тот крутил в мозолистых, покрытых шрамами ладонях.
— Как его звали? — тихо спросил Гримм.
— Моберли, — так же тихо ответил гильдмастер. — Гаррис Моберли.
Гримм кивнул.
— Сколько лет?
Феликс скривился.
— Двадцать.
Гримм кивнул.
— Семья?
— Жена, брат, мать, — перечислил Феликс. — Жена в ожидании.
Гримм издал тихий стон и покачал головой.
Феликс кивнул. Он не сводил с Гримма испытующих глаз.
— Вам это знакомо.
— К моему великому сожалению.
Феликс криво усмехнулся.
— Выпьете?
— Буду премного обязан.
