Не проходит и получаса, как Линда появляется здесь. По одному ее виду мне хочется сказать, какая она стерва. Она в своём возрасте до сих пор носит облегающие платья (а ей около шестидесяти). Ее фигуре многие могут позавидовать, она сохранила свою стройность с годами, а седые волосы она укладывает очень красивыми причёсками. Сегодня она сделала себе довольно простой пучок, а в испещрённых морщинами руках держит книги для меня. У меня часто возникает желание бросить их в камин, чтобы была хоть какая-то польза.

– Доброе утро, дитя.

От ее пристального оценивающего взгляда мне хочется сбежать. Но я с прямой спиной встречаю ее. Показать слабину – дать повод для часовых нотаций.

– Приветствую вас, леди Линда. – Я делаю небольшой реверанс в соответствии с этикетом.

Она проходит к креслам у окна общей комнаты, а книги кладёт на небольшой круглый стол. Ни одобрения, ни осуждения на ее лице я не замечаю, что можно считать хорошим знаком. Линда садится в одно кресло светло-красного цвета, а я сажусь напротив неё.

– Твой отец сказал, что ты от рук отбилась. Попросил повторить с тобой хорошие манеры.

– Ох, в этом нет необходимости, я просто сегодня немного проспала, а…

– Что? Почему ты позволила себе так поступить? Девушка не должна следовать только своим желаниям, – перебивает меня эта мегера. – Ты должна вставать раньше, чтобы успеть привести себя в порядок и встретить мужа бодрой улыбкой.

Я ее убью когда-нибудь. Слово «должна» слышится чаще остальных. Почему я обязана ставить чьи-то интересы выше своих? Этого никто не оценит, я только себя буду мучить. Почему я иногда не могу себе позволить отступить от правил?

– Я долго не могла уснуть, вот и проспала, – продолжаю оправдываться я, надевая маску раскаяния.

– Это потому, что сидишь весь день без дела. Вот ты доделала вышивку, которую я тебе принесла?

Нет, спасибо. Я и трети осилить не смогла, все пальцы исколола. И ещё зрение портится с таким освещением. Меня не интересуют подобные вещи. Мое молчание служит ей отрицательным ответом.

– Тебе повезло, что пока живешь с отцом, который многое тебе прощает. Но когда выйдешь замуж, такого больше не будет.

Я киваю ей в ответ, потупив взгляд. Или она увидит, что я не согласна.

– Ладно, давай приступим к тому, зачем я пришла. – Она жестом указывает, какую книгу мне взять. – Открывай пятую главу, думаю, основы ты ещё не забыла.

Я каждую страницу в этой чертовой книге помню. Могу наизусть рассказать.

Серый переплёт уже потрепался со временем, если я его испорчу, она меня прямо тут казнит. Чернила на пожелтевших страницах уже выцвели, особенно в тех местах, которые меня заставляли читать чаще всего. Я боюсь перелистывать бумагу, иначе она в пыль рассыплется, особенно под этим пристальным взглядом.

– Давай быстрее, – ворчит старуха. – Быстро повторишь и отправишься страдать об безделья дальше.

«Девушка должна быть кроткой и в то же время уметь заинтересовать собеседника. Это зависит от ее воспитания и прилежного поведения».

«Девушка не должна перечить мужу, нужно быть послушной. Свои интересы нельзя ставить выше интересов своего супруга. Жена обязана сидеть дома и воспитывать наследников, пока муж зарабатывает деньги».

«Внешний вид всегда должен быть безупречным. Чистая одежда, не мятая и без пятен. Драгоценные украшения нужно носить грамотно, не переусердствовать с ними. Волосы должны быть длинными, но в то же время собраны в аккуратную прическу. Короткие волосы свидетельствуют о болезни или низком происхождении. Фигура – худая, но не тощая, чтобы не видно было костей».

И множество других цитат хранится в моей голове. Когда я не подходила каким-то требованиям, Линда осуждающе смотрела на меня, указывая на «недостатки». Нас как товар на рынке выставляют. С помощью этих критериев делят на пригодных и не очень. Я, скорее, отношусь ко второму.

Так проходит около трёх часов, за которые я снова прочла правила общения, поведения за столом и различные техники танцев. Скукотища. Когда моя мучительница решает, что на сегодня хватит, я еле сдерживаю свою радость. Я готова помочь ей побыстрее покинуть меня, но молчу. А то передумает ещё уходить.

Я облегченно выдыхаю, когда дверь за ней закрывается, и прислоняюсь спиной к дереву. Сегодня была только теория, практика ещё хуже. Надеюсь, до завтра про меня забудут. Через считанные дни мне исполнится восемнадцать, и отец продаст меня кому-нибудь. Именно продаст, я же не подхожу под эти стандарты, из-за которых никому не нужна буду. Я дотрагиваюсь до тонкой полоски ужасного шрама от ожога, тянущегося от правой скулы до середины шеи. В детстве я пролила на себя кислоту у отца в кабинете, ее было немного, но больно было очень сильно. На этот недостаток (хотя я так не считаю) повлиять не могу. Стараюсь скрывать его косметикой, но все равно заметно.

Мой шрам, которая стрижка и «нестандартная» фигура отличают меня от других. Делают меня личностью. Каждый индивидуален, нельзя всех сравнивать. Внешность можно изменить, она обманчива, только свою истинную личность не поменяешь. И тогда милое личико не изменит и не скроет ужасного характера. И я найду того, кто примет меня всю, вместе с «недостатками».

Как сложно жить в крепости и никогда не выходить на улицу. Я в лучшем случае могу открыть окно своей спальни. Вместо того чтобы искать способы вернуть землям былой вид, наш король решил закрыться здесь и терять людей, которые рискуют жизнью, привозя сюда различные товары и продукты. Кроме грифов на них нападают дикие животные, которые освоились на более пригодных для этого землях за пределами замка.

Мне говорят, что в других городах точно также. Но откуда у них тогда берется то, чего нет здесь, в столице? И я не думаю, что грифы такие уж дикие и живут в лесу, а не в городах. Я их не видела, но они только внешне отличаются от людей. И, если в других городах такие же условия, то почему местные жители так стремительно покидают это место? За последние три десятилетия половина западного крыла замка опустела. Там жили в основном рабочие, скоро ту часть расселят совсем в другие места, где есть заброшенные комнаты.

Я закрываю дверь своих комнат и выхожу в коридор. Через каждые метров пятнадцать располагается жильё других значимых в королевстве личностей. А вот весь этаж над нами занимают королевские покои. Я там не была и не хочу.

Окон здесь нет, поэтому пространство освещают небольшие настенные светильники, придающие камням стены желто-оранжевые оттенки. Ну и куда же без этого вычурного ковра на полу. Да не простого, а красного с затейливыми золотыми узорами. Сколько времени требуется слугам, чтобы его вычистить? Я просто не понимаю, зачем он нужен здесь. Вот я много раз за него цепляюсь, и иногда едва не падаю. А что будет, если кто-то в не самом трезвом состоянии пойдёт домой? Тогда можно будет спать прямо здесь, ворс довольно мягкий. Наверно, с этой целью он и нужен.

Я поворачиваю налево и шагаю к ближайшей лестнице. Элита общества живет на верхних этажах, а затем чем беднее положение, тем ближе к земле. Под нами находятся коридоры с магазинами, салонами, ресторанами и другими подобными заведениями, рассчитанными на людей с большим кошельком.

Мне нужно спуститься на пять этажей ниже. Я стараюсь там не появляться, мой внешний вид привлекает достаточно внимания. А в месте, где случаются случаи грабежа, для меня там не безопасно.

Крепость по форме напоминает квадрат, в центре которого располагается зал для публичных казней и суда над необеспеченными слоями населения. Мы живем в южном крыле, в западном уже почти никого не осталось, поэтому проход туда практически закрыт. В восточном находятся различные склады и заводы (в городе мало что производят, но они все же есть), так же как и в северном. Ворота, ведущие за пределы замка расположены на востоке, поэтому первые два этажа там не используются. А вот зал для королевских приёмов находится на западе, только пройти туда можно по отдельной лестнице, и занимает он последние два этажа. Всего здесь десять уровней, но крепость очень высокая (в моем понимании).