Стены частично разрушены, нужно осторожно обходить камни, части дверей и ещё другой хлам, оставшийся от прежних жителей этого места. Паутина и пыль покрывают здесь каждый сантиметр. Сейчас насобираю этого всего, потом получу таких выговоров, только на этот раз за дело. Осторожность не самая моя сильная сторона, но и не худшая. Где-то посередине.

Когда-то это место было полно жизни, а теперь… Полное разрушение и заброшенность. И это только начало, вскоре так будет выглядеть все большая часть замка. Я уверена в этом. Поэтому я не хочу жить здесь. Нужно как можно скорее начать что-то решать. Я хотела бы помочь матери и сестре, но они продолжают отказываться от моей помощи. Раз им так хочется, то настаивать и уговаривать не собираюсь. И рассказывать им не буду, все равно слушать не станут. Буду спасать себя, у них свои головы есть.

Я отступаю назад, когда вижу полуразложившийся труп жирной крысы. Тошнота подступает к горлу, я стараюсь дышать глубоко, чтобы ее сдержать и успокоиться. Это просто дохлое животное, а паника будет только лишней.

Где-то в середине коридора я замечаю узкую полоску света. И сердце начинает стучать сильнее. Кто тут может быть? Если меня заметят, то моих криков никто не услышит и не поможет. Нужно уходить, и как можно скорее. Только я этого не делаю. А наоборот, иду посмотреть, что там. Ну да, события недельной давности меня ничему не научили.

Дверь слегка приоткрыта, я заглядываю внутрь. Спиной ко мне стоит мой отец, его высокую фигуру со светлыми волосами и в белом лабораторном халате я узнаю где угодно. А вот рядом с ним стоит король во всем тёмном. Или мне так кажется из-за плохого освещения. Он сцепил руки за спиной, я узнала его по их семейному кольцу с огромным аметистом. Как только его носить можно?

Комната эта обустроена, в ней нет ничего лишнего. У дальней от меня стены я замечаю очертания стола, как у отца в кабинете. Есть ещё оборудование, но тень мешает рассмотреть их. Но мне и так понятно, что здесь делают. Именно Джаспер инициатор этих исследований. А в лаборатории он спускаться он не любит. Хотя ему полезно будет, и так толстый.

Они обсуждают результаты экспериментов. Как оказалось, грифы не совсем подходят нам как доноры, они практически не страдают нашими болезнями. Очень редкие операции заканчиваются успехом. Знать не хочу как они пришли к таким выводам. А ещё они разработали какое-то лекарство на основе их крови. Я ее не боюсь, но сейчас мне неприятно от этого разговора.

– А что насчёт неё? – спрашивает король.

Я прислушиваюсь лучше. Они стоят не очень далеко, дверь чуть приоткрыть я не могу, иначе выдам себя. О ком они говорят?

– Этот проект успеха не имеет, никаких признаков у неё до сих пор не проявилось. Нужно сделать это снова, только с некоторыми изменениями. А ещё нужно найти добровольца…

– Берт, хватит. Я больше не собираюсь участвовать в этом. Слишком долго и затратно. Ищите другой способ.

ЧТО? Они говорят о живом человеке (я не думаю, что это гриф) как об очередных образцах для исследований. В какой-то степени так и есть, но это неправильно. И как можно добровольно согласиться на подобное, чтобы стать подопытным кроликом (над животными там тоже издеваются).

– Но, Ваше Высочество, опыты не всегда имеют тот результат, что мы ожидаем. Я и сам рассчитывал на большее. Генетика – сложная наука, непросто угадать, как и когда проявятся те или иные качества. В данном случае нужные нам пока не обнаружились, нужно провести еще исследования.

– Оставь, за столько лет что-нибудь да стало бы заметно.

Я не знаю, что и сказать. Их равнодушный тон меня выбешивает. Они будто ведут светскую беседу, а не обсуждают живых созданий, которым ненавистно то, что с ними делают. Я не думаю, что абсолютно все грифы в подземельях заслуживают такой судьбы. В любом правиле есть исключения.

Я задумываюсь и не замечаю, как в самом тёмном углу открывается дверь, из которой выходят стражники. Тайные ходы. Стражи идут из лабораторий, за ними шагают трое грифов, гремя цепями кандалов. Ну конечно, зачем ещё нужен тот узкий коридор. А из моей комнаты можно будет попасть туда? Нужно будет изучить этот вопрос.

Пленников выстраивают в ряд перед королём, который ходит туда-сюда рядом с ними, оценивая. Вот кто стоит за всем этим. Я думала, он только спонсирует это все, а на самом деле принимает непосредственное участие.

– Это все? – Недовольство в тоне Джаспера сложно не заметить.

– Да, – отвечает мой отец, – их привезли сюда на прошлой неделе.

Это нормально? Они говорят о них как о вещах. Чему я удивляюсь, если они девушек ни во что не ставят, что говорить о ком-то ещё. Наш король не лучше этих монстров. Я и раньше симпатии к нему не испытывала, а сейчас кроме презрения ничего не остаётся.

Среди грифов я замечаю одну девушку. Они даже ее не пожалели. А вот парень, который стоит ближе всех ко мне, кажется мне знакомым. Я приглядываюсь и понимаю, что мне не кажется. Теперь понятно, почему на нем было так много синяков, и он был без сознания, когда я его нашла. И вот почему с ним почти ничего не делали, ждали этого момента, когда «наш любимый монарх» вынесет своё решение.

Пока что из-за спин моего отца и короля я вижу только его крылья, которые в темноте стали чёрными, только в свете огня они переливают синим.

Когда Джаспер отходит в сторону других заключённых, и я могу видеть его лицо, гриф замечает меня. Он вопросительно выгибает бровь. Я согласна, выглядит мое положение странно. Я прикладываю палец к губам, давая понять, чтобы он молчал. Парень переводит взгляд с меня на моего отца. А потом обратно. И что он может разглядеть с таким плохим освещением? Я прячусь за дверью, поэтому видеть меня полностью он не может. А как он понял, что это я? Всё-таки они странные создания.

Он смотрит прямо на меня. Гриф начинает мне слегка улыбаться, только этот жест не из добрых побуждений (мы же не друзья). Его эта ситуация веселит, а вот я начинаю злиться. Он сейчас меня выдаст и без слов. Вот теперь как раз самое время уходить. Но на прощание я показываю ему неприличный жест (мне можно, пока никто не видит). На что он ухмыляется ещё сильнее.

На носках, чтобы каблуки не стучали по полу, я почти что бегу обратно к лестнице. Сейчас неважно, сколько пыли и паутины я нацепляю, нужно только добраться наверх. Адреналин быстро распространяется в крови. Ничего хорошего меня не ждёт, если узнают, что я подслушивала.

Дверь сзади меня скрипит. Они заметили, что кто-то следил. Я быстро сворачиваю в ближайшее помещение. Это бывший магазин, если судить по стеклянной витрине, покрытой слоем пыли. Я ударяюсь обо что-то очень твёрдое и тяжелое, оно не сдвинулось с места, что хорошо. А вот мне сейчас очень больно, почти до крови прикусываю язык, чтобы не вскрикнуть. Шаги приближаются, быстрее прячусь за ящиками в углу. Свет сюда не проникает, но я вижу очертания предметов, поэтому больше ничего не задеваю. Кровь стучит в ушах, нужно успокоиться. Паника сейчас мне все испортит.

Нужно дождаться, пока охранник уйдёт. Я слышу его дальше по коридору, около лестницы. Только я не учла того, что он заглядывает в ближайшие комнаты. Где-то дверей не было, поэтому понять это было сложно. Но вот звук открывающихся дверей на старых ржавых петлях совсем рядом, заставляет меня вжаться в этот угол так сильно, насколько это вообще возможно. Во что я влезла? Не сиделось мне в спокойствии, нужно было найти приключений на свою задницу.

Я перестаю дышать, чтобы вообще никаких звуков не было, когда свет факела освещает комнату. Я зажмуриваюсь, так проще сохранить остатки спокойствия. Если я не вижу, то и меня тоже нет. Рассуждаю как ребёнок, но это мне действительно помогает.

Страж решил не идти вглубь помещения, за что я ему благодарна. Работа у него не очень, он сам не хочет этого делать. Хоть где-то мне повезло. Я позволяю себе расслабиться, когда он закрывает за собой дверь той комнаты, при этом утверждая, что никого не обнаружил. Я жду около пяти минут и продолжаю свой путь к спасительным ступеням.