Я сделал крюк и подошёл к незнакомцу со стороны переулка.

– Веди, – имплантаты зажгли перед внутренним взором экраны дополненной реальности с биометрикой сектанта. Он был спокоен.

– Куда? – вопрос поначалу застал меня врасплох. Лишь после небольшой паузы я ответил.

– К Пророку.

– Ты хочешь узнать, что будет? – незнакомец буравил тяжёлым взглядом, его молодое лицо белым пятном выделялось из темноты под капюшоном. Он был не местным.

– Я хочу знать, что происходит.

Снова пауза, игра в гляделки.

– Тогда тебе он будет Учителем. Пойдём.

Запах пыли, замшелых камней, спёртого воздуха в подземелье раздражал. Мы пробирались по техническим коробам ниже уровня земли. Свет дежурных ламп вычерчивал резкие тени. Что-то было не так во всём. Мой внутренний компас несколько раз сбивался, и определять направление с расстоянием было всё сложнее, но шли не долго, несколько минут.

Проводник остановился у неприметной панели и приложил тонкую руку к пластине. С шипением в стене открылся проход в темноту. Я вошёл в просторную залу, где шаги отдавались эхом, а всё освещение состояло из нескольких свечей, установленных в нишах. Имплантаты сбоили: телеметрия отказала вовсе, датчики указывали на мощное излучение – видимо недалеко находился генератор, старый, с нарушенным экраном – работали только внутренние, биологические расширения, беспрестанно впрыскивающие стимуляторы.

Я не заметил, когда и куда исчез проводник. Наномашины, распыленные мной в воздухе, не отзывались и медленно оседали на пол. Место было выбрано идеально, чтоб заглушить побольше аугментаций, но моё тело оставалось по-прежнему оружием, и если будет надо драться, то не подведёт.

Впереди послышалось шуршание одежды и в тусклом, мерцающем свете возник человек. Сутулая фигура, шаркающая походка и тяжёлое дыхание выдавали больного старика.

– Пришёл. Зачем? – сиплый голос принадлежал не столько живому существу, а скорее стенам, раздавался в голове. Пророк был очень сильным телепатом. У меня закружилась голова от его присутствия. Рукоять пистолета скользнула в ладонь, а через мгновение фигура в длинном, до пят, плаще висела в центре коллиматорного прицела.

– Я не боюсь умереть, – Пророк откинул капюшон и открыл лицо.

– Действительно старик, седые волосы спадали длинными прядями на плечи, переживания оставили глубокие морщины, крючковатый нос и глаза – черные бездны космоса – пронзали своим взглядом.

– Я не боюсь умереть, – повторил Пророк.

– А зря, – просипел я, борясь за своё сознание.

– Ты поймёшь… – Пророк улыбнулся по-отечески, ласково и слегка развёл руки в стороны ладонями ко мне. Боль в голове утихла.

– Я хочу знать, зачем вы убиваете туристов? – пистолет перестал дрожать и в любой миг был готов сплюнуть кусочек металла.

– Нужно начинать с самого начала. Иначе ничего не понять, – старик сел на пол, положив руки на колени, держа их всё время на виду.

– Не тяни время. Ты знаешь, кто я. Сколько бы фанатиков не набежало на помощь, ты всё равно труп.

– Вячеслав, я уже умирал, много раз… Сегодня на твоих руках, Малышок.

Я сглотнул колючий комок. И я не верил. Не хотел и не мог, считая Пророка подлецом, который тащил наружу мои больные нервы.

– Когда разбился флаер, и я держал на руках Мавида, слёзы текли по щекам. Мой младший сын не дышал. Горе. Страх. Обида. Обида на себя. Почему выжил я, а не он. Часы текли, дыхательный фильтр едва справлялся, и началось удушье. Я хотел одного, чтоб мой мальчик вновь улыбался. В горячем мареве я увидел его образ, его душу, и Мавид попрощался со мной. Это был не мираж, я слышал его голос. Сын уже перешёл грань жизни и всё время повторял, что нет смерти, что нет страха. А я продолжал мучить себя и не отпускал его. Я закричал. Через миг меня стало двое, – Пророк тяжело вздохнул и посмотрел на меня, он не врал, позади стоял Мавид, настоящий, мальчуган кивал головой, сквозь которую я видел стены.

– Мой сын не может уйти из-за моей глупости, не может переродиться, пока я полностью не прощу себя. Я жил в двух телах одновременно. Это было жестоким наказанием видеть в зеркале лицо своего сына. Теперь я стал мудрее и многое понял. Теперь моя цель донести это знание до людей: мы вечные скитальцы; сменяя одно тело за другим, души людей получают новый опыт, и так до тех пор, пока не наступит предел, за которым физическая оболочка уже будет не нужна. Это время уже скоро настанет.

Пророк замолчал, а я опустил пистолет и смотрел на призрак его сына. Кибернетика не умеет лгать, а мои импланты невозможно обмануть – они рассчитаны на такие контакты. Мы умели видеть призраков, хотя не верили в бога.

– Где захоронены тела?

Пророк грустно улыбнулся и покачал головой.

– Ты ничего не понял? Тел нет! Они часть души и переход меняет их.

В комнате появлялись духи, они уплотнялись достаточно, что система опознавания лиц выдавала мне имена и досье. Многие из тех, кто исчез на Талиме. Призраки подходили к Пророку и клали свои прозрачные руки ему на плечи.

– Тебя послали не расследовать исчезновения, а убить меня. Смотри, уже несколько месяцев ни одна душа не может вырваться за пределы системы Тельгарна! Штайн приказал развернуть барьер – это засекреченный проект – президент очень боится грядущих перемен.

– Почему?

Старик снова посмотрел на меня как на глупого ребёнка.

– Как управлять бессмертными? Чем напугать непокорных? Что можно отнять? Но больше всего он боится того, что память о прошлых жизнях проявиться у психопатов, убийц, насильников…

Я представил себе террориста-смертника, в десятый раз взрывающего себя в каком-нибудь торговом центре с гнусной улыбкой на лице.

– Вселенная умнее нас, Вячеслав. Такого не может быть.

– Откуда ты знаешь?

– Их нет. Попросту нет. Это аксиома.

Я даже не смог разозлиться на старика, что он вслух отвечал на мои мысли. Всё становилось с ног на голову, и нужно было принимать решение. Я не знал, что существует барьер, способный удерживать души умерших, не знал, что существуют готовые технологии для этого. Так какой же будет блокада Тельгарна? А главное какую сторону мне принять? Патовая ситуация. Невыполнение приказа перечеркнёт всю мою жизнь, меня самого, а убийство пророка лишь отсрочит глобальную проблему, но сделает меня на шаг ближе к окончательному превращению в машину.

– Не стоит переживать из-за не наступившего будущего. Сейчас неважно жив я или мёртв.

Пророк улыбался как ребёнок, а я испытывал давно забытое чувство страха, но не за себя. Я боялся следующего мига и не знал почему. Старик, не отрывая от меня взгляда, сделал резкий шаг назад, почти прыжок, и выгнувшись дугой повис в нескольких сантиметрах над полом. С трудом выталкивая слова он произнёс:

– Теперь ты свободен от всех обязательств, Вячеслав. Теперь ты один.

С тонких вмиг посиневших губ потекла струйка крови, Пророк обмяк и упал. Сзади из стены торчал кусок окровавленной арматуры. Другие призраки растворились. Поначалу я стоял, совершенно не понимая происходящее, но постепенно слова: «Теперь ты один», – заполнили меня. Один. Ничего никому не должен. Пророк сделал ставку, а я стал кубиком или крупье, или ещё одним игроком.

– Вячеслав! – Майн вызывал меня по закрытому каналу, едва пробивающемуся сюда сквозь бетон всей мощью флота.

– Да, адмирал. Пророк мёртв, – Роберт Майн после этих слов несколько секунд молчал.

– Ты устранил его? – в интонации сквозили ноты разочарования и осуждения.

– Он самоустранился. Роберт, ты знал о барьере для душ?

– Слава, ты не видишь всей картины. Рано делать выводы. Тебя эвакуируют, всё объяснят и покажут. Не совершай необдуманных шагов, хорошо?

– Угнать транспорт, потом захватить боевой корабль и разнести установку барьера – достаточно необдуманно?

– Это ты всегда успеешь. Барьер уже снят. Я не лгу. Слава, ты мне как брат, давай встретимся и поговорим?

– До связи.

Я отключил передатчик. Кипение внутри прекратилось. Новая кость информации удачно легла ко мне в пасть. Я как старый пёс вцепился в неё, не имея моральных сил предать хозяина-друга. Я собака. Как просто дать название и слепо следовать ему. Отождествить себя с чем-то понятным и простым, знакомым. Это даже не просто толчок к поступку, а готовый алгоритм действий. Я охотничья борзая, выполнившая команду. Теперь в уютную конуру или к ногам хозяина.