Добрых пять минут блондин сверлил меня суровым взглядом. А в моей голове каша начала вариться из возможных вариантов событий. Общая картинка складывалась неутешительная. В лучшем случае по башке получу, в худшем — Назар разозлится, и я уже сегодня я останусь на улице. Совсем не удивлюсь, если он при мне хозяйке позвонит и наплетет ей с три короба.

Пока он молчал, я попыталась всё свое обаяние включить. Мало ли, вдруг кокетливая улыбка и глазенки, как у кота из «Шрека», помогут мне живой из кафе выйти.

— Детский сад, — качает головой. Зря старалась. Не купился он на шарм мой необыкновенный. — Рассказывай.

— О чем рассказывать, Назарка?

— Немцова! — рычит Суханов. Эх, сейчас он точно не настроен на шутки. Встревоженный сидит. А чего напрягся-то? Я ж еще ничего не рассказала.

— Суханов, да расслабься. Выдохни, вот так, — и наглядно показываю, как ему нужно сделать.

— Очень смешно, а теперь вперед. Кривлялки закончились. Хочу знать, что ты там про меня наговорила.

Чего я-то сразу? Как узнал? Соображалка моя заработала и сделала вывод, что сплетня, если она и есть, в народ уйти еще не успела. Тогда почему на меня подумал? Умный, что ли? Откуда сообразительность, если совести даже нет?

— Ты. Ты. По лицу вижу, что косяк за тобой. Да и тем более, кроме тебя, некому.

Да ладно некому. Прям я так и поверила, что на Суханова никто зуб острый не точит. Скривилась в улыбке, вздохнула напоследок, ну и вывалила на него всё, что на первой паре было. Кстати, пока рассказывала, почти шепотом, он меня не перебивал. Молча слушал, и даже искры из глаз не отскакивали. Я успокоиться успела. Немного обрадовалась тому, что Назар — парень с юмором, и, наверно, когда договорю, вместе за животы от смеха схватимся.

— Мне плохо, — выдает крокодил вполне правдоподобно.

— Че-го?

— Воды дай, — шепчет он, откидываясь на стуле и расстегивая верхние пуговицы рубашки.

Договорилась, блин. Зачем, спрашивается, вообще рассказать вздумала? Но он ведь первый щипаться начал, я всего лишь хотела ущипнуть в ответ. Оправдывай себя — не оправдывай, ничего не изменится. По зеленому лицу парня понятно, что ему действительно фигово.

— Воды? Сейчас. Секунду, — подскакиваю с места. — Суханов, ты только не падай в обморок. Я ж тебя с пола не подниму. — Меня такая паника накрыла, после нее я даже голос свой не узнавала. Стакан к губам его поднесла, а у самой руки трясутся. — Давай, пей. Глоточек, маленький, давай, Назарчик.

Да кто так вообще реагирует? Сказали и сказали. Он парень. Должен плюнуть и забыть. Но никак не помирать, сидя на стуле в кафе.

— Полина.

— Еще воды?

— Возьми салфетку и водой ее холодной намочи. На лоб положить надо.

— Так я этой намочу. Вон воды сколько.

— Свет выключили? В глазах темнеет.

Ой, мамочки. Холодной намочить надо? Да я с легкостью. Одна нога здесь, а другая в туалете. Тут же близко. Мы когда зашли, я табличку видела.

— На-зар. — Перепугалась так, что расплакаться готова. Мало ли от чего ему плохо стало. Может, и не от моих слов. Может, у человека со здоровьем проблемы, и просто всё совпало. Судьба, чтоб ее. Но мне очень не хотелось, чтобы он на моих глазах отключился. — Подожди немного. Я быстро.

Хватаю все тканевые салфетки и бегу в сторону туалета, по пути бедром ударяясь об уголок стола. Синяк точно будет, но это всё фигня по сравнению с тем, как сейчас Назар выглядел. Ой, сглазила же. Вот называла его крокодилом, теперь он и сидит весь зеленый. Забегаю в дамскую комнату и отвинчиваю краны, спуская воду. По-хорошему бы скорую вызвать, но телефон в сумке остался. Сейчас никак не получится.

В данный момент другое главное. Намочить холодной водой эти чертовы полотенца. Но, как назло, вода теплая, а не холодная. Минуты три я еще ждала, а потом плюнула и решила оставить всё как есть. Бегу-лечу, за малым в стену не врубаясь, и несу долбаную тряпку, с которой вода капает.

— Назар, я… — хотела сказать «тут», но зарычала: — Убью тебя.

Как здесь не убить, если этот идиот сидит себе спокойно и что-то в тарелке своей ножом режет? Аристократ чертов. Противный, мерзкий Суханов.

— Креветка, тебя пока дождешься, реально ласты отбросишь, — ВОЗМУЩЕННО говорит парень, зубами стягивая с вилки кусок отбивной. — Что за отношение к человеку, которому плохо было?

И улыбается, а я представляю, как беру ложку в руки и по лбу ему стучу со всей силы. Ну, или стулом шарахаю. Потом через тело лежащее переступаю без зазрения совести и домой ухожу.

Небось, он и не представляет, что я мечтаю сделать в эту секунду, раз жевать не перестает.

— Ладно, прощаю. Иди сюда, мясо объеденье, остынет еще.

Объеденье, говоришь? Посмотрим.

Как ни в чем не бывало иду к нашему столику и вместо того, чтобы исполнять свою месть или на крайний случай сесть за стул, я молча выжимаю тряпку прямо в его тарелку.

— Приятного аппетита.

Оказывается, нервы-то у меня железные. В какой-то мере даже загордилась собой, но всё равно не сдержалась и кинула тряпку туда, где сейчас мясо плавает.

Кстати, выглядело это эффектно. Даже лучше, чем когда в фильмах героиня звонко дает пощечину герою.

— Спасибо. — Видно, что он едва сдерживается, чтобы не рассмеяться. — Согласись, ты заслужила.

Че-го?

— Ты идиотина. У меня чуть разрыв сердца не случился. Думала всё, кирдык тебе.

— Мне с детства говорили, что у меня прекрасные актерские способности.

— А лучше бы взяли и голову твою проверили. Уверена, уже тогда надо было сделать. Итог какой? Запущенный случай идиотизма.

— Конституция ходячая, — парень ставит локти на стол и наклоняется ко мне, — вспомни статью сто двадцать восемь, параграф один УК РФ.

— Клевета, — не задумываясь отвечаю ему.

— Точно. Распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию. Наказывается штрафом до пятисот тысяч или же исправительными работами.

О-фи-геть.

— «Улицы разбитых фонарей» в детстве смотрел, — поясняет он, когда я так и продолжаю сидеть с открытым ртом.

— Удивил. Но ты всё равно гад.

— А ты погубила мою репутацию. Я столько лет к ней шел, старался, иногда даже мучился, а ты….

— Быть кобелем — так себе репутация.

— А еще ты испортила мой обед, — продолжает огрызаться парень.

— Хватит ныть. Радуйся, что стулом по башке не заехала.

— Статья сто пятнадцать. Умышленное причинение легкого вреда здоровью.

— Замолчи уже. Знаю я, какая это статья. Хлебай давай, что у тебя в тарелке, и поехали отсюда. Домой меня отвезешь, и чтобы дня два на глаза не попадался.

— Вот это вряд ли получится.

Угроза? Почему его слова звучат как угроза?

— Сегодня я поеду честь свою спасать, а завтра мы начинаем нашу игру. Пора уже Любане понять, что названивать мне бесполезно. Кстати, я что-то не голоден, могу с тобой супом своеобразным поделиться. Хочешь?

— Только после тебя.

Поняв, что пробовать это никто не будет, Суханов подозвал официанта и оплатил счет. Парень в черном фартуке, когда на стол посмотрел, чуть ли не присвистнул, и Назар не смог промолчать:

— Просто мясо немного суховатым получилось.

Когда белобрысый остановился около подъезда, у меня было огромное желание спросить, как он собрался репутацию свою спасать, но, подумав, я и сама всё поняла. Гадать не надо, чем он заниматься ночью будет.

Фу-у-у.

Остаток вечера я просидела над книжками. Лабораторная на носу, поэтому я погрузилась в учебники, выкинув из головы мысли о крокодиле и нашей с ним так называемой игре. Закончив, я прошла в комнату и огляделась. Бинокль лежал на кровати, там же, где я его и оставила. Честно, сопротивлялась как могла. Чуть ли не по рукам себя била, но всё без толку.

Гляжу на соседнее здание, а там ничего.

Темнота в окнах, да и все.

Судя по всему, парень сейчас изрядно старается восстановить свое достоинство в чужих глазах.