– Фу! Ну, и сравнения у тебя, – возмутилась я.

– Ты все равно, подумай над моими словами.

И я действительно задумалась. Выходило так: Илья мне пел о сильных чувствах, о любви с первого взгляда, но терпеть мою девственность не собирался. Секс ему, видите ли, подавай. Хотя, он же не знал о том, что я невинна. По крайней мере, я ему об этом не сообщала. Но ведь он такой опытный – мог бы, наверно, и догадаться…

– Я все равно не могу, – заявила я Машке на очередном сеансе внушения.

– Тогда не удивляйся, если в один прекрасный день он тебя бросит. И найдет ту, которая окажется более сговорчивой, – пожала плечами она.

Эти слова на меня подействовали, и я решила позволить ему зайти чуть дальше поцелуев.

Стоял уже конец сентября. Золотая осень начинала потихоньку превращаться в буро-оранжевую. На улицах чаще встречались люди в куртках, а не в ветровках. Девушки постепенно переходили от туфель к сапогам.

Тем вечером Илья провожал меня до общежития. Но у входных дверей сказал, что ему так не хочется со мной расставаться, поэтому решил проводить до комнаты. А рядом с ней мы столкнулись с Коваль, которая куда-то убегала, расфуфыренная как кукла. Короткое черное платье едва прикрывало кружево чулок, а из глубокого выреза грозили вывалиться два мягких бежевых шарика ее пышной груди. И лишь распахнутая кожаная курточка могла служить хоть каким-то прикрытием. Могла, но не служила. Ведь она была такой крохотной, что скорее открывала, чем прикрывала что-либо. Я тогда еще обратила внимание, каким взглядом ее смерил Илья. Словно тот кот, что запах валерьянки унюхал. И то, как загорелись его глаза, мне совершенно не понравилось. Но Машка отвлекла меня от этих мыслей, сообщив, что убегает на свидание, и до утра ее можно смело не ждать. С этими словами она скрылась на лестнице.

Илья же, проводив мою подругу взглядом, который мне не удалось расшифровать, схватил меня в охапку и потащил в комнату. Там, не зажигая свет, начал стаскивать с меня куртку, бросая ее прямо на пол, туда же полетел свитер, и Илья толкнул меня на мою же кровать. Дальше мне пришлось наблюдать за тем, как он скидывает с себя свое модное пальто и толстовку, оставаясь по пояс обнаженным.

Фигура у него, конечно, была совершенной. Такие парни должны позировать в художественной мастерской для писания с натуры, а не стоять поздним вечером в общажной комнатушке над перепуганной его напором девчонкой, которая уже и не слишком-то хочет, чтобы он тут стоял.

– Я больше не могу терпеть. У меня уже яйца сводит от того, как трахаться хочется.

Я очень сильно надеялась, что в темноте не было видно моего лица, и Илья не заметил, как я скривилась при его «романтическом признании».

Он накрыл меня своим телом и сразу же поцеловал. Требовательно. Жадно. Просовывая свой язык в мой рот. Это был голодный поцелуй. И мне он не понравился, как я не старалась найти в нем хоть что-то приятное. Видимо, потому что мои ожидания расходились с действительностью: я рассчитывала, что Илья будет нежен и терпелив, а он видимо рассчитывал на совершенно иное. Его руки уже пробирались под мою одежду. И как бы громко не звучали в голове наставления Машки, принять действия Ильи не получалось. Я бы даже сказала, что было противно. Но я терпела, практически стиснув зубы.

Он ощупывал все мое тело, а я извивалась под его руками. Скорее всего у него складывалось впечатление, что своим поведением я потворствую его действиям. Но в действительности было все с точностью да наоборот.

Его рука накрыла грудь и слегка сжала. Пальцы прошлись по мягкому холмику пытаясь нащупать вершинку. Для удобства он сдвинул вниз верх майки вместе с чашечкой бюстгальтера и дотронулся до желаемого. Меня почти согнуло пополам в попытке закрыться. Но Илья сигналов моего тела не замечал. Или не хотел замечать.

Он покрутил сосок между пальцами, слегка его сжал, а потом со словами:

– Я так долго этого ждал, – накрыл его губами.

Он втянул розовую вершинку в рот и начал посасывать ее со все нарастающим желанием, будто старался что-то из нее высосать. Не выдержала я, когда он почти пробрался ко мне в трусики. Его рука уже оттянула резинку юбки вместе с колготками и добралась до нательного хлопка.

– Илья, подожди, – почти выкрикнула я, пытаясь воззвать к его благоразумию.

Но он меня даже не слышал. Его руки продолжали пробираться к заветной цели, отодвигая хлопок и поглаживая них живота, а губы, скорее всего, уже понаоставляли засосов на моей груди и шее. Этой области он уделял все свое внимание.

– Нет, – уже совсем громко возразила я и начала его, что есть силы, отталкивать от себя.

Наконец, он понял, что эти сопротивления настоящие, а не набивающие мне цену, и отстранился.

– Что случилось?

Глаза у него были почти стеклянными и даже слегка поблескивали в темноте – в них отражались уличные фонари, чей свет пробивался сквозь оконное стекло.

– Мне кажется, я еще не готова, – стыдливо проговорила я.

На лице у Ильи в этот момент отразилась такая гамма чувств, что сложно было передать. Сначала он завис, позволяя мозгу обработать полученную информацию, потом он офигел от понимания того, что я только что ему сообщила, а затем его медленно накрыла злость.

– Не готова? – прорычал он.

– Прости, – прошептала я.

Он вскочил с меня, словно обжегся.

– Ты, мать твою, прикалываешься надо мной? – таким злым я его еще ни разу не видела.

– Нет, – я села на кровати и стыдливо опустила глаза, поправляя одежду.

– Я значит, как ебаный дебил, целый месяц терплю и жду, подрачивая в кулачок, а она, видите ли, еще не готова.

– Илюш, ну, зачем ты так? – я уже почти плакала. – Может быть просто не сегодня.

– Не сегодня? – орал он на меня. – А когда? Назови мне, блядь, время и дату, когда ты мне, сука, наконец-то дашь. Я здоровый парень и хочу ебаться. Ебаться, понимаешь. Это такой процесс, когда мой стоящий член таранит твою мокрую и хлюпающую дырку. Знакомо? А ты тут, блядь, целку из себя строишь.

Эти слова подействовали на меня, словно холодный душ – слезы тут же перестали литься из моих глаз.

– Мне кажется, тебе пора, – холодно проговорила я.

– Да, ебать, что-то я тут совсем задержался, – согласился со мной Илья.

После этих слов он схватил в охапку свои вещи и пулей вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью. В очередной раз.

Я же села на постели пытаясь осознать произошедшее. Илья хочет меня. Нет, не так. Он хочет секса, а с кем именно, ему, по-моему, неважно. Вот только будет ли он со мной, если я продолжу ему постоянно отказывать. И тут перед моим мысленным взором возникли весы, на чаши которых предстояло возложить все «за» и «против». Готова ли я отдать свою девичью честь этому парню? Достоин ли он? Кто-то скажет:

«Да разве это честь? Это всего лишь девственность. Тоненькая пленочка, не имеющая никакого отношения к чести, которая порвется рано или поздно, с тем или другим. Это маленькое препятствие к большому физическому удовольствию, которое не стоит того, чтобы из-за него так сильно убиваться. И чересчур им дорожить».

Но только проблема вся заключалась в том, что я имела несколько иное мнение на этот счет.

С самого детства, а вернее с момента моего полового созревания, мама активно начала вдалбливать мне в голову, что девственность – это то, с чем необходимо расставаться только после свадьбы и, желательно, состоявшейся исключительно по большой любви. И эта мысль настолько сильно засела у меня в голове, что я считала ее неоспоримой, истинно верной и совершенно правильной.

Когда Машка начала высмеивать мою невинность, я смотрела на нее, как на сумасшедшую. То, что она говорила, не укладывалось у меня в голове. Она утверждала, что в моем возрасте быть девственницей – это стыдно, а я не понимала, в чем заключался сам стыд. Я, наоборот, гордилась тем, что, несмотря на окружающие соблазны современного мира, смогла сохранить себя. Хотя, нужно быть честной, сохранить себя, когда на твою невинность совершенно никто не покушается, очень даже легко. Только вот я думы свои на этом не заостряла.