Смотрю на домработницу с неприкрытым удивлением. Даже кусочек печенья изо рта выпал. Не верю, чтобы Марк никого сюда не приводил. По тому, как он знает женское тело, угадывает желания и вообще понимает женскую психологию, я была уверена, что девушки не вылезают из его постели. Вот так интересный поворот. Или это он специально домработницу свою подговорил?

Марта Сергеевна рассмеялась, когда подняла на меня глаза, отвлекаясь от разливания чая по чашкам:

— Угадываю ваши мысли, Елизавета. Думаю, у Марка Вячеславовича было достаточно любовных увлечений. Просто домой он их никогда не приводил. Сколько помню его, никогда девушка порог не переступала, даже в подростковом возрасте. Хотя, казалось бы, да? Мой сын постоянно девчонок водил, вечеринки устраивал, столько раз нагоняи от отца получал за это. А приходишь в дом к Андриановым и полный контраст, — она замечает замешательство на моем лице и поставив чашку обратно на блюдце, взмахивает рукой, — Я так рассказываю, как будто вы с нами уже очень давно! Я на Вячеслава Владимировича, отца Марка, работаю уже не первый десяток. Когда Маркуше пять лет было, домработницей и няней была, пока мама его отсутствовала. А когда он отдельно стал жить, попросил меня на два дома работать. Я с радостью согласилась, уж больно привязалась к ним, хоть и есть свои проблемы и недостатки, но стали Андриановы мне как семья. Да и мальчика как тут бросить, у него детство трудное, он человек закрытый, чужаков не любит, на работе постоянно пропадает, кто поддерживать уют дома будет, — она тяжело вздохнула, — Не смогла отказать, как мать-наседка с детства забочусь и никак отпустить не могу.

В голосе Марты слышались нотки, с которыми только любящие, заботливые женщины способны с нежностью и трепетом говорить о своих детях. Видимо Марк действительно был ей как сын. Но больше мое внимание зацепили кое-какие слова из ее монолога и решившись воспользоваться болтливостью Марты, я начинаю обдумывать наводящие вопросы.

— Марк рассказывал мне о своей маме, но не упоминал ничего про то, что случилось с ней, когда ему было пять лет, — аккуратно вбрасываю ей информацию с намеком получить больше подробностей.

Марта смотрит отсутствующим взглядом куда-то в окно, как будто за ним проносились картинки прошлого, и она разглядывет их с ностальгической улыбкой. Но как только я озвучиваю свой вопрос, ее губы выпрямляются в прямую линию, и она медленно переводит взгляд на меня, явно озадаченная.

В ее глазах можно было разглядеть летающие в разные сторону мысли, из которых она пыталась подобрать самые лучшие, не сказав ничего лишнего мне. Вот так дела, похоже в семейке не без скелетов в шкафу. В целом это и так было понятно после рассказов Марка, но говорят, что работающие в семье люди знают гораздо больше, чем кто бы то ни был.

Мое любопытство разыгралось до предела, и я начинаю нервно дергать ногой, ожидая наконец хоть какой-то реакции со стороны домработницы. Наклоняюсь вперед, чтобы хорошо расслышать информацию, когда Марта открывает рот и хочет что-то мне сказать, но нас прерывает звонкая трель ее телефона.

Разочарованно вздыхаю. Женщина, как будто вышла из транса, укоризненно покачала головой куда-то в сторону пола и вынула сотовый из передника. Аккуратно слежу за каждым ее действием, делая вид, что никак не заинтересована и не расстроена ее резкой сменой поведения. Меня не покидает ощущение, что я была на расстоянии вытянутой руки, до полезной информации, которую вот-вот рассказала бы Марта.

— Да Сергей, — она внимательно слушает своего телефонного собеседника и кивает головой, — Я вас поняла. Я уже закончила свою работу и готова ехать.

Марта кладет трубку и смотрит на меня, снимая передник и аккуратно его складывая:

— Ну что ж, милая, — говорит она, — Было приятно с тобой познакомиться, но мне уже пора идти. Не стесняйся здесь ничего брать, если что, я потом все уберу, — она заговорщицки мне подмигивает, — Пей побольше травяного чая, он моментально приведет нервы в порядок и поможет принять верные решения.

Она быстро выходит из комнаты, оставив меня наедине с собой и чайником, наполненным успокаивающей жидкостью. Последний комментарий с ее стороны показался мне странным и немного удивил, но должна отдать Марте должное, совет она дала стоящий.

Собравшись наконец с силами, я нажимаю на кнопку вызова, рядом с номером телефона мамы. Молюсь, чтобы она не ответила, но как по закону подлости, она поднимает трубку после второго гудка. За это время сердце успело сделать несколько кульбитов. Я выдыхаю. Ставлю на громкую связь, чтобы держать в руках успокаивающе теплую чашку.

— Кнопка, привет! Как ты там? Давно не писала, папа тут уже весь на взводе, хотел вылетать за тобой, — слышится радостный голос мамы, на последней фразе она смеется.

— Привет, мамуля! Со мной все хорошо. Была немного занята, — я судорожно сглатываю ком в горле, — Я тут… Я тут встретила кое-кого…

— Так, так, а ну рассказывай! Я как чувствовала, что что-то происходит.

Да, материнское сердце не обманешь. И так каждый раз, когда со мной что-то происходит. Она чувствует это, но всегда выжидает, когда я переварю в себе и буду готова поделиться с ней тем, что меня беспокоит.

— Я встретила симпатичного и очень хорошего молодого человека, — выпаливаю я, зажмурив глаза, — Он заботливый и очень милый. Мы ходим с ним на свидания, проводим время вместе…

— Тише, тише дорогая, — она смеется, — похоже кто-то влюбился! Наконец-то! А то я уж думала с твоим характером и идеалами все так и продолжат разлетаться в разные стороны после первых же свиданий. Вы предохраняетесь? Ты уверена в нем? Доверяешь? Он не обижает тебя?

— Мааам! Все в порядке. Ты же знаешь, что я не дурочка, — прерываю ее поток вопросов, закатывая глаза, — Все хорошо, я верю ему. Он очень воспитанный.

— Я так полагаю ты продлишь свою поездку?

Не в бровь, а в глаз, мама. Ты всегда знаешь, что спросить. Вздыхаю:

— Да, думаю задержусь. Не знаю пока на сколько, но на неделю-две точно.

— Ох, это достаточно долго, — она тоже вздыхает, — Ладно, только держи меня в курсе как ты, где ты и что с тобой происходит. Я доверяю твоему выбору и знаю, что ты хорошо разбираешься в людях и в том, чего ты хочешь. Но сама знаешь, иногда чувства затмевают разум. Будь, пожалуйста, аккуратна!

— Конечно, мам, я буду. Не беспокойся.

— И вот еще что, папу сама предупреждай о своих планах, я на себе его гнев испытывать не буду, — тараторит она, — Ну все малышка, пока! Хорошего тебе дня и держи меня в курсе!

— Мам… — я не успеваю ничего ответить, как в трубке слышатся короткие гудки. Вот чертовка! Я усмехаюсь. Яблоко от яблони… Ладно, сама папе сообщу.

Блокирую экран телефона и наливаю себе очередную чашку травяного чая, удивляясь бездонному чайнику и моему мочевому пузырю. Руки немного трясутся, после пережитого адреналинового выброса.

— Кнопка значит… — слышится голос сзади, и я вздрагиваю, немного разливая чай мимо кружки с блюдцем.

— Твою… — ругаюсь, вытирая салфетками лужу.

Марк громко смеется и подходит ко мне.

— Вот тебе и кнопка. Кому-то надо рот с мылом помыть, — ухмыляется.

— Знаешь, а подслушивать не хорошо, — притворно возмущаюсь я. А потом замираю. Меня осеняет факт, что Кнопкой меня мама назвала в нашем разговоре только один раз, в самом начале. Он что, весь разговор слышал?! Я заливаюсь краской от смущения. Черт, он слышал, что я о нем говорила. Лучше не думать об этом… Скомкиваю салфетки в мокрый комок и выкидываю в мусорку, делая вид, что меня нисколечко не смущает данная ситуация.

Марк вдавливает меня в островок кухни, опираясь руками по обе стороны от меня. Облако его аромата окутывает меня, голова начинает кружиться. Он подается вперед, сокращая расстояние между нашими лицами. Я замираю, пытаясь понять, что он будет делать дальше. Дыхание прерывистое, мое тело с головой выдает о моих желаниях и влечению к этому красивому мужчине. Плевать слышал ли он, что я говорила маме или нет. Это было сказано от всей души. Мужчины тоже любят комплименты. И Марк их заслуженно получил, как минимум за то, что спасал меня все эти дни.