– Всё меняется очень быстро, – Саймон понизил голос. – Ты много чего не знаешь.

– Я не следил за новостями, – улыбнувшись, пожал плечами Жиль.

– Экспериментальные войска замечены за очень сомнительными делами, – серьёзно проговорил Саймон. – Орион – это только начало.

Жиль укоризненно покачал головой. Он не ожидал, что его друга затянет в водоворот политических интриг.

– Осторожнее с этими играми, Саймон. У тебя ребёнок, семья, о которой нужно заботиться.

Саймон уставился в свой стакан. Они помолчали.

– Ну, – Жиль рывком поднялся на ноги и снял со стула свою кофту, – побегу. Луиза вряд ли обрадуется, когда придёт и увидит тебя в компании Прайса и двух стаканов чего-то мутного.

– Брось, ты только пришёл, – поморщился Саймон. – В этом доме ты всегда желанный гость.

– У меня есть парочка дел, – Жиль направился к выходу и посмотрелся в круглое зеркало, что висело в коридоре. В некоторых местах кожа срасталась неправильно, из-за чего на лице появились новые шрамы.

– Надолго в Цитадели? – сдавшись, Саймон разблокировал входную дверь.

– На недельку, – Жиль обернулся к Саймону и пожал ему руку. – Отдохни и ты как следует. Жизнь создана не для работы.

– Ты тоже, Жиль, – Саймон задержал его руку в своей. – Скажи мне, все эти разговоры про тебя и…

– Хоппинсу привет от меня, – Жиль высвободил свою руку и поспешил к калитке.

Саймон, как и все другие, хотел услышать от Жиля оправдания. Жиль не намеревался оправдываться. Он поступил так, как поступил, и не обязан за это оправдываться – ни перед собой, ни перед своим другом, ни перед кем-либо ещё. Саймон прокричал что-то вслед, но Жиль не обернулся.

– И это – всё? – уточнил Кирилл, обводя взглядом маленькую комнату, в которую его привели.

Потрёпанные временем обои, покрытая толстым слоем пыли деревянная тумба, приставленная впритык к массивному столу с толстыми ножками, и ещё одна тумба повыше с устройством, которое, как смутно догадывался Кирилл, использовалось для готовки пищи. Шкаф, частично загораживающий входную дверь, ободранный диван с покосившейся спинкой, а также маленький гудящий ящик на подоконнике, провод от которого тянулся через всю комнату к единственной розетке старого образца за шкафом, – на этом внутреннее убранство заканчивалось.

В проникающих через окно солнечных лучах носились миллионы пылинок. Назвать это помещение уютным или хотя бы ухоженным не поворачивался язык – похоже, здесь лет десять никто не жил, а тем более не убирался.

– Даже лучше, чем можно было ожидать, – улыбнулась Джессика. – Нравится?

Сегодня она была в расстёгнутой зелёной рубашке поверх бежевой майки и облегающих бёдра коротких джинсовых шортах. Почти любая незамысловатая одежда идеально сидела на ней, подчеркивая все достоинства стройной фигуры.

Кирилл поставил фляжку с водой на пыльный стол и собрался было сказать, что думает об этом месте, но вместо этого громко чихнул. Рефлекторно дёрнув рукой, он ударился о край тумбы и закусил губу от боли.

В Альянсе размер площади, отведённой среднестатистическому гражданину ненамного отличался от этой комнатушки, однако пространство там было организовано куда лучше – так, чтобы можно было добраться до любого из объектов без труда и риска повредить себе что-нибудь.

– Мне нужна статистика по ушибам и переломам из вашего травмпункта, – пошутил Кирилл.

– В Новерии мало кому приходится обращаться за помощью по таким случаям, – без улыбки ответила Джессика. До сих пор она вела себя достаточно дружелюбно, но Кирилл чувствовал угрозу, кроющуюся за каждым её словом, даже самым будничным и безобидным.

Внимание Кирилла привлекла гудящая коробка на подоконнике – как он смог определить, холодильник. Сверху он почернел и был присыпан песком и грязью, налетевшими в зазоры между деревянными оконными рамами.

Открыв дверцу, Кирилл увидел две абсолютно пустые решётки-полки.

– Пища здесь зарабатывается трудом, – строго пояснила Джессика. – Ты получишь минимальный продуктовый набор вечером.

Из аппарата повеяло холодком, заставив Кирилла блаженно улыбнуться – весна только наступила, а в Новерии уже стояла страшная жара. Не по меркам Отверженных, конечно: они, напротив, наслаждались погодой и готовились к настоящей, летней жаре.

– Не стоит так делать, – дверца выскользнула из рук Кирилла и с хлопком закрылась.

Кирилл хотел было удивиться, но вспомнил, что имеет дело с обладателями «психо»-силы, способными воздействовать на предметы даже с большого расстояния.

– Вещи здесь используются по своему назначению, – отрезала Джессика и, прежде чем Кирилл успел что-то ответить, кивнула в сторону двери: – Пойдём.

Кирилл бросил ещё один грустный взгляд на старый диван, подобрал со стола свою фляжку и последовал за ней. Джессика ловко обогнула шкаф, открыла входную дверь и вытащила из отверстия под ручкой металлический предмет.

– Он твой, – она протянула Кириллу маленькую деталь.

Кирилл растерянно уставился на её ладонь.

– Это ключ, – не скрывая раздражения объяснила Джессика. – Существует в единственном экземпляре, подходит для одного замка и обеспечивает безопасность тебя и твоей собственности. Если потеряешь – придётся ломать дверь и ставить новую. И платить штраф.

Кирилл принял из рук Джессики предмет и покрутил его в руках. Вспомнив о том, что в его шортах есть карман, Кирилл счёл допустимым убрать ключ в него.

– Туалет и душ в конце этажа. Вода берётся оттуда же. Пройдёмся ещё немного?

Не дожидаясь ответа, Джессика развернулась и пошла на лестничную клетку. Отведённая ему комната находилась на последнем этаже трёхэтажного кирпичного дома. Весь путь по лестнице, разумеется, приходилось преодолевать собственными ногами. Насколько Кириллу было известно, подъём и спуск по ступеням были неотъемлемой частью тренировок солдат-новобранцев – во всяком случае тех, что проходили службу во Фраге.

Кирилл считал каждую из ступенек. Получалось по десять на один пролёт. Десять, поворот, снова десять, снова поворот – и так три раза. Когда Кирилл наконец добрался до первого этажа, Джессики в здании уже не было.

Солнце слепило яркими лучами. Царивший вокруг зной вновь заставил Кирилла задуматься о том, не используют ли Отверженные какую-либо форму климат-системы для воссоздания столь страшной жары. Между одинаковыми с виду домами из бежевого кирпича раскинулась небольшая площадка со странными сооружениями, среди которых играли дети. На скамейке – широкой деревянной доске, уложенной на две опоры из камней, – сидели беременная девушка и сморщенная загорелая старуха. На дорожной колее возился с машиной раздетый до пояса мужчина. От капота автомобиля тянулся синий провод, уходящий в окно одного из домов. В воздухе пахло потом и готовящейся едой.

Кирилл стоял в дверном проёме, прикрываясь ладонью от палящего солнца, и чувствовал себя оказавшимся на страницах романа доголографической эпохи – в мире с дверями на петлях, колёсными автомобилями и уличными туалетами. Всё вокруг казалось чужим и неправильным, необустроенным и хаотичным.

– Выскажись, житель Альянса, что ты думаешь об этом месте, – приказным тоном сказала вновь появившаяся Джессика.

Прежде чем Кирилл успел ответить, кто-то коснулся его плеча сзади. Он сделал шаг в сторону, выпуская из подъезда девушку с оливковой кожей и полными губами.

– Служительница Джессика, – почти испуганно произнесла она и склонилась в небольшом поклоне.

Джессика кивнула в ответ, и девушка побежала к копающемуся в капоте автомобиля мужчине. Заметив её, тот отвлёкся от своего занятия и с улыбкой пошёл ей навстречу. Они обменялись короткими фразами, больше напоминающими бессвязный набор звуков. Познания в наречии Отверженных, полученные ещё во времена практики во Фраге, позволяли Кириллу понимать часть разговоров, но большинство слов и оборотов были ему незнакомы.

– Пока всё здесь кажется мне необычным и странным, – начал Кирилл, переключая внимание на скрестившую руки на груди Джессику. – Откровенно говоря, я всегда представлял вас как людей тайных и скрытных – днём спящих, а по ночам проводящих кровавые ритуалы в руинах церквей или где-нибудь в пещере, где потемнее.