Как мне рассказывают, в те дни я иногда бывал такой раздраженный, что, только тронь, сразу взорвусь. Тим божится, что вместе с Нэнси они разработали специальную систему, как улаживать все проблемы в начале каждого дня: они определяли для себя наилучший вариант действий, но, кроме него, предлагали мне еще четыре других. Я принципиально отвергал их один за другим и, как правило, соглашался именно на тот, который они имели в виду с самого начала. Что ж, верно, так оно и было. Но ведь нельзя забывать, каково нам тогда приходилось. Да, старина, горячие стояли деньки…

Нам все время казалось — вот доберемся до следующего города или следующего штата, и все пойдет легче. Но мы все ехали и ехали и выслушивали рассказы о том, какая хорошая дорога нас ждет впереди, да только все это оставалось пустыми словами. Ну прямо как в истории о маленьком мальчике, который так обрадовался, обнаружив кучи навоза в прихожей у себя дома, что тут же начал копать проход — ведь ясное дело: если столько дерьма, значит, где-то поблизости должна быть и лошадка? Я был именно таким мальчиком — только вот ужасно устал орудовать лопатой.

Хороший пример — город Эль-Пасо в Техасе. Мы успели наслушаться великолепных россказней о том, какой роскошный прием нам готовят в мэрии, о том, что там будет играть духовой оркестр (во всех этих россказнях почему-то постоянно фигурировал духовой оркестр), что на встрече будет выступать специально приглашенный актер-комик, снискавший славу тем, что приносит счастье спортсменам, что свою лепту внесет компания по производству жареных кур «Сан-Диего чикен» и что там соберутся тысячные толпы. В который уже раз мы позволили себе уверовать в подобную идиллию. Итак, последнее усилие, и вот мы в Эль-Пасо. Но все произошло не в мэрии, а на обычной автомобильной стоянке. «Сан-Диегский цыпленок» так и не появился. Не было и никаких тысячных толп. Вместо оркестра нам проиграли Американский гимн на кассетном магнитофоне. Вас интересует, сколько всего было встречающих? Человек пятнадцать, в основном это были представители организаций, отвечающих за обеспечение турне.

Но я рад, что мы там побывали. В итоге посещения Эль-Пасо нас ждал один из самых приятных эпизодов на всем пути по Америке.

Там был один мальчик, звали его Хосе Мендес. Он приехал на совершенно раздолбанной каталке и был преисполнен решимости сопровождать меня на первой миле очередного этапа. Кресло у него было действительно как со свалки металлолома. У нас в фургоне лежало складное кресло системы «Эверест Дженнингс», которым я практически не пользовался. Мы даже в шутку поговаривали, что продадим его, — ведь у нас было так туго с деньгами. Я попросил Тима достать это кресло и подарил его Хосе.

Мне показалось, что он вот-вот выпрыгнет из своего кресла и повиснет у меня на шее. Его мать расплакалась. Хосе не особенно умел изъясняться по-английски, но по его лицу и так все было понятно без слов. Он проехал рядом со мной всю милю на своем старом кресле, потому что новое нуждалось в небольшой регулировке с учетом его индивидуальных особенностей. Когда он и его мать распрощались с нами, я окинул взглядом ребят из команды. Кому нужен оркестр, когда у нас осталось такое воспоминание?

Мы продолжали двигаться вперед, по пути находя выход из возникающих кризисных ситуаций, и веселились, как только представлялась возможность. А было их предостаточно, если учесть, из каких персонажей состояла наша команда.

Как-то Дон и Ли решили взять автомобиль сопровождения и съездить в Мексику немного поразвлечься. Они уже собрались было возвращаться назад через границу, как тут их осенило: да в машине весь наш запас лекарств. Получалось, что они возвращаются из Мексики, имея при себе такое количество лекарств, что это грозило им серьезными неприятностями.

Тут у них в голове замелькали картины мексиканских тюрем, о которых они столько всего наслышались. Когда они подъехали к пограничному пункту и какая-то женщина начала задавать им обычные вопросы, Ли стал что-то лепетать о турне и с бешеной скоростью раздавать направо и налево брошюры. Пограничница вошла внутрь фургона, быстро огляделась вокруг и тут же подала им знак рукой — мол, двигайте дальше. Спустя много времени они вспоминали об этом со смехом.

Вообще команда у нас подобралась какая-то особенная — не могу сказать, что именно, но что-то в нас было такое, что привлекало животных, змей, насекомых и прочих тварей, будь то живые или мертвые. Видно, мы попали в какую-то особенную часть Америки. Мы не могли проехать и десяти миль, чтобы не обнаружить по крайней мере одного мертвого броненосца, или кролика, или змею, которые валялись посредине дороги, пав жертвой проезжавшего автомобиля. После того как их кончали обрабатывать канюки и они успевали окончательно разложиться за несколько дней на почти сорокоградусной жаре, мне с трудом удавалось не лишиться чувств от страшной вони, бившей мне в ноздри, когда я проезжал мимо них на своей каталке. Однажды в воскресенье какой-то водитель, обгоняя меня, раздавил одного такого покойника, поджаривавшегося на солнцепеке по меньшей мере неделю, и меня всего обдало ошметками внутренностей броненосца. Да, прелестные края, ничего не скажешь!

Ли притягивало буквально все, что могло двигаться. Однажды он чуть было не наехал своим велосипедом на змею, которая свернулась клубком и изготовилась к нападению. Он остановился и стал ее дразнить передним колесом. Естественно, она его укусила, да еще как. Проткнула зубом шину. Тут один полицейский из нашего эскорта открывает багажник своего патрульного автомобиля — а там лежит такой арсенал оружия, что хватит на подавление любой революции, — смотрит на Ли и как бы ненароком спрашивает: «Хотите, чтоб я ее прикончил? Выбирайте чем».

Или как насчет тарантула? Вот он, пожалуйста, весь волосатый, величиной с кулак, прет по самой осевой, как будто он и есть хозяин дороги, устремившись туда, где дюжина его дружков расправляется с останками мертвого кролика. И конечно же, Ли не может упустить возможность рассмотреть такого большого паука с более близкого расстояния. Он погнался за ним и стал его дразнить и тыкать антенной своего переговорного устройства (уолки-толки). Клянусь богом, паук подал чуть назад, изготовился и прыгнул на него.

Тут Ли решил — все, хватит. Он дотянулся до сумки с инструментами и сбросил ее на паука. Тот прилип к днищу, но все еще не хотел умирать. Тогда Ли подождал, пока Дон не полезет за каким-то инструментом в сумку, и, когда это произошло, отчаянным голосом завопил: «Дон! Берегись, там тарантул!» Дон отшвырнул ее, словно раскаленный камень, и тут уж пауку окончательно пришел каюк. Но, Боже мой, до чего же он был здоров! А потом нам встретилось целое полчище его собратьев — некоторые из них валялись раздавленными.

«Коль они прут через дорогу, — объяснил нам один местный малый, — значит, у нас будет дождь».

Вот это мило! Хотите заранее спланировать пикник в ближайшие выходные дни? Ищите мертвых тарантулов! Что касается меня, я предпочитаю пользоваться барометром.

Мои товарищи по команде продолжают со смехом вспоминать один эпизод в Техасе, когда они на время позаимствовали у одной дамы ручного детеныша дикой кошки, сунули его в домик на колесах, где я в это время отдыхал, раскинувшись на кровати, и закрыли дверь. Они все еще посмеивались, обсуждая, что будет, когда я замечу его, как тут его хозяйка говорит: «А кстати, вы не забыли, что у моего кота до сих пор не обстрижены когти?»

Одним прыжком они влетели в дом на колесах и увидели, как маленький игривый дикий кот сидит у меня на спине и запускает свои маленькие остренькие коготки мне в шею. (Внезапно я подумал: «Аманда любит кошек. Наверное, когда мы вернемся домой, она захочет завести хотя бы одну. Вероятно, нам придется хорошенько это обсудить».)

Но моя самая любимая история, связанная с появлением животных на маршруте нашего турне, — это история броненосца-самоубийцы.