на своем посту сейчас. Он был слишком нестабилен, чтобы принимать решения за всю банду. Однажды он поймал меня на краже бумажника и повесил на мосту в центре Алестрии на целый день.

— Я могу прийти помочь? — предложил я, иногда ненавидя, что мне приходится торчать здесь, пока за этими стенами идет настоящая война между бандами.

— Нет, dolce drago, ты сосредоточься на своем образовании. Когда-нибудь ты станешь королем нашей семьи, но тебе нужно быть смышленым. Учись всему, чему можешь. La conoscenza è potere — знание — сила, это было правдой. Мы не недооценивали образование среди Оскуров. Если ты хочешь выиграть войну, ты должен быть умным, а не просто уличным бойцом.

Где-то рядом раздался скрип и я откинул простыню, чтобы проверить, не пробрался ли Габриэль, как тихий пук. Пусто. Мое сознание всегда играло со мной, когда я разговаривал с моей семьей. Я не хотел, чтобы кто-то из Братства затаился и подслушал, что я говорю. У меня был установлен пузырь глушения, но кто-нибудь из старших мог проскользнуть мимо него, если знал нужное заклинание.

— Мне нужно идти, мама. Хорошей тебе пробежки. Может быть, мы сможем вместе полетать под луной, когда я в следующий раз вернусь домой?

— Мне бы этого хотелось, бамбино. Ti amo (прим. пер.: Я люблю тебя).

Линия оборвалась и я вздохнул. Как Дракон, я не должен был позволять никому кататься на себе. Это был закон среди моего рода, но я нарушал его сотни раз со своей семьей. Я никогда не встречал командующего драконами, Лайонела Акрукса и полагал, что его не встретишь в таком городе, как Алестрия. Так что на хрен мне было подчиняться его правилам.

Однажды я отнес всех своих десятерых братьев и сестер на вершину горы Фейбл. Мама сказала, чтобы я перестал это делать, когда пойду в школу. Люди будут говорить. А разговоры приводили к слухам. Слухи приводили к лжи. Ложь привела к перерезанию горла. Но я никогда не встречал в Солярии других Драконов, так что, черт возьми, если бы я уважал их мнение. Большинство из них рождались в чистокровных семьях, которые отказывались спариваться с кем-либо вне своего Ордена. Мне это казалось довольно скучным, но я полагал, что это единственный способ обеспечить будущие поколения драконов, учитывая, насколько редким видом мы были. Они, вероятно, даже не подозревали о моем существовании, так почему же до них должны дойти слухи обо мне? Мне, в общем-то, было все равно, но мама была непреклонна, поэтому я перестал пускать кого-либо на свою спину.

Мне захотелось отлить, я вскочил и сократил расстояние до двери. Я открыл ее и по воле судьбы в комнату вошла Элис. Я широко улыбнулся, прислонившись плечом к дверному проему.

— Смотрите, кто это? Amore mio (прим. пер.: Любовь моя), — я схватился за сердце, как будто она действительно затронула его.

— Двигайся, Данте, — она помахала рукой, пытаясь заставить меня двигаться. Да, как будто это должно было сработать.

— Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, какая ты властная, carina? — я поднял бровь.

— Множество людей и по разным поводам. А теперь двигайся, — она шагнула в мое личное пространство, в ее взгляде была угроза, но я не боялся. Может быть, возбудился, но никогда не боялся. — Тебе не понравится то, что ты там найдешь, я только что дрочил на твою подушку.

— Ты шутишь, — прорычала она, показывая клыки.

Я ухмыльнулся. — Правда?

— Клянусь солнцем, Данте, если ты это сделал, я…

— Ты будешь делать мне ежедневные минеты, чтобы держать мое либидо под контролем? Договорились, — моя ухмылка расширилась и она хлопнула руками по моей груди, впустив в них поток воздуха, от которого я попятился назад. Я продолжал улыбаться, пока она бежала через комнату, забираясь на свою койку и осматривая свою подушку с безопасного расстояния.

Я фыркнул и она издала рык.

— Придурок, — она бросилась на койку, улегшись на свою не такую уж и упругую подушку.

— Мне не нужны неодушевленные предметы, чтобы возбудить меня, Элис. Кроме того, твоя подушка пахнет тобой. С какой бы стати я хотел, чтобы она была на моем члене? — пришло время поиграть в недотрогу.

Она не клюнула на сочного червячка, которого я подбрасывал и я поджал губы. Я снова двинулся к выходу, обнаружив Габриэля, стоящего там неизвестно сколько времени. Он был без рубашки, крылья прижаты к дверному проему, так что мой путь к выходу был основательно перекрыт. Он смотрел куда-то вдаль, очевидно, о чем-то размышляя.

— Габриэль, — огрызнулся я. — Уйди с дороги.

Никакого ответа. А мне уже всерьез захотелось в туалет.

Я щелкнул пальцами у него под носом, а он даже не моргнул: — Stronzo!

Я с силой рявкнул ему в лицо и он вытер плевок со щеки, все еще находясь в трансе.

Элис начала хихикать и на секунду я мог поклясться, что они вдвоем молча ополчились на меня.

К черту. Я не собираюсь терпеть это.

Электричество затрещало в моих венах. Мой позвоночник пульсировал от желания обернуться, но не здесь. Я не мог. Но я мог создать шторм, который пробил бы мальчика-птичку сквозь стену. Мне было все равно, будет ли он сопротивляться, он явно дразнил меня. А Данте Оскура не отступал от боя.

— Ты сам напросился, Габриэль, — я набрал воздуха в ладони, заряжая его искрящимся электричеством, когда ожила часть моего Дракона. — Я Данте Оскура, — прорычал я, отводя плечи назад. — A morte e ritorno!

Габриэль прошел мимо меня, его крыло пронеслось прямо над моим лицом. Когда я повернулся, чтобы взглянуть на него так, что у меня на виске вот-вот могла лопнуть вена, он уже сидел на своей койке, как гребаный орел.

— Пошел ты, Габриэль. Выебу тебя так сильно.

— Нет, спасибо, — спокойно сказал он и мои губы искривились от ярости.

Хихиканье Элис поднялось в воздухе и я нахмурился, выходя за дверь, чуть не сбив Лейни, когда она тоже направилась сюда. — Вы все появляетесь по расписанию, чтобы позлить меня? — огрызнулся я, проходя мимо нее, заставив ее на полсекунды отшатнуться к стене, прежде чем она поспешила в комнату.

Я направился в ванную и помочился с наибольшей злобой в своей жизни. Я знал, что на самом деле разжигало мой гнев и это были не сиреневоволосые девушки и даже не крылатые засранцы. Это был Феликс Оскура, стоящий на моем проклятом месте в доме и принимающий дерьмовые решения для банды.

Я чувствовал угрозу и, когда смех Элис все еще звучал у меня в ушах, я понял, что пришло время заявить о своем превосходстве. Напомнить всему миру, кто настоящий лидер клана Оскура. С тех пор как появилась Элис, эта девчонка подрывала мою репутацию. Поэтому я собирался показать ей, почему шутить со мной — плохая, черт возьми, идея.

Я застегнул ширинку, вернулся к комнате и пинком распахнул дверь. Она ударилась о стену, жалобно звякнув петлями, прежде чем я снова захлопнул ее. Я направился к Элис, электричество пробежало по моей коже и заставило свет мерцать над нами. Я снял медальон и с лязгом уронил кольца на пол.

Элис двигалась так быстро, что я едва успевал за ней. Но я был готов к ее вампирской скорости и угадал, в каком направлении она двинется, когда спрыгнула с кровати. Я поймал ее с воплем триумфа, обхватив ее руками, чтобы у нее не было шансов вырваться. Она стояла спиной ко мне и я не мог игнорировать ощущение ее задницы напротив моей промежности. Но это было последнее, на чем я собирался сосредоточиться.

— Отвали от меня! — требовала она, пинаясь, царапаясь, пытаясь укусить. Но я не позволил ей приблизиться ко мне со своими зубами, крепко сжав ее так, чтобы она не смогла этого сделать. Я подтащил ее к окну и она задохнулась, когда я локтем распахнул его. Я увидел, что Габриэль хмуро наблюдает за нами, а Лейни махает руками вверх-вниз и кричит что-то, чего я не хотел слышать.

Мы были на последнем этаже. У меня было достаточно времени, чтобы поймать ее, прежде чем она сломает себе шею. Возможно.

Я толкнул ее и она закричала, падая вниз. Я уже прыгал за ней, прощаясь со своей одеждой, когда я вырвался из нее, мой размер удваивался, утраивался, расширялся и расширялся. Мои крылья вырвались из спины, а темно-синяя чешуя заблестела, как масло под убывающей луной. Я нырнул носом к земле, сложив крылья и издал рев, от которого задрожали стены школы. Все услышат этот звук и все, черт возьми, будут знать, кому он принадлежит.