Я сделал шаг в сторону и одним движением руки повалил ее на пол. Она покатилась и я крепче связал ее лианами, пока она не оказалась в центре коридора, завернутая в лианы, как конфетка. Ощущения были дерьмовые. Как будто отрезали кусок моего сердца. Но я должен был донести до нее эту мысль.

— Пошел ты! — прошипела она, когда мои глаза встретились с ее. Я провел лозой вокруг ее рта и заткнул ей рот, пока шел вперед, глядя на нее сверху вниз и ощущая желчь, давящую на горло. Желание помочь ей освободиться и затащить ее в свои объятия было почти непреодолимым, но я не позволил ему победить. Я обошелся бы с ней так жестоко, чтобы она отказала мне, даже если бы ее душа вылетела из ее тела в поисках моей.

— Давай сыграем в игру, — прорычал я. — Она называется "Держись от меня, блядь, подальше".

Ее глаза извергли яд, когда я освободил ее от лиан. Ее юбка задралась выше пояса, а щеки вспыхнули алым, когда она с вампирской скоростью вскочила на ноги. Я был готов к ее атаке, выставив щит, когда воздушный шторм врезался в меня из ее вытянутых рук. Она оказалась сильнее, чем я ожидал и я отступил на шаг назад, так как мне пришлось приложить усилия, чтобы удержать щит. Но я был сильнее и я стиснул зубы, защищаясь от нее, пока она не сдалась.

— Придурок, — шипела она. — Я с удовольствием не буду лезть к тебе.

Она ушла по коридору, а я стоял там, позволяя боли от этой встречи прорваться сквозь меня.

Это нужно было сделать.

У нее не было соблазна оглянуться и это меня ничуть не разозлило. Но мне было интересно, какого черта я все еще смотрю ей вслед.

Я сидел на кровати, видения захватили мой разум, когда я уставился на противоположную стену. Цвета и вкусы, запахи и чувства — все это давало мне намеки на то, что будет дальше. Самым неприятным было то, что я не мог контролировать то, что видел.

Прошлое ускользало от меня. Я не мог вспомнить ничего до своего пятого дня рождения, но иногда звезды показывали мне отрывки, воспоминания и я цеплялся за них всеми силами.

Я почти ничего не знал о своем прошлом. Мои приемные родители тоже почти ничего не знали. Они знали только то, что я был отдан на их попечение со строгими инструкциями: держать меня в тайне. Когда я требовал от них ответа на вопрос, кто именно отдал меня под их опеку, они категорически отказывались говорить мне об этом. Может быть, они даже не знали. В любом случае, они получали щедрую сумму денег, ежемесячно перечисляемую на их банковский счет из какого-то анонимного источника. С тех пор как мне исполнилось восемнадцать, я тоже стал получать эти деньги. Всю свою юность я думал, что они любят меня, а теперь просто задавался вопросом, не был ли я для них просто работой.

Они потратили годы, чтобы научить меня скрываться от посторонних глаз. Кто-то охотился за мной. Я не знал, кто, или что, или почему. Но то, на что пошли мои приемные родители, чтобы спрятать меня, доказывало, что я в серьезной опасности, если меня когда-нибудь найдут. С тех пор как я поступил в Академию Авроры, они волновались больше, чем когда-либо. И, честно говоря, я тоже.

Впервые в жизни ко мне было приковано постоянное внимание. Две стихии делали меня самым могущественным фейри в школе, поэтому я, естественно, был заметен. Из-за моих двойных Элементов все девушки здесь боролись за мое внимание и безостановочно говорили обо мне на чертовом Фейбуке. Это меня напрягало. Что если тот, кто охотился за мной, узнает обо мне здесь, в академии? Марти сказал, что после моего пробуждения домашнее обучение больше не вариант, потому что мне нужно было лучшее образование, чтобы обучиться тому, как защитить себя. Поэтому я относился к своему образованию серьезнее, чем большинство. Я был на много миль впереди своего класса, потому что от этого зависела моя жизнь. Если я пропущу один мяч, это может означать разницу между победой или поражением в драке. И я был полон решимости быть готовым.

Элис продолжала бросать на меня взгляды, как будто я смотрел на нее, но это было не так. В основном. Но иногда мои глаза перебегали на нее, когда видения обрывались. Изгиб ее шеи, ее полные губы, которые так хорошо смотрелись, прижавшись к моим татуировкам.

Делить с ней комнату было нелегко. Без сомнений, чаще всего я спал на крыше. Я и не подозревал, что узы Элизианских Пар настолько сильны. Это чувство доминировало во мне на каждом шагу. Чувство вины за то, что я сделал с ней сегодня, пожирало меня заживо. Как гребаная саранча, пирующая на моих внутренностях. Я был сильным. Но достаточно ли я силен для этого?

— Скажи что-нибудь или перестань, блядь, смотреть на меня, — прорычала она и яд в ее тоне сделал меня одновременно и серьезно несчастным и облегченным. Она ненавидела меня. Работа сделана. Но также… черт, как бы я хотел, чтобы ей не приходилось этого делать.

— Он никогда ничего не говорит, только если не хочет меня разозлить, — Данте откинул простыню и посмотрел на меня. Белая горячая энергия горела в его сущности с тех пор, как я спас от него Элис, но он не осмеливался бросить мне вызов.

— Ради всего святого, Данте, из-за тебя здесь так жарко. Что ты делаешь? — Лейни ворвалась в комнату, обдав лицо волной, когда она направилась к окну и распахнула его настежь.

Элис вздрогнула так незаметно, что только мои ястребиные глаза уловили это. В ее взгляде мелькнул страх. Она не любила высоту. А Дракон выбросил ее туда, как ненужного домашнего паука. Я был вынужден пойти за ней. Звезды толкнули ее на мой путь и не позволили мне проигнорировать ее.

Данте исчез за своей простыней, а я скользнул со своей кровати, не привлекая ничьего внимания, двигаясь через комнату, мои крылья пронеслись мимо кровати Данте и заставили простыню упасть. Засранец. Я ненавидел банды. Они были жалкими, высасывая больше крови из этого города, чем все вампиры Алестрии вместе взятые. Мой дядя однажды попал под перекрестный огонь; он чуть не потерял руку после укуса одного из оборотней Оскура.

Я закрыл окно и вернулся на свою кровать, прежде чем Данте снова высунул голову. Элис не узнает, что я сделал это ради нее, так что это не имеет значения, но я тихо злился на себя за то, что поддался порыву.

— Габриэль! — рявкнул он на меня. — Ты делаешь это нарочно. Признай это. Просто, блядь, признай это.

— Определись с признанием, — сказал я, передразнивая его. Не реагировать на его выпады было лучшей тактикой, чтобы вывести его из себя. Это было уморительно.

— Клянусь звездами, я тебя ненавижу, — прорычал Данте, а потом так яростно дернул простыню на своей койке, что сорвал ее целиком. — Аргх!

Я лег на свою кровать, просунул одну руку под подушку и мои пальцы нащупали бумагу. Нахмурившись, я вытащил ее и обнаружил записку, которую написала мне Элис.

Определи свое.

Я до сих пор не знал, почему сохранил ее.

Определить свое? Все и вся в этой школе, Элис. До тех пор, пока я этого хочу. Но я не хочу тебя. Не сейчас. И никогда. 

На следующий вечер я быстро поужинала в столовой и отправилась на консультацию к мисс Найтшейд. Было чертовски заманчиво вообще не идти. Мне не нужна была консультация. Это не было похоже на травмирующую потерю, когда я избила парня до полусмерти, а потом начала мстить, скрывая свою личность, или что-то в этом роде.

Так что, возможно, более точной оценкой было то, что я не хотела консультироваться. Я не хотела, чтобы кто-то копался в моей голове, удивляясь всем тем хреновым вещам, которые они там нашли и которые были вызваны моим горем. Потому что, да, возможно, я была невменяемой, нестабильной, неуравновешенной… психопаткой. Но я смирилась с этим.

Это был единственный способ, который я нашла, чтобы справиться с потерей брата. Только так я могла заставить себя вставать с постели по утрам. Только так я могла продолжать делать хоть что-то. После его смерти для меня ничего не имело значения, кроме мести ответственному за это человеку. И моя миссия приехать сюда — это все, что меня сейчас заботило.