Но вообще-то я был рад, что все так получилось. Матушка-Природа постаралась напакостить на славу, а мы все-таки ей не поддались. На другой день она решила припугнуть нас морозом, подпустила нам ветра в спину, и мы завершили намеченные 40 миль вскоре после завтрака. Кто знает, может быть, невзирая на все свои проделки, она всего лишь милая добрая старушка?

В Садбери мы повстречались с группой «Мэры в движении» — шесть мэров — один из города, а остальные из прилегающих муниципалитетов, — все они решили провести один полный рабочий день в креслах-каталках, чтобы получить более полное представление о проблемах инвалидов. Они узнали много нового, в особенности что касается проблемы доступности.

Конечно же, кругом было полно репортеров и операторов, и вот один из мэров решил, что настало время отправиться в туалет. Он с грохотом кое-как преодолел дверь в общественную уборную. Однако внутри ему так и не удалось найти кабинку, в которой можно было развернуться на кресле-каталке. Въехать в нее он еще мог, но ни развернуться внутри, ни закрыть дверь было уже невозможно. Он долго бился там о стенки и грохотал, после чего в конце концов выбрался наружу. Но по нужде он сходить так и не смог.

Мы провели наше второе рождество в пути в бревенчатой хижине мотеля в Уа-Уа, в провинции Онтарио, — там у нас было все: кухня, камин и роскошный вид из окна на зачарованный зимний пейзаж, которым я мог любоваться, пока мучился от воспаления мочевого пузыря.

«Представляю себе заголовок в газетах, — со смехом заметил Джим Тэйлор, когда он позвонил мне из Ванкувера. — „Рик Хансен не может делать пи-пи в Уа-Уа”».

Утром 23 декабря неполадки с животом и головная боль разыгрались с такой силой, что пришлось вызвать доктора и устроить мне обследование прямо в пути. Он немедленно отправил меня в госпиталь в Уа-Уа. Все прежние страхи и опасения относительно моих травм и того, чем все они могут обернуться для нашего турне, тут же ожили в подсознании и завертелись у меня в голове. И я все чаще задумывался о судьбе Терри Фокса, по мере того как мы приближались к месту, где ему пришлось прервать свой Марафон Надежды. И конечно же, от подобных ассоциаций мне стало как-то не по себе. Может быть, я слишком переусердствовал? Может быть, стоило сделать остановку на девять дней и хорошенько отдохнуть в Торонто? Что со мной, в самом деле, происходит и не может ли это повториться еще раз? Неужели мне придется прервать из-за этого турне?

Журналисты кружили вокруг меня, словно акулы, и мы предприняли дополнительные меры предосторожности, чтобы не допустить никаких неосмотрительных высказываний, а также фотографий или интервью, до тех пор пока не выяснится, что же в самом деле со мной происходит.

Воспаление мочевого пузыря — такой диагноз вынесли врачи больницы. Лечение: антибиотики и покой. Вот вам и счастливое рождество!

У нас была настоящая рождественская елка, мы получили множество разнообразных подарков от знакомых и незнакомых людей, тонны писем, а еще нас ждал сказочный обед, приготовленный Нэнси и Амандой, который был устроен в самой большой хижине мотеля, — дополнительные стулья пришлось принести из других хижин. Потом все схватились за телефоны и начали звонить домой. Все было устроено просто великолепно, но я не мог наслаждаться праздником из-за этого проклятого воспаления. Новый год у нас прошел тоже спокойно — ребята из моей команды отправились на танцы в ближайший кэрлинг-клуб в Тэррас-Бей, а мы с Амандой остались в отеле — решили посмотреть новогоднюю программу по телевизору, наедине предаться воспоминаниям обо всем, что уготовила нам судьба.

О да, чего-чего, а бед на нашу долю выпало немало. Временами мы просто не знали, как долго все это может продолжаться — и вообще, сможем ли мы одолеть этот этап. Местность здесь была холмистая, и мне приходилось крутить колеса при двадцатиградусном морозе. Но теперь, сидя здесь, мы знали, что Фонд Наследия достиг уровня в 5 миллионов долларов, что наш призыв к людям начинал пробиваться к их сердцам, — и еще мы знали, что следующее рождество и Новый год мы будем встречать в собственном доме, в привычной обстановке, где у нас начнется новая, совместная жизнь.

Попробуйте-ка после всего этого представить себе лучшую новогоднюю ночь.

В Онтарио нас ждало еще одно важное событие — для меня оно имело особый смысл, и я надеялся обойтись без лишней шумихи, чтобы вокруг не было журналистов: нам предстояло сделать остановку у памятника неподалеку от Тандер-Бея, в том самом месте, где Терри был вынужден прервать свой Марафон Надежды.

И я в очередной раз с присущей мне наивностью попросил, чтобы эта остановка оставалась в тайне, что я просто хочу провести несколько минут наедине со своим другом. И что же из этого вышло? Кто-то из моих сотрудников обмолвился представителям прессы о моем намерении, причем добавил, что я хочу там побыть один. Они раструбили об этом на весь свет, и в итоге там собрались сотни людей — они напирали на веревочные ограждения, а кругом стрекотали кинокамеры.

Мне с трудом удалось сохранить самообладание. Я хотел полностью проникнуться ощущением присутствия в этом месте. А вместо этого мне пришлось, помимо всего прочего, думать о том, как не потерять контроль над охватившими меня чувствами на виду у всей этой толпы и телевизионных камер. Я задержался там лишь настолько, чтобы успеть взглянуть на статую, прочитать надпись и мысленно обратиться к своему другу. И где бы он ни был в это время на небесах, он меня услышит.

И вот наконец волна обрела очертания прибоя, и, невзирая на прерии и горы, с которыми Рику еще предстояло встретиться в пути, было очевидно, что он сумеет добраться до Ванкувера. Турне «Человек в движении» полностью завладело вниманием всей страны.

Когда Рик покидал Онтарио, сумма пожертвований на счету Фонда Наследия перевалила за 5 миллионов долларов. Мечта о 10 миллионах — эта цифра возникла в известной степени «с потолка» накануне старта в 1985 году — теперь казалась осуществимой: складывалось впечатление, что Хансен, который всю свою жизнь ставил перед собой на первый взгляд недостижимые цели, на этот раз недооценил свои возможности.

Однако и на этот раз раздавались отдельные критические голоса. В газетных статьях замелькали слова вроде «ловкач» и «циркач» — когда они попадались на глаза ребятам из команды Рика, те только смеялись — настолько все это не соответствовало тем поистине отчаянным, требующим повседневного самопожертвования усилиям, благодаря которым им удавалось продвигаться вперед и вообще не бросить эту затею.

«Это мы-то ловкачи? — фыркнув, заметил Дон Алдер. — Хотел бы я знать, чей пробег они имеют в виду?»

Компания Си-би-эс в программе «Пятое сословие» передала на всю страну телешоу с участием нескольких инвалидов, которые подвергли сомнению целесообразность турне Рика в смысле долгосрочных результатов. Одним из участников передачи был журналист по имени Питер Каваноу — он страдал вывихом бедра и еще раньше успел опубликовать в газете «Глоб энд мейл» статью, в которой разразился сетованиями по поводу подобных «трюков» и выразил мнение, что «компания мистера Хансена не принесет пользы ни здоровым людям, ни инвалидам».

«Я требую, чтобы Рик Хансен прекратил то, что он делает, — заявил Каваноу ведущему «Пятого сословия». — Если он делает это ради меня, если он делает это ради других инвалидов или ради тех, кто страдает травмой позвоночника, то пусть немедленно прекратит свое турне! Кто просил его пускаться в эту затею? Во всяком случае — не мы!»

Хансену лишь оставалось качать головой. Журналисты из «Пятого сословия» взяли интервью и у него. Он ответил на все вопросы, возникшие во время передачи. Но все, что он им сказал, так и осталось лежать в виде обрезков пленки на полу монтажной. Эту программу никак нельзя было назвать взвешенной дискуссией. Ее ведущие не удосужились обратиться с вопросами хотя бы к одному из членов Канадской ассоциации параплегиков — а ведь в эту организацию входит по меньшей мере 90 процентов всех инвалидов страны; для участия в передаче были приглашены лишь те, кто представлял маленькие группы, явно негативно настроенные по отношению к турне Рика. Среди всех опрошенных инвалидов, страдающих травмами позвоночника, лишь одна девушка имела более или менее точное представление о том, что происходит в действительности: к ней обратились с вопросом, когда она, сидя в своей каталке, наблюдала, как Рик в сопровождении своей команды проезжал мимо. «Глядя на него, мне и самой как-то легче жить становится», — заметила она.