Перед хижиной с огромным костром, горящим между ними, нас ждала толпа плясунов в черных плащах, закрывавших их тела и скрывавших лица.

Меня опустили на деревянное крыльцо и толпа начала что-то настойчиво скандировать. Я нахмурилась, глядя на них, когда их слова начали разрушать мою защиту.

Они разрывали меня на части, заставляли снова смотреть на свое горе и держали мою голову на месте, чтобы я не могла отвернуться от них.

Не было ничего и никого, кроме бездны, которая бесконечным эхом отдавалась внутри меня.

Я увидела своего брата — это был последний раз, когда я видела его, когда он оставил меня, чтобы вернуться в академию после Рождества. Он притянул меня к себе, чтобы обнять, но я не удержалась, оттолкнула его и сказала, чтобы он не сыпал блестки мне на волосы.

Как же я скучала по блесткам в волосах.

Я целый час проплакала в одиночестве на своей кровати, когда впервые расчесала их и не нашла ничего блестящего в своей расческе. Я пропустила Кардинальную Магию и сказала профессору, что заболела. И я заболела. Сердцем. Душой.

Я была так больна, что знала, что это меня убьет. Это горе было раком, медленно разъедающим все, чем я была раньше.

Иногда казалось, что я забыла об этом, но это было не так. Потому что каждый мой шаг, каждое мое действие возвращалось к нему. К той лжи, которую я говорила, притворяясь, что не знаю его. К той несправедливости, которая произошла, когда кто-то убил его. Заставил его принять этот гребаный наркотик. Точно так же, как они заставили принять его и меня.

Мое сердце все еще билось слишком быстро и я понимала, что это Киллблейз проникает в мои конечности. От него не было лекарства. Наркотики фейри были созданы так, чтобы быть невосприимчивыми к целительной магии. Поэтому, когда мое сердце наконец достигло кульминации в этой отчаянной гонке, я знала, что она может закончиться для меня только одним способом.

Смертью.

И возможно, это было не так уж плохо. Гарет будет ждать меня там, среди звезд. Я верну его и возможно, снова стану целостной в загробной жизни. Может быть, может быть, может быть.

Рядом со мной раздался стук и я повернула голову: справа от меня на крыльце, спотыкаясь, поднимался на ноги мальчик с песочными волосами. За ним стояла девушка с вороновыми волосами, которая смеялась так сильно, что едва могла дышать. Она напомнила мне Синди Пу и через мгновение я тоже засмеялась.

Она сказала это. Блядь, сказала, что ее зовут Синди Пу, при всех!

Я даже не знала, как мне удалось это сделать, но это войдет в историю как одно из величайших достижений в моей жизни. Может быть и одним из последних…

Песнопения внезапно прекратились и я подняла голову: ко мне приближались чьи-то шаги. Дверь хижины распахнулась передо мной и деревья зашелестели от ветра, которого я не чувствовала, а громкий скрип возвестил о прибытии того, кого мы ждали.

Фигура в одеянии приблизилась, остановившись перед мальчиком справа от меня и окинув взглядом нас троих.

Это определенно была женщина, хотя я не могла разглядеть лица под капюшоном, который был надвинут, чтобы скрыть его. Но все в этом громоздком теле и широких плечах говорило о том, что это был мужчина… или я думала, что это была женщина? Я нахмурилась, пытаясь понять это снова, но чем больше я смотрела на него, тем меньше была уверена: он был то кривым, то высоким, то худым, то коротким, то широким, то маленьким. Всем и ничем одновременно. Я не знала, был ли это Киллблейз или какая-то магия, которую они применили, чтобы скрыть себя, но каждый раз, когда я пыталась понять это, я только сильнее запутывалась.

— Кто-нибудь из вас, бедные, заблудшие души, желает предложить свою силу свету? — спросил он, его голос был мягким и протяжным, совершенно женским.

На мгновение я увидела лицо под капюшоном и задохнулась, узнав Габриэля.

— Ваша жертва должна быть принесена свободно. Вы должны выбрать смерть и отдать свои силы мне, чтобы магия очистила вас. И если вы сделаете это, она изгонит всю вашу боль, сотрет ваши душевные муки, поглотит ваше горе… и оставит вас чистыми и свободными от него в загробном мире, — сказал он. Я моргнула и поняла, что это был вовсе не Габриэль, а Райдер.

Его рука протянулась ко мне и я почти взяла ее, так как боль во мне резко усилилась. Но я замешкалась, ища татуировки, которые должны были быть на костяшках его пальцев и покачала головой в замешательстве, когда поняла, что это также не Райдер. Это была Лейни… или Синди Пу… Директор Грейшайн… Леон… Гарет…

Мое сердце сжалось, когда мой брат посмотрел на меня и слезы, с которыми я боролась, вырвались на свободу и нескончаемым потоком побежали по моим щекам.

— Мне жаль, — задыхалась я. — Я должна была увидеть, что ты в беде. Я должна была сделать больше…

Я потянулась к нему, но он отодвинулся от меня к песочноволосому мальчику рядом со мной, который что-то бормотал снова и снова.

Мое сердце гулко стучало в ушах, но мне удалось на мгновение отключить его, чтобы прислушаться к нему.

— Прекратите это, я готов, я готов, я готов…

Мои губы разошлись, когда я увидела его разбитое лицо, а фигура в капюшоне нетерпеливо наклонилась ближе.

— Ты должен принести жертву сам, — вздохнула она, подбадривая его, поощряя его лишить себя жизни.

— Не надо, — задыхалась я, гадая, привиделось ли мне это или было на самом деле. Потому что многое казалось мне сейчас таким странным, что я просто не знала. И с этим ядом в моих венах могло пройти много времени, прежде чем я узнаю. Если вообще когда-нибудь узнаю — я все еще была уверена, что умру, когда действие наркотика закончится.

— Спасибо, — вздохнул парень, раскрыл ладонь и с помощью магии земли вырастил спираль лозы, которая потянулась вверх и обвилась вокруг его горла.

Я смотрела, как они начали сдавливать его, его собственная магия душила его, а он ничего не делал, чтобы остановить это. Эйфорическая улыбка озарила его лицо и фигура в плаще застонала, когда остальная толпа снова начала скандировать.

Их слова были произнесены на незнакомом мне языке, но они заставили волосы встать дыбом на моей плоти, страх волной прокатился по мне.

— Прекратите это! — потребовала я, бросаясь к песочноволосому мальчику, намереваясь заставить его остановиться, если он не захочет слушать, но каким-то образом мне удалось отлететь назад, а не добраться к нему.

Я упала с крыльца на землю и на спину. Дыхание вырвалось из моих легких, когда боль пронзила мой позвоночник.

Я хрипела, смеялась и металась, не зная, что, черт возьми, делать со своим телом.

Руки цеплялись за меня одна за другой, все больше и больше, пытаясь заставить меня встать на ноги. Я кричала, била, пиналась и кусалась, пытаясь оторвать от себя их чешуйчатые когти.

Они спотыкались, когда мне удавалось использовать свою вампирскую силу и более чем несколько из них проклинали и завывали, когда я ломала кости и брала кровь.

Толпа расступилась и я внезапно оказалась прямо перед лицом песочноволосого мальчика. Он лежал на крыльце, широко раскрыв глаза и не видя смерти, которая унесла его на стремительных крыльях.

Мои глаза расширились от шока и я заметила возле него, фигуру в одеянии, стонущую от удовольствия, когда мягкий зеленый свет, казалось, переливался из трупа в него. В том, как двигался свет, было что-то такое, что пробудило во мне узнавание. Когда магия Земли не сформирована, она была такого цвета, цвета природы и жизни. Я видела, как ее колдовали ученики Земли на занятиях. Каким-то образом этот монстр украл его магию в момент его смерти.

Это было больше, чем просто какой-то сумасшедший культ. Это была самая темная из темных магий. Та, о которой шептались только в тенистых углах, а потом поспешно затихали и забывали. Такой, которая вообще не должна была существовать. Потому что ее корень был настолько злым, что ни один человек, прикоснувшийся к ней, не смог бы сохранить свою душу в целости и сохранности.

Мои мысли устремились к Гарету, а сердце забилось еще быстрее.