Кстати, кажется, не только меня сейчас новые ощущения накрыли. Красотка на шпильках тоже в мягком шоке. Смотрит на меня, как обезьяна на вареный кактус, и не понимает, что с ним дальше делать. Что-то новенькое. Не обычный банан, который она привыкла трескать, а что-то твердоватое и колючее. Вот и стоит, будто кашу в голове разгребает, пытаясь сообразить, что к чему.

Наверно, я слишком заметно улыбнулась. Подумала, что вряд ли мне ответная бита в лицо прилетит, поэтому и начала триумф свой праздновать. Рано. Дорогуша не в шоке была, она перезагружалась.

— Что ты мне сказала? — взрывается она, выпуская пар из ушей. Эй, на дорогушу обиделась, что ли? Так я не со зла. Наоборот, ласково обратилась. Не понравилось, наверно. Вон как дымится. Еще чуть-чуть, и давление подскочит. — Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь? Представить можешь, что я с тобой сделаю одним щелчком пальцев? Пылинки не останется.

— Могу, — качаю головой, понимая, к чему она клонит. — Но это уже другая статья. Сто девятнадцатая, если не ошибаюсь. Угроза причинением тяжкого вреда здоровью. Года на два придется забыть про маникюр и инстаграм.

Ну вот, на слове инстаграм она немного и утихла. Поражаюсь таким людям, которые без соцсетей, как без пяток. Родину продадут за один мегабайт скоростного интернета. Ну, или замолчать могут. Двадцать первый век, что с нас взять?

— Любань, вот эт тебе не повезло. — За спиной слышу мужской голос и резко оборачиваюсь. — На два года небо в клеточку. А я ведь не дождусь. Я себя знаю.

— Не называй меня так. — И я уже с открытым ртом смотрю на Любяшку, которая с обворожительной улыбкой на лице взглядом расчленяет парня, разговаривая сквозь стиснутые зубы. — Я Любовь. Назар, ну просила же. Забыл?

А он-то здесь откуда?

— Любаня тебе больше подходит, Любовь, — отмахивается от нее и с интересом смотрит на мою скромную персону. Как с интересом, скорее, как удав на маленького жука. Прищуривается, будто в любой момент сожрет, а потом улыбается, словно решил выждать подходящего момента. — Из-за меня грызетесь? Это правильно. Меня на всех не хватит, вот и пусть победит сильнейшая.

Я спокойна. Я спокойна. Я спокойна.

— Ты, вообще, кто такой? — Я НЕ спокойна. И к тому же вру.

Конечно, я знаю Суханова. Кто этого красавчика не знает. Назара знают все. В первый учебный день все девчонки нашей группы только о нем и говорили. А, и еще про друга его. Но Корнеев женился недавно, поэтому сладким кусочком стал этот блондинчик. Высокий, красивый, улыбчивый, будто каждую минуту в лотерею выигрывает. А как он губы прикусывает. Ух. Держите меня семеро. Признаюсь честно, сама на него засматривалась, первую неделю. Потом хоть одумалась, слава богу.

— Вот после того, как вы на меня так посмотрели, мечтаю стать невидимкой. — Мне показалось или я действительно услышала смешок в его голосе? Так еще и на «вы» обратился. Эх, Назар-Назар. Не узнал ты, значит, во мне свою недельную воздыхательницу. Клянусь, даже обидно немного стало.

— Вот и становись невидимым. — Обидно, поэтому и ляпнула не подумав. Но вроде парень понял, что я не со зла. По крайней мере, мне именно так и показалось.

— Зай, ты слышал? Она и тебе хамит.

Пффф. Хамит. Я девочка, ну, взбрыкнула немного, с кем не бывает? Прям слово уже сказать нельзя, так тебя сразу в отряд хамок записывают. А кого-то заями называют. Вот и где справедливость?

А вообще, мне в общежитие захотелось. Уж лучше с комендантом спорить, чем вот здесь стоять.

— Любань, ты меня к своим делам не приплетай. Тебе два года сидеть. Мне не хочется как соучастнику следом идти. И тем более враждовать с будущими блюстителями закона.

Мужчины. Чуть что, так они заднюю дают. Но раз его ответ так разозлил девушку, то мне он автоматически начинает нравиться. Ответ. Я про него говорю, а не про Суханова.

— С судебным экспертом. Будущим, — быстренько поправляю его.

Парень удивленно смотрит на меня, приподнимая брови. Видимо, по моему лицу сразу понятно стало, как я пожалела о сказанных словах. Потому что он… он… он, не отрывая от меня взгляда, прикусил нижнюю губу.

— Тем более с судебным экспертом. Люб, а тебе на поезд не пора? Время уже.

— Идиотка эта меня отвлекла. Развалилась здесь, а я…

Вот тут я с тобой, милочка, не соглашусь. До идиотки мне далеко. Уж точно дальше, чем тебе. И как, вообще, девушка может так на посторонних людей гнать? Значит, на Назара она щенячьими глазками смотрит, а меня до сих пор обзывает.

— А тебе бежать надо. Скрываться, пока не поздно. Любань, давай. Быстрее. Ты уже тут на четыре года наговорила. Спасайся. На поезд. Успеешь скрыться где-нибудь под Костромой в глухой деревне.

На лице девушки застыло выражение непонимания происходящего, но она все равно подхватила свою сумку в руки. Парень в этот момент осторожно прошел мимо меня, на секунду приостановившись, чтобы подмигнуть. Ух ты. Слюну чуть не пустила. Вот это глаза, я вам скажу. А вблизи губы еще красивее кажутся. Мне прям прикоснуться к ним захотелось.

Стоп. Стоп. Стоп.

Понесло куда-то.

— Еще увидимся. — Ой, это он мне.

— Конечно увидимся.

Я сказала? Зачем я это сказала? Кто меня просил?

Если Назар и удивился моим словам, то виду не подал. Слава Богу. Не то стоять бы Полиндре и краснеть, как перец болгарский. Это я его знаю. А он не в курсе, что мы в одном институте учимся. Сюрприз, блин.

— Фух. Ушли.

Восклицаю, как только парочка утопала в неизвестном для меня направлении. Мне самой убегать надо. Я и так здесь слишком долго торчала. К Аньке надо. С квартирой стоит разобраться. Попробовать, по крайней мере. Достаю телефон, и когда вижу время, то хочется ахнуть. Это я не просто глаза прикрыла, я почти сорок минут проспала на лавочке. Если родители узнают — прибьют. А друзья — на всю жизнь запомнят и ржать будут.

На улице морозина. Только вышла, а уже нос грозится отколоться. Укутываюсь в вязаный шарф и за остановку заглядываю, мечтая автобус нужный разглядеть. Не разглядела. И кажется, его давно уже нет. Вон народ как толпится. Я и на месте попрыгать успела. И потанцевать, делая шаг вперед и шаг назад. Правда, все коситься на меня начали, видимо, не оценили мой талант. Даже отойти от этих непонимающих пришлось, пока они пальцем у виска крутить не стали. Отошла и сразу Суханова увидела, который к машине своей шел. И не холодно ему с расстегнутой курткой ходить. Да и без шапки. Но один был. Наверно, Любаня уже укатила куда-то. Вот бы ей бабуля моя с пакетиками в попутчики попалась. А что? Шикарная месть за идиотку.

А вообще, почему именно Любаням достаются такие парни? Почему красавчики только на таких смотрят?

Хотя о чем я?

Меня это не должно волновать. Мне это даже не интересно. Если надо, и ко мне парни в очередь выстроятся. Сам Суханов в первых рядах стоять будет. А сейчас не стоит, только потому, что я этого не хочу. Вот так вот. Фух, аж легче стало. Вот и автобус, на нем уеду, а мысли о Назарчике на этой самой остановке оставлю. Точно. Никогда больше о нем не вспомню.

— Ужас. Никому доверять нельзя, — говорит Анютка, закидывая в кружку с чаем лимонную дольку.

— Я пока в автобусе ехала, тысячу раз этот номер набирала. Он как был недоступен, так и остался.

Подруга тяжко вздыхает и ставит возле меня горячий напиток, на кружку которого я тут же кладу озябшие ладони. На кухне прохладно, и, чтобы согреться, она включила газовую конфорку, но даже и это меня не особо спасало. Пока в автобусе толкалась, замерзла так, что кости инеем покрылись. А потом еще дворами к ее дому шла, собирая все сугробы на пути.

Греюсь и по сторонам смотрю, вспоминая, как несколько недель назад, во время сессии, мы на этой самой кухне к экзаменам готовились. Весело было, беззаботно. Тогда никто и не знал, что за день до последнего зачета я из общежития съеду. Даже не съеду, сбегу посреди ночи, не боясь одной на улице остаться. Тогда мне и правда все равно было, куда уйти, лишь бы подальше от разбушевавшихся студентов-парней, которые драку решили устроить на моем этаже. Чуть дверь нам с соседкой не выбили. Мы тогда жутко испугались, а когда снаружи все стихло, то сразу же к коменданту побежали, который и слушать нас не стал. Оно и понятно, половина парней левых были, они ему за вход и молчание бутылкой заплатили. Мужчина уже под градусом летал, когда мы к нему нагрянули. Наорал на нас, что побеспокоили, а потом и гадам пьяным сдал. Ага. Так и сделал, перегарный. Возле двери нашей встал и закричал, что в этой комнате возмущенные проживают.