Ее соски настолько твердые, что я вижу каждую деталь через комбинезон, как будто она совсем без одежды. Я хотел бы впиться губами в её идеальную грудь, но я прикован к своему месту. Все, что я могу делать, это еще сильнее водить по ней пальцами, одновременно поглаживая большим пальцем ее клитор.

Я никогда не чувствовал ее такой мокрой. Я никогда не видел, чтобы ее грудь вздымалась так сильно. Ее бедра дрожат, все ее тело содрогается. Мы поднимаемся на последний холм перед концом аттракциона.

Американские горки падают еще раз, и я засовываю свои пальцы глубоко внутрь нее. Аида кричит, крик продолжается и продолжается, он звучит так же, как крики катающихся вокруг нас, но по совершенно другой причине. Во время свободного падения я чувствую, как ее киска пульсирует вокруг моих пальцев, ее голова запрокинута назад, ее горло сжато от удовольствия, ее руки сцеплены вокруг ремней безопасности.

Затем мы снова опускаемся на землю, вагоны снова скользят к платформе. Вовремя я отдергиваю руку.

Американские горки останавливаются. Наши страховочные ремни расстегиваются с жужжащим звуком, поднимаясь вверх, чтобы освободить нас.

Аида все еще задыхается и пыхтит, ее лицо раскраснелось и вспотело. Мне приходится помогать ей встать на резиновые ноги, которые, кажется, хотят идти в двух разных направлениях.

— Она в порядке? — спрашивает сопровождающий.

— О, она в порядке, — заверяю я его. — Она любит американские горки.

Аида издает придушенный звук, что-то среднее между смехом и стоном. Служащий выглядит встревоженным.

Я протаскиваю ее мимо него, обнимая ее за плечи.

Когда мы снова оказались среди кабинок, я спрашиваю: — Ты в порядке?

Аида прислоняется к моему боку, у нее все еще слабые колени.

— Ты снова пытаешься убить меня, любовь моя? — говорит она. — Потому что у меня чуть не случился сердечный приступ.

— Я могу случайно убить тебя этим членом, — рычу я ей на ухо. — Я могу затрахать тебя прямо сейчас.

Аида смотрит на меня, ее глаза все еще затуманены похотью и ничуть не удовлетворены.

— Ты обещаешь? — говорит она.

Схватив меня за руку, она тянет меня внутрь дома зеркал. Это не популярный аттракцион. Мы единственные люди внутри.

Она ведет меня по стеклянному лабиринту, пока мы не оказываемся окруженными со всех сторон нашими собственными отражениями. Затем она целует меня. Ее рот теплый и голодный, в ее дыхании чувствуются слабые и острые остатки адреналина.

Теперь я могу сделать то, что так хотел сделать раньше — я стягиваю переднюю часть ее комбинезона и беру в рот ее полную, мягкую грудь. Я сосу ее сосок, пока он не становится таким же твердым, как на американских горках, пока она не умоляет меня сделать то же самое с другой стороны, практически кормя меня.

Я сосу ее соски, пока они не становятся влажными и пульсирующими, затем я снова просовываю пальцы внутрь нее. Она вся мокрая. Такая чувствительная, что едва выносит мои прикосновения, но отчаянно хочет этого.

И я хочу ее. Я хочу погрузить свой член в эту влажную киску так сильно, как не хотел ничего в своей жизни. Но я заперт в этом гребаном резиновом костюме, который хуже смирительной рубашки.

К счастью, Аида так же намерена снять его с меня. Не заботясь о том, чтобы сохранить его целым, она дергает, рвет и тянет, пока он не рассыпается вокруг моих ног, а мой член не освобождается, торча из моего тела, как таран.

У меня нет терпения делать то же самое с ее костюмом. Вместо этого я оттягиваю промежность ее комбинезона в сторону и вхожу в нее, приподнимая ее так, что ее ноги обвиваются вокруг моей талии, а руки — вокруг моей шеи. Как на американских горках, я чувствую, что уже на полпути. Нет ни прелюдии, ни разминки. Я трахаю ее жестко и быстро, подпрыгивая на руках, почти обезумев от облегчения от того, как хорошо чувствовать себя внутри нее.

Нас окружают наши собственные отражения, каждое из которых немного отличается по форме и размеру. Я вижу сотню разных версий своей жены, но каждая из них — Аида: Аида гордая, счастливая, похотливая, упрямая, радостная, озорная, дикая.

Это идеальный способ увидеть мою жену. Аида изменчива, как ветер, и все же она всегда остается собой.

Одна она настолько сексуальна, что я едва могу это выдержать. Быть окруженным её со всех сторон — это выше моих сил. Я вижу каждый изгиб ее сочного тела, подпрыгивающего и движущегося в калейдоскопическом эффекте. Это ошеломляет.

Я хочу, чтобы это продолжалось вечно, но не могу сдерживаться. Я мчусь к оргазму, так же безвозвратно, как американские горки, несущиеся вниз. Я падаю вниз, вниз, вниз в Аиду, и я никогда не хочу возвращаться.

Я обхватываю ее руками, сжимая так крепко, что даже мне трудно дышать. Я извергаюсь внутри нее, уткнувшись лицом в ее шею, чтобы заглушить свой крик.

Когда я возвращаюсь к жизни, я сижу на полу, чертовски потный и окруженный кусками своего костюма Бэтмена. На мне все еще маска и плащ, а также ботинки. Я не знал, что они были на мне все это время. Столкнувшись с видом этих аксессуаров на моем голом теле, я пытаюсь надеть остальную часть костюма, в то время как Аида смеется надо мной.

— Тебе нужна помощь? — фыркнула она.

— Было бы неплохо.

— Может, тебе стоит послать сигнал летучей мыши...

Она разражается хихиканьем, не в силах даже посмотреть на меня.

— Смейся, — говорю я, снова натягивая костюм. — Не думай, что я закончил с тобой. Когда я привезу тебя домой, ты заплатишь за каждую из этих шуток...

Аида оживилась.

— Да ну? — говорит она. — Расскажите мне больше, мистер Уэйн...

— Ядовитый Плющ не знает секретной личности Бэтмена, — сообщаю я ей.

— Но я знаю твою, — говорит Аида.

Это правда. Аида знает меня. Все разные части меня. Не только сына, или брата, или гангстера, или олдермена. Она знает, кто я на самом деле.

Я мужчина, который полностью влюблен в нее.