— Я не допущу групповых драк в своем классе! — прорычал профессор Марс. Он был огромным и принадлежал к Ордену Цербер. Будучи парнем с улицы, а теперь еще и учителем в Боевом классе, я знал, что шутить с ним — плохая идея, но я не собирался оставлять это без внимания.

— Хочешь драки, Инферно? — рыкнул я, поднимаясь на ноги, когда Марс проскочил между нами, положив руку на грудь каждому из нас. Он был единственным парнем в этой школе, который осмеливался вставать между бандами.

Элис вскочила на ноги, оправляя юбку, ее взгляд метался между нами. Затем она отвернулась и пошла прочь, как будто ей было наплевать на все на свете. Да, детка, тебе не плевать. Ты вернешься за мной еще до конца недели.

— Она не твоя, Драконис, — плюнул мне вслед Данте.

— Она и не твоя, мразь, — шипел я, когда мальчишка-дракон начал метаться из стороны в сторону, стремясь уничтожить меня. Но я бы похоронил его, если бы он попытался.

— Вы оба будете задержаны вместе на неделю, если не вынесете это за пределы моего класса, — предупредил Марс и этого было достаточно, чтобы положить этому конец. Потому что я не собирался проводить ни одной гребаной секунды в компании этого куска дерьма, если только я не размозжу ему череп голыми руками.

— Это еще не все, — предупредил Данте.

— Я знаю. Пока ты не истечешь кровью, ничего не будет закончено, — подтвердил я, сплюнул ему под ноги и пошел прочь.

Если бы он хотел Элис, я бы сделал своей личной миссией в жизни то, чтобы она никогда не попала в его постель. Это означало, что мне нужно было заявить о своих притязаниях вне видений и уловок разума. Данте Оскура явно пытался забрать мою девочку. Так что мне нужно было быстро запереть ее.

После ужина я ждал на лестничной площадке общежития Вега, где Элис должна была пройти мимо меня, чтобы попасть в свою комнату. Я уперся одной ногой в стену, пока катал между пальцами лезвие бритвы.

Все, что выше десятого этажа, было кланом Оскура, все, что ниже — Лунным братством. Несоюзники были разбросаны между нами, но если они выбирали сторону, то обязательно оказывались в общежитии по правую сторону от начерченных нами линий. Ни один Оскура не осмелился бы спать ниже десятого этажа. Если бы они это сделали, то проснулись бы разорванными на десять частей. Это было наше фирменное убийство. Если в городе находили разорванное на куски тело, то знали, что это дело рук Лунного Братства. Мы не просто убивали наших врагов, мы уничтожали их.

Я ждал прямо на краю своей территории на десятом этаже. Лестничная клетка была ничейной землей. Время от времени нам приходилось пересекаться, но мы придерживались разных графиков, чтобы проводить как можно меньше времени, соприкасаясь плечами.

Дождь стучал в окно позади меня и я вздрогнул от первых капель.

Боль — твой друг. Покажи мне, насколько ты силен, Райдер.

Я заломил шею, заставляя себя забыть об этом голосе. Этот гребаный голос, который преследовал меня, проникал в мою голову, как бы я ни старался его вырезать. Но ничто, кроме лоботомии, не могло избавить меня от нее.

Это конкретное воспоминание было связано с тремя днями в будке, когда каждые два часа она заливала воду в единственное отверстие для воздуха. Это было до того, как я был Пробужден. До того, как моя кровь стала ледяной. Тогда, когда холод действительно причинял боль. Перед тем, как наполнить ящик ледяной водой, она поливала ею дерево надо мной, как дождем, чтобы я знал, что будет дальше. Даже спустя столько лет звук дождя все еще заставлял меня вздрагивать.

Я провел лезвием по большому пальцу, выпуская наружу боль, сжимающую грудную клетку. Снаружи я был непоколебимой крепостью, но в этот момент внутри меня все рушилось в безмолвном землетрясении.

— Райдер?

Голос Элис заставил мое сердце заколотиться и я оттолкнулся от стены. Ее глаза расширились, когда они упали на мою руку и я понял, что она сочится кровью. Я опустил руку и кровь собралась в лужу у моих ног.

— Исцели это, — практически приказала она, шагнув вперед, как будто собиралась сделать это сама.

— Ты беспокоишься обо мне, новенькая? — я ухмыльнулся и она схватила меня за руку, мгновенно залечив рану.

— Нет, я просто не оцениваю опасность, которую ты создаешь в коридоре. Кто-то может поскользнуться на всей этой крови.

Свет плясал в ее ярко-зеленых глазах, заставляя что-то теплое и воздушное наполнять мою грудь, с чем я не был знаком.

— Конечно, мог бы, — пожал плечами, когда она отпустила мою руку. — Так вот в чем дело, я хочу, чтобы ты была в Братстве. Ты можешь не проходить посвящение, если согласишься быть моей девушкой. Я переведу тебя в общежитие внизу до завтра.

Я приподнял брови, ожидая, а она посмотрела на меня так, будто я только что надел пачку и сделал пируэт.

— Нет.

Отказ ужалил. И на этот раз это была не та боль, которая мне нравилась. — Элис, — прорычал я. — Я никогда никому этого не предлагал. Подумай хорошенько о том, от чего ты отказываешься. Ты больше никогда не получишь такого предложения.

Она постучала себя по подбородку, потратив чертовски много времени на то, чтобы сделать вид, что думает.

— Это все равно "нет". Я не хочу быть в вашей банде, — она попыталась пройти мимо меня и я схватил ее за запястье, сжав достаточно сильно, чтобы она вздрогнула.

— Это потому что ты с ними? С грязью Оскура? — от одной этой мысли мне захотелось сжечь все это здание вместе со всеми, кто в нем находится.

— Нет, — сказала она, на этот раз мягче, прислонившись ко мне и положив руку мне на грудь. Она впилась ногтями и я почувствовал, как она сухо царапает мою рубашку. — Я не хочу быть ни в какой банде. И я не чья-то девушка. Я не так устроена.

— Как я могу сделать тебя своей? — потребовал я.

— Я не могу принадлежать тебе.

— Тогда как сделать так, чтобы ты стала рассматривать меня исключительно?

— Не знаю, может быть, ты сможешь это выяснить, — она накрутила прядь волос на палец и я кивнул, прижав язык к щеке. — Если честно, Райдер, ты — открытая книга. Это короткая книга, но определенно открытая.

Она взяла обе мои руки в свои ладошки, проведя большими пальцами по двум словам, нарисованным на костяшках моих пальцев. — Я предпочитаю немного больше глубины в парнях, с которыми встречаюсь.

Поддавшись импульсу, я поймал ее взгляд и показал ей то, что никогда никому не показывал. Себя до пробуждения. До того, как эта дьяволица вошла в мою жизнь.

Я был маленьким, улыбался, на моих костяшках пальцев не было татуировок. Мой отец сидел рядом со мной на скамейке и читал газету. Перед нами была оживленная улица. Я никак не мог разглядеть лицо отца, воспоминания расплывались по краям, словно налетевшая метель. Яснее всего было ярко-красное мороженое в моей руке, то, как сладкий клубничный вкус так сильно ощущался на языке. И если я правильно дергал за ниточки этого воспоминания, отец поднимал свои руки и опускал их мне на плечи.

Тогда у меня получалось, всего на секунду, но каждый раз, когда я вспоминал это правильно, воспоминание обострялось в десять раз. Затхлый запах сигаретного дыма смешивался с замшей его куртки. Потом все исчезло, потерялось в самых темных глубинах моего сознания, заменившись ею.

Видение сместилось прежде, чем я смог помешать Элис увидеть эту часть. Я не хотел, чтобы кто-либо видел это. Но было слишком поздно, все уже происходило и я не мог остановить это.

Я в этой коробке. Кричал. О солнце, как я, блядь, кричал. Я больше не издавал таких звуков. Мое горло было разодрано, словно я содрал несколько слоев пищевода.

Каждый раз, когда я переступал черту, я отправлялся в эту гребаную коробку в гараже. Вокруг меня поднимался запах бензина, когда эта сука заводила машину и давала новые обороты двигателю. Красные тормозные огни вспыхивали на стенах бокса. Я видел это не только изнутри, но и снаружи. Видение поглощало меня, затягивая так глубоко, что я не мог выбраться.