Карета, пройдя по Почтамтской улице с версту, свернула направо, на Амурскую улицу58 и, плавно прокатившись по ней немного, остановилась перед симпатичным жёлтым двухэтажным зданием гостиницы, построенным в стиле модерн, на которой висела большая надпись «Отель Централь».
Пётр вышел из кареты и обратился к извозчику:
– Вы случаем не знаете, где в Иркутске живёт купец Черных?
– Купцов с такой фамилией живёт здесь несколько, – ответил тот. – Какой конкретно нужен?
– Торговец пушниной с Тунгуски, друг бывшего губернатора Моллериуса.
– Яков Черных, есть такой, но в Иркутске он не живёт, бывает изредка. Его дом расположен на Преображенской улице59, его здесь все знают.
Пётр дал рубль сверху и немедленно вошёл внутрь гостиницы.
В вестибюле гостиницы кроме одинокого, скучающего за стойкой портье (худенького престарелого мужчины важного налощённого вида), никого не было. Убранство вестибюля было богатым (с грунтовой, пыльной улицы Пётр словно шагнул в другой мир). За стойкой на стене возле больших часов располагался настенный телефонный аппарат.
Увидев Петра, одетого скромненько, в сереньком пальтишке и в кепке, портье даже не удосужился оживиться. Он посмотрел на него скучающим взором, словно увидел очередного уличного проходимца, зашедшего поглазеть на прогрессивный изыск.
Пётр подошёл к стойке и положил на неё свой фиктивный паспорт60.
– Мне нужен хороший номер на втором этаже с видом на улицу, – требовательно сказал он, не намереваясь долгое время выступать в облике случайного прохожего. – Пока на пять дней.
– Три рубля в сутки.
Пётр достал из кармана пятнадцать рублей и положил их на стойку. Увидев деньги, портье тут же оживился. Он оценил внешность Петра новым взглядом и раскрыл его паспорт.
– О, так вы из Санкт-Петербурга! – воскликнул он. – Что же вы сразу мне не представились?!
Пётр пожал плечами. В целом, он был не против четверть часа поболтать с этим человеком. Тот наверняка был осведомлён по иркутским историям, а Петру дополнительные сведения по городу сейчас совсем бы не помешали.
– И что там, в столице, слышно, Моллериусы к нам не возвращаются? – спросил портье, аккуратно переписывая данные паспорта в свою книгу.
– Нет, не возвращаются.
– Жаль. Мы тут без них заскучали.
– С чего это вдруг?
– Ах… В нашей губернии мы все вспоминаем их с удовольствием. Очень приличная семья, много для города сделала. В особенности в страшные 1904-й и 1905-й годы, когда война была. Город-то наш войной едва не разорён был! Сколько здесь солдат расквартировалось тогда, уму непостижимо – тысячи тысяч. Сами понимаете: антисанитария, недостаток продуктов, денег в казне, теснота да суета на улицах. Вон, вокруг города весь лес на обогрев лагерей вырубили. Ужас! А раненых сколько с фронта привозили к нам – человек по сто в день. Мы-то что, мы-то ладно, как-нибудь справлялись, а сиротам как жилось в приютах, малоимущим, нуждающимся? Моллериусы даже в таких жутких условиях находили для них средства на продукты питания. Ох, множество людей они спасли от голода неминуемого!
– А что же ваш новый губернатор Юган?
Портье махнул рукой:
– Непонятный он. Что-то, может, и пытается делать, да результата не видно. То ли времени у него освоиться не хватает – несколько месяцев как в должности, – то ли не справляется. Только я вам это по секрету! Не велите наслать на меня его гнев!
– Хорошо. А к генерал-губернатору вы как относитесь?
Портье поозирался по сторонам и наклонился к нему через стойку:
– Селиванов – человек строгий и всю губернию в руках держит. Но сиротам без Моллериусов житься стало хуже. Нет ему дела до простого люда!
– Какой Селиванов? Я в газете прочитал, что Брилевич!
Портье внимательно рассмотрел газету, которую ему протянул Пётр.
– Да не, – отмахнулся он, – иркутский генерал-губернатор Селиванов, а Брилевич его помощник! Видать, Селиванов то ли в отпуске, то ли в отъезде, и поэтому приказы сейчас за него Брилевич подписывает! Резиденция генерал-губернатора располагается в доме купцов Сибиряковых на Набережной улице61, недалеко отсюда. Мимо никак не пройдёте – там красивый трёхэтажный каменный дворец, приметный издалека.
Пётр молча взял протянутые ему ключи от номера и, недовольный, зашагал к лестнице.
– Вас проводить? – поинтересовался портье. – Мой помощник сейчас мигом вас с комнатой ознакомит!
Пётр отмахнулся и зашагал по ступеням лестницы.
Услышав за спиной звук дверного колокольчика, он невольно на лестничной площадке остановился и прислушался. В вестибюль с улицы зашёл какой-то человек – не помешало бы взглянуть, который. Пётр вернулся на несколько ступеней. На стене вестибюля возле лестницы висело большое зеркало, в которое можно было подглядеть стойку. Пётр осторожно встал так, чтобы видеть вестибюль в самый краешек зеркала, при этом самому оставаясь в тени от наблюдения.
Перед стойкой боком к зеркалу стоял крепко сложенный мужчина среднего роста, лет тридцати на вид. Он имел чёрные волосы, решительные черты выбритого лица. Одет он был в чёрное полупальто. Подозрительно поглядывая в сторону парадной лестницы, на которой прятался Пётр, он негромко с портье о чём-то разговаривал. Слов разобрать отсюда было невозможно.
Пётр увидел, как мужчина положил на стойку денежную купюру, но не за оплату номера, потому что портье немедленно убрал её в свой карман. Затем он положил ещё деньги, за которые уже получил ключ. С портье он продолжал о чём-то разговаривать, а тот отвечал ему испуганно, быстро кивая головой.
Быстро всё сообразив, Пётр скорым шагом, едва удерживая себя от бега (чтобы не нарушать тишины), поднялся на второй этаж и, быстро осмотревшись на нём, зашёл за приоткрытую дверь подсобной комнатки, в которой располагались принадлежности для уборки. Прикрыв дверь, оказавшись в полумраке, он внимательно здесь осмотрелся. Увидев толстый шёлковый шнурок на порванных шторах, валявшихся скомканными на деревянном стеллаже, он отрезал своим ножом его часть длиной с аршин и спешно убрал в карман брюк. Вытащив из кобуры револьвер, он аккуратно взвёл курок и сжал его рукоять обеими руками.
Отвлекать свой взбудораженный разум на общие вопросы, что и как, почему петербуржский бандит всё-таки смог его выследить, он сейчас себе не позволил, полностью сконцентрировавшись на происходящем. Если сейчас не атаковать врага первым, в самый подходящий для этого момент времени, то потом уже будет поздно, учитывая навыки того в стрельбе из револьверов.
Мужчина неторопливо поднялся по лестнице на этаж, внимательно огляделся, обратив при этом внимание на приоткрытую дверь каморки, и неторопливо зашагал в дальний конец коридора, посматривая на таблички номеров комнат. У дальней двери он остановился, подался к ней и прислушался. Так простоял с минуту. Потом отпрянул, прошагал к одной из дверей поближе, поковырялся в ней ключом, распахнул её, вошёл внутрь и тихо закрыл дверь за собой. Раздался скрежет запираемого замка. Настала тишина, прерываемая гулкими частыми ударами крови в висках.
Прождав с пару минут, Пётр решился действовать. Идти вперёд было страшно, но он понимал, что ещё немного, и его волнение, увеличивающееся с каждым мгновением, вскоре парализует его мозг. А ему сейчас надо было соображать быстро как никогда.
Заставив себя зашагать громко, шумно, вызывающе, он приблизился к двери номера бандита и требовательно постучал в дверь.
– Комплект сменного белья! – громко произнёс он.
За дверью раздались шаги. В замке заскрежетал ключ. Отступив на шаг, Пётр изо всей своей силы ударил ногой в дверь. Та, пройдя немного, глухо ударилась о препятствие, словно увязнув в трясине, а потом вновь быстро пошла дальше. Увидев отлетающего к кровати человека, он решительно ворвался в комнату и навёл ствол своего револьвера на его рассечённый дверью лоб. Тот не подавал признаков сознания. Он полулежал на ковре, упёршись головой в кровать. На его закрытые веки быстро закапали капельки крови, ручейком потёкшей из раны во лбу.
