– Спасибо, – глухо проговорила я и в этот самый момент почувствовала, как по моим щекам катятся слезы.

– А вот этого не надо, – укоризненно покачал головой комендант. – Этот парень точно не стоит твоих слез, а других поводов для сырости я вообще не вижу.

От его слов улыбка сама собой стала расползаться на моем лице. Горькая, сквозь слезы. Но улыбка.

– Так-то лучше, – улыбнулся он в ответ, и я заметила, как сильно от этой улыбки преобразилось его лицо, в уголках глаз собрались морщинки, а сами глаза блеснули.

Казалось, от этой улыбки он даже стал моложе.

– А теперь иди умойся и переезжай. Если понадобиться помощь с переносом вещей, скажи. Я организую.

И какой только негодяй сочинил байку про строгого коменданта? Владислав Александрович – сама доброта!

Не в силах вымолвить ни слова, я лишь кивнула, забрала ключ и ушла.

Илья не выполнил моей просьбы. Когда я вернулась, он сидел на моей кровати и видимо надеялся на продолжение разговора. Но в свете новых открывшихся сведений любые личные разговоры между нами были невозможны. К тому же, вернувшаяся из душа Машка явно не способствовала диалогу. Она липла к Илье, не стесняясь моего присутствия. Хотя и в мою сторону от нее никаких враждебных поползновений не поступало. Она вела себя, словно ничего не случилось. Будто мы все еще подруги, и с моим парнем она не спала. А я, глядя на них, понимала, что они будут вместе. Их впереди что-то ждет, и именно я здесь лишняя.

– Регина! – позвал меня Илья, отбиваясь от очередного Машкиного приставания, – Да отвали ты, блядь! – он намеревался еще что-то мне объяснить или сказать, когда я уносила из своей бывшей комнаты последний чемодан.

Я развернулась и улыбнулась ему. Им обоим.

– Пока. Увидимся, – коротко сказала я и тихонечко прикрыла за собой дверь в свое прошлое.

Спустя пару недель я могла с уверенностью сказать, что восемнадцатый день рождения запомнился мне на всю жизнь. И это был первый день рождения, который я встречала в одиночестве. Единственной поправкой к этому утверждению могло служить лишь то, что родители позвонили по видеосвязи и поздравили меня. Их радостные лица били лучшим подарком в этот деть. Папа не выпускал маму из рук. Мне кажется, он до сих пор никак не мог поверить своему счастью, что его многолетние мытарства по завоеванию этой женщины наконец закончились. Мне становилось очень отрадно от одного взгляда на них.

Я же без утайки рассказала о расставании с Ильей и переезде в новую комнату. Папа сказал, что я все сделала правильно, а от такого слизняка, как Илья именно этого и следовало ожидать. А вот Владиславу Александровичу он просил передать свои личную благодарность, подкрепленную каким-то там недешевым коньяком, и просьбу присмотреть за мной, на что я лишь скривилась. Только вырваться из-под повышенной родительской опеки и вновь попасть под присмотр мне совершенно не хотелось. Поэтому я вела себя, как те пингвины: улыбалась, махала и кивала.

Илья же не оставил попыток поговорить со мной и попытаться что-то мне объяснить или что-то донести до меня. Но о чем нам говорить, я никак не могла понять. Здесь же все было ясно, как божий день. Поэтому я старалась лишний раз не попадаться ему на глаза. К тому же, теперь у него на шее постоянно висла Машка, которая вцепилась в него мертвой хваткой и от этого, честно говоря, становилось неприятно.

Как-то столкнувшись с ней в туалете между лекциями, я узнала из первых рук, что оказывается моя уже точно бывшая подруга вела настоящую охоту на Илюшу.

– Его предки живут на Рублевке, папочка нефть качает, можно сказать, не разгибая спины, а мамочка какая-то бывшая модель, в свое время удачно выскочившая за него замуж. Вот и я теперь планирую повторить ее подвиг.

– Мне казалось, что дети таких родителей все, как один, учатся за границей, – спокойно ответила на это я.

– Да, но Илюша как-то накосячил, но как именно, никто не знает, и вместо Англии его оставили в Москве в виде наказания.

Ничего себе наказание! Для меня Москва была пределом мечтаний, а для кого-то этот город служил наказанием.

– И теперь ты выйдешь за него замуж? – решила уточнить я.

– Я работаю над этим – спокойно пояснила мне Машка.

Мне оставалось лишь пожелать ей успехов в ее нелегком занятии. Ведь женить на себе сына такого человека, каким был, по словам Машки, отец Ильи практически невозможно. Даже если забеременеть. Да и сам Илья вряд ли спал и видел, как его окольцуют. Но меня эти проблемы точно не касались. Это нелегкое бремя теперь полностью ложилось на плечи моей бывшей подруги. Правда она никак не могла понять, почему мы не можем продолжать дружить, как прежде. И вообще, зачем я переехала. Подумаешь парень переметнулся. Это же не повод прекращать общение.

– Таких золотых членов в Москве пруд пруди. Только и успевай отбиваться. Ты себе еще кучу таких подцепишь, – заявила она, когда я уже собиралась выйти из туалета.

– Маш, я приехала в этот город не для того, чтобы подцепить себе золотой член, – спокойно ответила я.

– А для чего же тогда? – искренне не поняла мена Машка, мечтавшая удачно выскочить замуж и больше ничего не делать в своей жизни, а по-видимому, лишь деградировать.

– Чтобы получить образование и чего-то добиться в жизни, – пояснила я. – Самой.

– Странная ты все-таки, Режа, – только и успела сказать она, когда нас разделила закрывающаяся дверь.

Режа. Как только можно было так исковеркать мое имя? Обычно мое имя не сокращали, но Машка, чтобы я не делала, продолжала с самого первого дня звать меня именно так. Сначала я возмущалась, а потом плюнула. Теперь же, мне было даже в какой-то степени приятно, что я больше не услышу в свой адрес этого обращения. А, если она и продолжит меня так называть, то до моих ушей это точно не донесется. И я всячески старалась этому способствовать. Загружала себя учебой, брала дополнительные задания, в общем делала все, чтобы у меня совсем не оставалось времени праздно слоняться по общежитию или академии. Таким образом возможность столкнуться с Ильей или Машкой я практически исключила.

Насколько мне было известно, а «доброжелателями» земля русская испокон веков полнилась, их отношения стремительно развевались. Портило эту радужную картину лишь то, что над Ильей немного посмеивались однокурсники. Не имею представления, кто донес до их сведения эту информацию, но ходили слухи, что наш разрыв – это первый случай в истории, когда пара развалилась не из-за того, что девушка дала и парень, получив, что хотел, отчалил к другим берегам, а наоборот, не дала, причем именно девушка и бросила за то, что просил. Уверена, что это сильно било по самолюбию Ильи. Но как следует подумать об этом у меня не получалось – голова полностью была забита учебой.

Так незаметно пришла зима. На горизонте замаячила новогодняя сессия и весь декабрь ушёл на то, чтобы, как следует подготовиться и в Новый год войти без хвостов. Я не вылезала из библиотеки и на каждом семинаре всегда находила, что сказать преподавателю или подсказать однокурсникам, поэтому многие зачеты и экзамены получила автоматом. Когда твоя голова не забита всякого рода любовной фигней, то очень много места остается для знаний, что не могло не радовать, как моих педагогов, так и меня саму. Поэтому за несколько дней до нового года я смогла улететь домой. И это был первый новый год, который я встречала в полноценной семье.

Родители приехали встречать меня в аэропорт, и картина эта кроме умилительного смеха больше никакой другой реакции вызвать не могла. Они стояли, обнявшись, в синих джинсах и одинаковых свитерах с оленями. И уже не только папа прижимал маму к себе на глазах у всех, но и она бессовестно льнула к нему, всем видом показывая, что этот мужчина принадлежит ей.

– И как вам только не стыдно быть такими влюбленными. В вашем-то преклонном возрасте. Что подумают окружающие, – шутливо укорила их я.