Он смотрит на нас еще минуту, затем пожимает плечами.

— Хорошо, — говорит он, — но я еду на переднем сиденье.

Я без возражений перелезаю через сиденье, позволяя Данте сесть спереди. Небольшая цена за то, чтобы заполучить моего старшего брата в команду нарушителей вечеринок.

Мы едем по Ласаль драйв, наслаждаясь теплым ранним летним воздухом, проникающим в машину. У Неро черное сердце и порочный темперамент, но вы никогда не узнаете об этом по тому, как он водит машину. В машине он гладкий, как попка младенца — спокоен и осторожен.

Может быть, это потому, что он любит Шевроле и вложил в него около тысячи часов работы. Или, может быть, вождение — это единственное, что его расслабляет. В любом случае, мне всегда нравится видеть его с вытянутой рукой на руле, ветер развевает его гладкие темные волосы, его глаза полузакрыты, как у кошки.

Это недалеко от Золотого берега. На самом деле, мы практически соседи — мы живем в Старом городе, который находится прямо на севере. Тем не менее, эти два района не очень похожи. Они оба по своему необычны — наш дом выходит прямо на Линкольн — парк, их фасад выходит на озеро. Но Старый город — это, как раз то, что подразумевает название — чертовски старый. Наш дом был построен в викторианскую эпоху. Наша улица тихая, полная массивных старых дубов. Мы находимся недалеко от церкви Святого Михаила, которая, как искренне верит мой отец, была спасена от Чикагского пожара благодаря Богу.

Золотой берег — это новое горячее место. Все эти шикарные магазины, рестораны и особняки самых богатых ублюдков Чикаго. У меня такое чувство, будто я перенеслась на тридцать лет вперед, просто приехав сюда.

Себастьян, Неро и я подумали, что мы могли бы прокрасться через заднюю часть поместья Гриффинов — может быть украсть униформу некоторых поставщиков провизии. Данте, конечно, не участвует ни в какой из этих глупостей. Он просто дает охраннику пять бенджаминов, чтобы он нашёл наше имя в списке, и парень машет нам, чтобы мы вошли.

Я уже знаю, как выглядит дом Грифонов, еще до того, как его впервые увижу, потому что это было большой новостью, когда они купили его несколько лет назад. В то время это был самый дорогой объект жилой недвижимости в Чикаго. Пятнадцать тысяч квадратных футов за двадцать восемь миллионов долларов.

Мой отец усмехнулся и сказал, что это так похоже на ирландцев — показывать свои деньги.

— Ирландец будет носить костюм за тысячу двести долларов не имея в кармане денег, чтобы купить пинту пива, — сказал он.

Правда это или нет в целом, но Гриффины могут купить много пинт пива, если захотят. У них есть деньги, которые можно сжечь, и они буквально сжигают их прямо сейчас, в виде своего шоу фейерверков, все еще пытаясь опозорить Дисней.

Впрочем, меня это не волнует — первое, чего я хочу, это немного дорогого шампанского, которое разносят официанты, а затем все, что было сложено в башню на буфетном столе. Я сделаю все возможное, чтобы обанкротить этих высокомерных ублюдков, съев свой вес в крабовых ножках и икре, прежде чем покину это место.

Вечеринка проходит на открытом воздухе, на раскинувшейся зеленой лужайке. Это идеальная ночь для этого — еще одно свидетельство удачи ирландцев. Все смеются и разговаривают, набивают морды и даже немного танцуют, хотя Деми Ловато еще не выступает, только обычный диджей.

Наверное, мне следовало переодеться. Я не вижу ни одной девушки без блестящего вечернего платья и туфель на каблуках. Но это было бы чертовски раздражающе на мягкой траве, так что я рада, что на мне только сандалии и шорты.

Я вижу Нессу Гриффин, окруженную людьми, поздравляющими ее с великим достижением — оставаться в живых в течение девятнадцати лет. На ней симпатичный сарафан кремового цвета — простой и богемный. Ее светло–каштановые волосы распущены по плечам, она немного загорела и у нее несколько веснушек на носу, как будто она все утро была на озере. Она краснеет от всего этого внимания, и выглядит милой и счастливой.

Честно говоря, из всех Гриффинов Несса лучшая. Мы ходили в одну и ту же среднюю школу. Мы не были совсем друзьями, так как она была на год старше меня и немного паинькой. Но она казалась достаточно милой.

С другой стороны, ее сестра...

Я вижу Риону прямо сейчас, которая отчитывает какую-то официантку, пока бедняжка не расплачется. Риона Гриффин одета в одно из тех облегающих платьев-футляров, которое выглядит так, будто ему место в зале заседаний, а не на вечеринке на открытом воздухе. Ее волосы зачесаны назад.

Никому никогда не подходили ярко-рыжие волосы как ей, как будто генетика пыталась сделать ее веселой, а Риона сказала: — У меня никогда не будет ни одного чертовски веселого момента в моей жизни, спасибо вам большое.

Она осматривает гостей, словно хочет запомнить важных. Я оборачиваюсь, чтобы наполнить тарелку, прежде чем она меня заметит.

Как только мы приехали, братья сразу разошлись. Я вижу, как Неро флиртует с какой-то хорошенькой блондинкой на танцполе. Данте пробрался в бар, потому что он не собирается пить шампанское. Себастьян полностью исчез — это нелегко сделать, когда ты 198 см. Я предполагаю, что он увидел некоторых людей, которых он знает, всем нравится Себастьян, и у него везде есть друзья.

Что касается меня, то мне нужно пописать.

Я вижу, что Гриффины принесли несколько уличных туалетов, незаметно расположенных в дальнем конце участка, прикрытых прозрачным навесом. Но я не буду мочиться в переносной горшок, даже если он шикарный. Я собираюсь пописать в настоящей ванной Гриффинов, прямо там, где они сидят, опустив свои лилейно-белые попки. К тому же, это даст мне возможность осмотреть их дом.

Теперь это требует небольшого маневрирования. У входа в дом усилена охрана, а у меня нет денег на взятки. Но как только я перебрасываю тканевую салфетку через плечо и краду поднос, брошенный рыдающей официанткой, все, что мне нужно сделать, это загрузить несколько пустых стаканов и прокрасться прямо на кухню.

Я бросаю посуду в раковину, как хороший маленький работник, а затем ныряю в сам дом.

Джимини Крикет (способ ругаться, не ругаясь. Вместо того чтобы сказать «Господи»), это чертовски красивый дом. Я имею в виду, я знаю, что мы должны быть смертельными соперниками и все такое, но я могу оценить место, обставленное лучше, чем все, что я когда-либо видела в «Охотниках за домами».

Всё проще, чем я ожидала — все кремовое, гладкие стены и натуральное дерево, низкая современная мебель и светильники, которые выглядят как индустриальное искусство.

Вокруг также много настоящего искусства: картины, похожие на цветные блоки, и скульптуры, составленные из груды фигур. Я не полный обыватель — я знаю, что картина либо Марк Ротко, либо выглядит как она. Но я также знаю, что не смогла бы придать дому такой красивый вид, если бы у меня на это было сто лет и неограниченный бюджет.

Теперь я определенно рада, что пробралась сюда, чтобы пописать.

Я нахожу ближайшую ванную комнату в конце коридора. Конечно же, это образец роскоши: прекрасное лавандовое мыло, мягкие пушистые полотенца, вода, которая течет из–под крана идеальной температуры, не слишком прохладной и не слишком горячей. Кто знает, может быть, в таком большом месте я буду первым человеком, который хотя бы ступил сюда. Вероятно, у каждого из Гриффинов есть собственная ванная комната. На самом деле они наверняка напиваются и теряются в этом лабиринте.

Как только я закончу, я знаю, что мне нужно вернуться на улицу. У меня было свое маленькое приключение, и нет смысла испытывать удачу.

Вместо этого я крадусь по широкой изогнутой лестнице на верхний уровень.

Основной уровень дома был слишком формальным и безжизненным, как шоу дом. Я хочу увидеть, где на самом деле живут эти люди.

Слева от лестницы я нахожу спальню, которая, должно быть, принадлежит Нессе. Спальня мягкая и женственная, полна книг, мягких игрушек и предметов искусства. На тумбочке стоит укулеле, а несколько пар кроссовок поспешно заброшены под кровать. Единственные вещи, которые не были чистыми и новыми — это балетные тапочки, висящие на ее дверной ручке за ленточки. Они изношены до полусмерти, с дырками у пальчиков.