Наступало утро. Самое обычное для миллионов жителей Талима. Восходящая звезда поливала жаром пустыню и город-оазис. Никто ничего не заметил. Лишь я, опустив голову, смотрел себе под ноги и бесцельно шёл по пробуждающимся улицам. Я не хотел возвращаться к Радиму и Данни, говорить им, что умер их отец. Головоломка складывалась в клубок перепутанных нитей, каждая из которых тянулась ко мне, заставляя поступить так, а не иначе. Пророк знал, что за ним придут, и послал Радима встретить меня. Майн чётко прогнозировал мои действия и играл в свою игру. Теперь было очевидно, что они направляли меня, но чего в конечном итоге добивались оставалось вопросом. А ещё была третья сторона, которая завела, как игрушечного солдатика, одноразового убийцу.

На площадке для военных кораблей, находящейся на противоположной от туристического тамбура стороне города меня уже ждали. Небольшой межпланетный корабль стоял особняком, а около него возвышались трое офицеров в боевых экзоскелетах. Я молча прошёл в пассажирскую кабину и сел в кресло.

– Вячеслав? – лицо Майна с уставшими глазами появилось на субъективном мониторе.

– Что-то ещё, адмирал?

– Ты даже не поздоровался с друзьями. А ведь вы вместе прошли через многое.

– Простите, адмирал, не понимаю вас, – я чувствовал себя бегущим сквозь колючий кустарник и каждое слово, как клочок одежды, оставалось висеть на толстых шипах.

– Пётр, Олег, Никита… Помнишь Надонию?

Я выглянул наружу. Бронескафандры не имели именных опознавательных знаков, но офицеры стояли ко мне лицом, открыв головные отделы. Лица ребят давно изменились, стали гораздо старше, но моя память навсегда сохранила их птенцами. Они улыбались, как на той старой фотографии после операции на «планете болот». Стало как-то полегче: эти ребята уж точно не смогут предать.

– Посол, Медведь, Рыбак!!! – из меня вырвалось напряжение, скопившееся за последние дни, я редко видел их с тех пор, как покинул регулярную армию. Лязг металла обычное дело, когда обнимается десантура, хоть я и был «голый», но хлопал по плечам богатырей как положено, а они, не стесняясь, тискали меня механическими лапами, степень моих расширений читалась их персоналками однозначно и верно.

– Я рад, парни, но что вы здесь делаете?

– Тебя ждём, командир, – ответил Олег-Медведь. Он был настолько широк и кряжист, что мог носить только личную слегка переделанную броню, а когда говорил слишком громко, то от его баса шевелились волосы. Олег оставался единственным десантником с «нестандартным» телосложением, и была целая история, как он заслужил своё место.

– Нас собрали с разных концов этой галактики и сказали, что тебе будет нужна помощь в каком-то деле. Вот и всё, – Пётр ухмыльнулся, – А ты вроде уж и сам справился? Или только начинается заварушка?

– Я не знаю, Посол. Я ничего не понимаю, что твориться, и чего от меня хотят.

– Разберёмся, пресечём, накажем, – вставил своё слово Никита-Рыбак.

Мы сели в транспорт и почти сразу рванули вверх. Предстоял сложный разговор с адмиралом. Интересно сможет он смотреть мне в глаза?

Корабль-носитель горел множеством огней, словно готовился к парадному смотру, на самом же деле иллюминация означала близящийся экстренный нырок в другую часть вселенной. Большинство гражданских судов пропускали предстартовую проверку, но военные продолжали придерживаться старых протоколов безопасности вне боевой обстановки.

– А куда они торопятся? – спросил я у Петра, что сидел в кресле напротив в лёгкой лётной форме.

– Локальная пострелушка. Конфликт интересов пяти молодых колоний из-за прав на разработку потухшей звезды. Они долго копили в себе… всякое, а теперь решили покрыть этим… накопленным… всё вокруг. Даже кто-то догадался сделать из мёртвой звезды большущую бомбу. Теперь эвакуация, блокада, высадка, зачистка. Не всякий боевой звездолёт выдержит взрыв такой мощности, поэтому туда сгоняют многих «маток».

– Нас не туда ли отправить хотят? – засомневался я.

– Нет. Туда полетит другая группа быстрого реагирования. Мы вообще-то уже несколько лет вольные наёмники: даже не могу представить зачем нас собрали. Мы с ребятами уволились в запас сразу после резни на болотах. Ты вот суперагент! Ты и должен всё знать.

– Майн объяснит. И в этот раз я шага не ступлю, пока не узнаю всю подноготную.

– Стыковка! – Рыбак виртуозно маневрировал между малыми судами, снующими вокруг шлюзов носителя, и уверенно шёл внутрь гиганта.

Пару минут спустя мы стояли перед адмиралом. Ребята держались с гонором, свойственным наёмникам: переминались с ноги на ногу и держали руки за спиной.

– Вольно, – больше для порядка сказал Майн. Шум прибывающих истребителей, плотно пакующихся на массивные рамы, едва позволял разобрать его слова, – Пройдёмте на мостик, в моей каюте я всё объясню.

Сколько я помнил Роберта Майна, адмирал всегда любил сумерки, в его каюте царил полумрак, размежёванный свечением мониторов и несколькими тусклыми лампами.

– Жданов уже в курсе некоторых моментов, но до полной картины не хватает многих данных, – начал Майн, – Я должен взять с вас подписку о неразглашении. Данные касаются безопасности человеческой цивилизации в целом. Подумайте прежде, чем соглашаться. Это не пафосные слова. Всё серьёзно.

По моей спине побежали мурашки. Адмирал при мне говорил эти слова второй раз. Первый перед тем, как нас, ещё совсем желторотиков, бросили в мясорубку «Пиратской Войны», в которой дотла выгорело больше десятка населённых планет, то был единственный за всю космическую эпоху конфликт такого масштаба. Когда число жертв переваливает за первый миллиард, любые слова становятся слишком пафосными и пошлыми.

Трое десантников, мой язык никогда не повернётся назвать их бывшими, единым организмом шагнули вперёд и приняли под козырёк. А я остался стоять на месте. Я ждал объяснений.

– Вячеслав, ты получишь исчерпывающую информацию… И ТЫ, – он выделил это слово, – можешь отказаться на любом этапе операции.

Мне стало жаль адмирала. Он выглядел не просто постаревшим, а уставшим от жизни вообще. Он держался, но руки его тряслись, на лице оставались следы вчерашнего алкоголя. Импланты были включены и транслировали мне его состояние. У Майна был запущенный рак желудка. По сути, лечение этой болезни не занимает больше нескольких часов, но старый вояка не хотел выздоровления. Он уже сделал выбор и брёл навстречу вечной побирушки с косой. Что ж, Роберт, ты прожил полную событий и тяжёлых решений жизнь.

– Согласен, – сделав шаг вперёд, я впервые за последние несколько лет снял с плеча и надел лётный подшлемник и по-военному, как положено, отдал честь. Адмирал кивнул мне и чуть улыбнулся краешком губ.

– Уже довольно долгое время мы владеем знаниями о человеческом посмертии. Души способны к осознанным действиям вне телесной оболочки. Более того им доступны знания и способы воздействия на материальный мир, что за границами возможностей живых людей. Экспериментально доказано: имея достаточный запас неизвестной нам энергии они могут существовать без носителей, вероятно, бесконечно долго. Сознание их чуждо нам, а логика совершенно не поддаётся осмыслению. Наши интересы никогда раньше не пересекались…

Майн замолчал, давая осмыслить сказанное, а на лицах десантников появилось недоумение и скепсис. Они постоянно переглядывались, а Олег даже начал движение рукой у виска, но, спохватившись, остановился. Человечество знало и фиксировало посмертные образования. Души умерших существовали несколько часов, иногда несколько дней и всегда бесследно исчезали.

– Так было до недавнего времени, – продолжил адмирал, – Независимо друг от друга в разные эпохи находились люди способные к большему. Пророки, святые, будды. Как только их не называли. Эти люди отличались… – адмирал помолчал, подбирая нужное слово, – Чем-то нам неведомым. Видимо мир изменился… На планете Талим произошёл инцидент. Там был Пророк, способный запустить цепную реакцию перехода огромного числа живых людей на "новый уровень бытия". Он хотел сделать нас всех бессмертными существами сродни мифическим богам – так докладывала разведка, – Майн несколько раз глубоко вдохнул и поморщился – ему стало тяжело произносить длинные речи.