Илья же хотел промчаться по этому полю галопом! Нет, не так. Он хотел пронестись по нему за рулем «Феррари» на бешеной скорости в шестьсот лошадиных сил. И даже если бы вокруг взрывались мины, он бы этого не заметил. Главной была цель! А средства? Разве кто-то судит победителей? Нет! Результат – есть результат!

Я все-таки закрыла лицо руками и заплакала. Впервые в жизни так горько. Не помню, когда бы мне становилось настолько жаль себя. Хотелось завыть, словно в лучших традициях драматического кино. Для полноты картины не хватало только ливня и глубоких луж, в одну из которых мне следовало бы упасть на колени. Эпичненько так, чтобы брызги в разные стороны полетели. Но луж не было, как, впрочем, и дождя. В наличии имелся лишь темный коридор и я.

В дальнем конце у самой лестницы скрипнула дверь. Кто-то захотел выползти из берлоги. И я решила не становиться звездой бесплатного представления. Поэтому как можно ниже опустила лицо, чтобы незваный зритель не сумел рассмотреть эмоции на моем лице, воткнула ключ в замочную скважину и, толкнув дверь, оказалась в спасительной темноте своей комнаты.

Машки, как всегда, не было. И меня это обрадовало. Она бы сейчас учинила мне допрос с пристрастием, как обычно это делала. Все-то ей всегда хотелось знать. Но говорить я сейчас была не в состоянии. Сейчас я была в состоянии только выть. И я не стала себе в этом отказывать. Скинула куртку на вешалку, сняла сапоги и, упав на кровать, полностью отдалась горьким рыданиям, благополучно заглушаемым подушкой, в которую я уткнулась лицом.

Вскоре я услышала, как в окно забарабанил осенний дождь, который я представляла себе там, в коридоре. Даже природа разделяла мое настроение, рыдая вместе со мной. Но, как бы парадоксально это не звучало, под мерное стучание дождевых капель о подоконник я постепенно успокоилась и провалилась в спасительный сон так и не переодевшись.

В меня словно легион демонов вселился из самого темного угла преисподней! Как только я удержался и не размазал черепушку ебаной ципы о кирпичную стену коридора, даже не знаю. Хотя ебаной она пока что еще не была. По крайней мере мной. А ебаться хотелось! Словно слюнтяю малолетнему, что и пизды то бабской еще ни разу в глаза не видел. Я видел! Но было такое ощущение, что ципа вогнала меня в жесткий спермотоксикоз. Член стоит – башка не варит! Вот как сейчас.

Я был готов отыметь ципу прямо в том грязном полутемном коридоре старой студенческой общаги. В башке не мелькали уебанские мысли о том, что она вся такая нежная и достойна большего. Нет! Хотелось попросту засунуть в нее свой член. В любую из дырок! И желательно поглубже. Так, чтобы у ципы искры из глаз посыпались, а из ушей дым повалил.

Но эта сука посмела мне отказать!

Отказать!

Мне!

Да что она, мать ее, о себе возомнила!

Целка семиобортная!

Строит из себя невинность, а целуется словно дикая кошка во время течки!

Не помню, когда я в последний раз хотел так сильно трахаться. У меня яйца уже звенели. Казалось, еще чуть-чуть и их размер начнет мешать мне при ходьбе. Да, я не стал изображать из себя евнуха и продолжал ебать, попавших под горячую руку, телок, но так как ципу я не хотел ни одну из них.

Эта кроха стала каким-то наваждением. Навязчивой идеей! Сейчас я ничего не хотел так сильно, как завалить эту блядскую принцессу и выебать все ее влажные дырочки. Причем не один раз.

Но сейчас, из-за ее очередного отказа, мне так сильно хотелось въебать ей по морде, до кровавых соплей, чтоб отхаркиваться не успевала, чтоб ощущение реальности утратила, что чуть сдержался. Чего мне стоило ебануть в стену, а не в ее нос, знают только высшие силы, что спасли лицо ципы. Сам бы я точно не удержался. Но от этого злость, подпитываемая неописуемым желанием моей похоти, лишь возросла многократно и требовала срочного выхода.

Я летел вниз по лестнице, словно за мной гнались все исчадия ада. Перепрыгивал ступени, мечтая оказаться, как можно дальше отсюда и желательно поскорей, пока злость не заставила меня вернуться и натворить дел, сделав с ципой все то, что вертелось в моей голове. А хотелось мне многого. Одновременно и нагнуть ее, и на колени опустить. Войти в нее и спереди, и сзади. Мои фантазии работали с такой скоростью, что я сам никак не мог за ними угнаться. Картинки, мелькающие перед глазами, могли довести до оргазма без посторонней стимуляции. Просто своим наличием.

Я впервые начал видеть эротические сны. Даже в период полового созревания, когда на горле бугром выпирал кадык, а член был в режиме постоянного стояка. Даже тогда, мне так не сносило башню от какой-то телки. Но ципа умудрилась свести меня с ума. И мне постоянно ее хотелось. И только ее!

Эта сука своей сдержанностью мне так мозги запудрили, что я, кроме нее, не мог думать ни о ком другом. Да, я трахал других. Но всегда в процессе эта маленькая недотрога стояла перед моими глазами. Я хотел ее, как сумасшедший! И впервые за много лет снова дрочил в душе по утрам, представляя, что это не мой кулак елозит по стволу, а ее жадный ротик вбирает меня полностью в свою влажность. Я бы никому и никогда в этом не признался, но порой мне хватало и минуты таких фантазий, чтобы взорваться бешеным вулканом и извергаться долго и мучительно, до полного опустошения яиц. А потом еще долго стоять в душе с закрытыми глазами, пытаясь вновь обрести ровное дыхание, но под опущенными веками все равно мелькали картинки, которые заставляли член вновь вставать колом. И я от этого уже порядком устал.

Мне казалось, что эта навязчивая идея преследует меня, потому что я до сих пор не выебал ципу. И стоит мне это сделать, как меня отпустит. Но пока внутри все кипело, словно в жерле вулкана.

Я пыхтел, как паровоз и был готов сносить все на своем пути. Так я и поступил с входной дверью, когда оказался на первом этаже. Попросту ебанул по ней с ноги, так, что та чуть с петель не слетела. И тут же услышал сдавленный вскрик и звук падающего тела. Именно это слегка отрезвило меня. Остудило, но не сильно.

Переступив порог общаги, я увидел растянувшуюся в позе «звезды» какую-то телку. Она явно пыталась открыть дверь, когда та встала на моем пути. Поэтому теперь оказалась опрокинутой на обе лопатки.

Я остановился. Взгляд невольно скользнул по длинным ногам, обутым в высоченные каблуки. Дошел до резинки черных чулок, теперь выглядывающих из-под задравшегося платья. Коснулся крохотного тканевого треугольника, ни капли не прикрывающего пизду, а скорее, подчеркивающее ее наличие. Поднялся к глубокому вырезу, из которого почти вывалили сиськи. И, наконец, наткнулся на лицо.

Это была дылда. Она тоже меня узнала. Поэтому вместо того, чтобы прикрыться и изобразить из себя скромницу, она демонстративно раздвинула ноги шире, показывая мне не только треугольник своих трусов, но и не прикрытые складки промежности, и продолжила лежать на асфальте, словно это не дорога, а царское ложе.

– Это ты, – обозначил я ее узнавание.

– А это ты, – промурлыкала дылда, даже не пытаясь сделать вид, что ей неловко.

И, только начинающая остывать кровь, вновь ударила мне в яйца. Я сверлил дылду взглядом. Если сильно не приглядываться, то можно было и ее выебать. Возможно даже пару раз. Тем более сейчас ситуация критическая – того и глядишь, у меня дым от спермотоксикоза и бешенства из-за отказа ципы из ушей повалит. А дылда давно нарывается и прохода мне не дает. Несмотря на то, что она знает: я подкатываю яйца к ее подруге. Сама же мечтает залезть ко мне в штаны и облизать мой член. И это не предположения – она сама мне как-то об этом сказала. Напрямую. Наглость этой бляди меня конкретно бесила, но сейчас ее ко мне сам Дедушка Мороз послал. Или кто там всех подарками одаривает? А я не привык отказываться от подношений.

Поэтому недолго разглядывая ее пизду, которая от шевеления ее ног все сильнее выглядывала из-под черного треугольника, подошел ближе и, протянув руку, спросил: