Первый этап создания нового мира прошёл более чем успешно. Вот только... этот этап был одним из десяти. Если учитывать количество энергии в первом осколке, то всего их десять, или около того. Первые три осколка не станут кардинально влиять на моё Небо. Однако позже... я смогу начать его полное преобразование.

Но всё-таки я горд собой.

Пошевелил рукой — никакой слабости, черноты и немоты; я полон энергии, а зубы и полость рта, что успели излиться кровью, восстановили свои ткани.

...конечно, это только самое начало. Но хорошее, приятное начало.

Сфокусировав зрение, я огляделся.

Ха.

Дверь приоткрыта, а двое самураев (я их только что заметил), что хотели-было войти в мою комнату, стояли без единой возможности пошевелиться. Оба таращили глаза в мою сторону, вот только взгляды их были направлены в пустоту.

В голове возник вопрос. Точнее, два вопроса.

Первый — сколько времени прошло с момента, как они стоят тут?

И второй — какого дьявола они пришли за мной вдвоём?!

Впрочем, плевать. Если Хидо Мотидзуки решил подчеркнуть всем и во всём, что я нахожусь в заложниках у японских якудза, стараясь напугать меня до Насгардской пробки, это значило лишь одно: умелая психологическая обработка вступила в силу.

Всё, что мне нужно сделать — немного подождать. События сами найдут меня, и останется лишь... отреагировать.

Натиск, который невольно излучало моё сознание, пришёл в контроль. Сейчас, когда моя Аура полностью видоизменилась в своей структуре, я ощущал изменения даже в этой технике.

Если раньше Натиск действовал как метод наведения страха и жути, то сейчас... Натиск больше напоминал что-то вроде контроля разума с помощью обозначения разницы сил. Он буквально перешёл на другой уровень.

...азиаты наконец пришли в себя — и дверь, скрипя петлями, раскрылась нараспашку. На моих руках щёлкнули наручники — а я решил не делать резких движений. Всё-таки слишком много шума сейчас мне не нужно. Небесная Аура пока не изведана мной, а её использование может обернуться вредными последствиями.

— Пр-ройдём с нами. — проблеял самурай, крепко-накрепко держа рукоять катаны. — Нам пора.

В любом случае, они уже мои.

Я неторопливо поднялся на ноги, ощущая засохшую кровь на теле — и зашагал к самураю, продолжая строить из себя заложника на глазах у других.

Это была своего рода игра на верю — не верю. Я делал вид, что не хочу и даже боюсь своей участи, а другие — верили. На самом же деле сопровождающие уже были под Натиском. Одно моё слово — и они побегут выполнять приказ.

— Куда мы идём? — беспечно зевнув, я обратился к одному из сопровождающих. — Время для молитвы уже прошло?

— Прошло... — японец мотнул головой, покосившись на меня.

...мы проходили мимо охраны, потому пришлось изобразить страх и растерянность. Каждый из этих двух даже не понимал, что под Натиском, но стоило мне...

— Тогда сначала ведите меня в туалет, — приказать.

...как они, даже не полагая, что нарушают приказ, свернули по коридору.

Место, где нет камер. Место, где нет свидетелей. Главное — отдать приказ и идти с видом заложника. Так я успею разобраться с ними раньше, чем пострадаю сам.

Самураи остановились, переглянулись — и кивая друг другу, зашагали по коридору в сторону уборной.

Ха.

...первый удар с локтя в подбородок я выполнил сразу, как дверь за нашими спинами закрылась. Второй, аккурат в горло — когда самурай замахнулся для удара.

— Ты же... гха! — заткнулся и другой самурай от удара ногой в живот.

Я перехватил его клинок, развернулся — и пробил тыльной стороной ладони по ключице самурая. Азиат по инерции вылетел в стену.

...Токугава Шика и Сейджи Хьюго. Имена я прочитал на нашивках их кимоно. Токугава валялся на полу всё то время, что я унимал Сейджи, запихивая его в кабину туалета...

...чтобы не портил натюрморт.

Но стоило первому распахнуть свои узкие глазки, как в лицо его прилетела пощёчина — больше бодрящая.

Что ж, хватило одной пощёчины, чтобы Токугава пришёл в себя. Сделав резкий вдох, оябун открыл глаза — и моя ладонь тут же легла ему на рот.

— Спокойно, Токугава-сан, — невозмутимо предупредил я. — Будешь кричать или ещё что-то — отрежу руки. Попытаешься вырваться — перережу глотку. Веришь, что я смогу выполнить своё обещание?

Токугава закивал, делая бешеные глаза. Он прекрасно видел, как я с пары ударов вырубил его товарища, да и сам он... всё ещё был под Натиском моей Ауры.

— Тогда не дёргайся, — улыбнулся я. — И отвечай на вопросы тихо, чётко и по существу. Итак, куда вы меня повели?

— Самурай никогда не...

Слабый удар черепом об пол заставил самурая взвыть; кажется, он прикусил язык.

— Ответ неправильный, — заметил я. — Вторая попытка, итак?..

— Я скорее умру, чем...

Новый удар об пол, кровь брызнула из его приплюснутого носа.

— Ты когда-нибудь встречал самурая без рук? — я подобрал клинок. — Хидо Мотидзуки, твой хозяин, конечно, пожалеет тебя, поблагодарит за службу и скажет, что отныне ты герой Японии, вот только о карьере самурая-якудза придётся забыть навсегда. Я вижу, как ты боишься своей беспомощности больше смерти, потому убивать я тебя не стану. И даже харакири без рук... станет невозможным.

Угроза прозвучала доходчиво, и даже оказалась для азиата серьёзней остальных. Поморгав, он признался.

— Мы хотели лишить тебя рассудка, чтобы ты более не был опасен.

— Вот так, правильный ответ, — улыбнулся я, придавливая его руку так, чтобы он не попытался навредить себе. — Теперь детали. Задание от кого, когда получено и в чём заключается.

— Получено от Хидо Мотидзуки! — выдавил из себя оябун. — Приказ был обезвредить тебя, не нанося явных телесных повреждений.

Ну, разумеется. Я даже не был удивлён, честно говоря. Самураи сейчас не могут и простого слова своего сдержать — обычные преступники без норм и морали, которые прикрываются за ширмой чести и преданности своей Империи.

— Допустим, план бы сработал, — кивнул я. — Я бы стал «овощем» от ваших ударов в голову, или как вы там собирались мне навредить. Что бы ты сделал дальше?

Оябун пожал плечами.

— Пошёл бы с тобой в кабинет Мотидзуки-сана, передать тебя в его руки, — Токугава уже не пытался сопротивляться. — А там бы тебя лишили конечностей для отчётности.

Я задумчиво кивнул. Так старик испугался, что не справится со мной в одиночку?

— Сколько времени осталось? — теперь уже тяжелее было скрыть улыбку.

Но я старался.

Токугава пожал плечами.

— Сейчас уже неважно. Хоть прямо сейчас...

— Тогда вставай, — велел я, поднимаясь. — И смывай с себя кровь. Сделаешь вид, что выполнил задание. Если не хочешь лишиться рук, тебе придётся подыграть. Одно лишнее движение, и твоё лицо покроется узором, которое будет кровоточить всю твою оставшуюся жизнь. Никакого самоубийства — только бесконечные страдания.

Что касается кровоточащего узора... сейчас я мог его себе позволить.

...чем больше времени проходило с момента моего возвращения, тем сложнее становилось поддерживать столь сильный Натиск. Самурай, поджав губы, принялся смывать кровь со своего лица. Он принял свой клинок и робко схватил меня за запястье.

— А как же... — глаза его мазнули по кабинке туалета.

— Скажешь, скрутило живот.

Дверь открылась — и мы вышли обратно в коридор. Но на этот раз сменили курс; шли в сторону лестницы, ведущей наверх.

Дежурные, стоящие в коридоре, по-прежнему не обращали на нас внимания. Токуава Шика пользовался в их глазах большим авторитетом, судя по всему. И если ему понадобилось зачем-то взять посреди ночи заложника и сходить с ним до туалета, а затем в сторону выхода — то значит, так было надо.

Впрочем, у самураев сейчас была куда более важная проблема — неусыпная борьба со сном. Я видел, как эти азиаты пучили узкие глаза и мучительно старались не зевнуть, и мысленно пожелал им крепкого сна.

— Токугава-сан? — один из дежурных, стоявший у дверей, поглядел на коллегу. — Почему ты ведёшь его один?